Принц на белом коне - Анатолий Галкин

– Юлий, там внизу менты с собакой… Я их пока в гараж пустил. Они уже час там что-то вынюхивают.

– А почему они у нас? Взрыв-то был где?.. За забором. При чем тут мы?

– Как это при чем?.. Ты, Юлий Семенович, не всё понимаешь… Машина твоя? Твоя!.. Водитель чей? Тоже твой!.. А Вадим покойный – он почти твой друг семьи… Ты встряхнись, Зелинский! Нам надо не прятаться за шторами, а занять активную жизненную позицию.

– Ты прав, Гриша! Прекращаем пить!.. А менты у нас надолго? Они что, еще не закончили?

Горский встал, подошел к окну, откинул штору и отодвинул жалюзи…

Внизу прямо на нежном весеннем газоне стояли уже три милицейские машины: «Уазик», «Газель» и черный генеральский «Мерседес».

По участку в разных направлениях сновали уже две служебные собаки. А сыщиков в форме и без нее было не менее десятка.

Пока здесь стояла генеральская машина, все бегали, изображая бурную деятельность.

А начальство в больших погонах распекало симпатичного капитана, с которым Горский познакомился еще вчера, через час после события…

Точно! Это был следователь с романтичным именем Руслан.

Вчера весь день бригада Руслана Чумакова работала на месте взрыва, на соседском участке и в лесу. А сегодня им понадобился сам Зелинский и его коттедж.

Собственно говоря, генерал распекал Чумакова именно по этому поводу.

То, что, мол, покушались на Зелинского – это к бабке не ходи! А значит, что и допрашивать надо было в первую голову его самого и его окружение!..

Работать надо по свежим следам! А теперь вы всё профукали, прохрюкали и пропукали…

Учить вас надо! А кроме меня – некому!

Горский ничего этого не слышал, но он видел, как генерал кричал на следователя… А потом капитан взял под козырек, развернулся и почти строевым шагом направился ко входу в коттедж.

Всё было понятно! К нам едет ревизор!..

Горский сделал шаг назад и попытался развернуться так же лихо, как тот капитан. Но Гришу куда-то повело, зашатало, закружило. Он взмахнул руками, чтоб не упасть, и весело сообщил Зелинскому новость.

– Нет, Юлий, менты еще ничего не закончили. Они только начинают… Вот сейчас к тебе идет следователь.

– Как следователь? Почему следователь?.. Я не хочу с ним разговаривать.

Адвокат Горский прошел к столу, взял стул и поставил его в центре кабинета. А сам Гриша сел на диван рядом со своим клиентом.

– Если ты, Юлий Семенович, не хочешь с ним говорить – не говори!.. А вот принять его мы обязаны. Закон один для всех!.. А иначе они тебя заподозрят.

– Как это не говорить?.. Он же будет спрашивать!

– А ты отвечай, как в старых анкетах – «Нет, не знаю, не был, не привлекался»…

Возразить Зелинский не успел…

В кабинет без доклада и без стука быстро вошел капитан в форме следователя.

Сразу было видно, что это парень умный, шустрый и ехидный… Капитан только мельком взглянул на полупустую бутылку виски и сразу всё понял.

Не дожидаясь приглашения, он сел на приготовленный для него стул и десять секунд молчал…

Запугивал!

Но когда Чумаков начал говорить, он сделал гигантскую ошибку. Он обратился к Горскому! Он принял Гришу за хозяина!

– Как я понимаю, вы владелец коттеджа?

Григорий Горский хотел что-то ответить, но как-то опоздал. Возмущенный Юлий Семенович встал, пошатнулся и довольно громко возразил следователю…

Голос его был пьяный, злорадный и визгливый.

– А вот и нет! Это совсем не он владелец… Я – хозяин этого дома!.. И вообще, я банкир Зелинский!.. Меня многие знают в лицо…

– Виноват, не признал. У вас после такого стресса лицо чуть примятое.

Зелинский машинально разгладил ладонью лоб и щеки. Он собирался резко ответить на такое хамское замечание, но не успел… Следователь начал первым.

– Значит так! Для начала – добрый день, господин Зелинский… Я – капитан Чумаков. Веду следствие по взрыву джипа… Машина ваша?

– Нет! Не моя… Вернее, джип мой, но в момент взрыва меня в нем не было.

– Я догадался!.. Скажите, вам никто не угрожал последнее время?

– Нет!

– И врагов у вас, конечно, не было?

– Не было!

– И в вашем бизнесе, господин Зелинский, никаких заморочек не случалось?

– Нет, не случалось… Я вообще – нигде не был, не состоял и не привлекался… А взрыв случился за забором. Он не имеет ко мне никакого отношения!

Горский наконец понял, что клиенту надо помогать.

У Зелинского после виски возникла буржуазная спесь и барский гонор.

Это и раньше бывало. Иногда Юлия Семеновича заносило так далеко, что адвокату приходилось неделями разгребать завалы.

Гриша встал лицом к Чумакову и еще сделал шаг влево, пытаясь заслонить собой нервного банкира.

– Товарищ следователь, так нельзя!.. Это я вам заявляю, как адвокат. У моего клиента шок!.. Он сам хотел ехать в этой машине, но я уговорил послать Вадима.

Чумаков открыл папку и сверился с какими-то записями.

– Вадим, это тот, который погибший? Тот, который сидел сзади… Значит вы, господин адвокат, фактически спасли шефа?

– Да!.. Но, нет… Уважаемый товарищ Чумаков, я не удивлюсь, если покушались именно на Вадима. У него было врагов – выше крыши!

– Почему так?

– Я не хочу говорить плохо о покойном, но Вадик был неравнодушен к женскому полу!.. Это, если говорить мягко… А если жестко, то он наставлял рога направо и налево.

– Значит, адвокат, вы мне предлагаете версию – взрыв джипа из-за ревности… Круто!

– Да, круто! Но вполне реально. Закон один для всех… Вспомните мировую литературу. Из-за этого и душили, и топили, и стреляли, и на кострах жгли… Оскорбленный муж – страшная сила!

Чумаков встал и улыбнулся…

Весёлые ребята! Вчера их самих чуть не взорвали.

В джипе два реальных трупа.

И киллер где-то бродит… А они сочиняют веселые версии про рогатых мужей.

Всем своим видом капитан дал понять, что в таком тоне следствие вести не будет.

– Я вас понял. У вас действительно шок. Но жить надо честно… Поговорим завтра вечером… Но это, конечно, в том случае, если с господином банкиром к этому времени ничего не случиться.

Чумаков ушел, гордясь собой…

В конце он ввернул очень красивую и едкую фразу. Пусть Зелинский нервничает. Пусть испугается!.. Возможно, что тогда из него можно будет вытянуть какую-либо информацию.

А Юлий Семенович опять сник…

Ничего нового Чумаков ему не сказал. И так ясно, что заказчик покушения потребует от киллера исправить промах…

Ой, как скучно жить под прицелом снайперской винтовки!

И Горский это тоже понимал. Но он был более деятельным, чем Зелинский. Он всё время искал выход из этого безвыходного положения… У него уже были контуры реального плана.

– Послушай, Юлик! Этот Чумаков не так прост. И он прав. Сереброву нужно убить тебя срочно!

– Как убить?

– Я не знаю «как». Я адвокат, а не волшебник… Взорвать, застрелить, утопить. Или отравить газом, как твою сестру… Главное, что срочно!

– А почему срочно.

– А потому, что после смерти Новеллы Зелинской у тебя нет наследников!.. Помнишь тот дурацкий договор, который ты подписал с Серебровым! Если ты погибаешь, то всё остается ему.

– Что делать, Григорий? Придумай! Ты же смекалистый, умный, хитрый.

– Надо действовать по закону! Закон – он один для всех… Выход есть! Тебе нужно срочно жениться и немедленно делать наследников. Сразу же делать! В первую ночь.

Зелинский не нашел, что ответить. Он думал.

Он представил себя в свадебном костюме рядом с неизвестной женщиной…

Потом ему послышались крики «Горько», звон бокалов, напыщенные тосты…

И наконец, полумрак спальной комнаты и тишина. Только шелест простыней, легкий скрип кровати и томные вздохи пышной девицы…

А почему обязательно пышной?!

Юлий Семенович вздрогнул, густо покраснел и начал тяжело дышать.

– Нет, Григорий. Это не выход… Я не хочу жениться лишь бы на ком!.. В этом плане я очень разборчивый.

– А я не предлагаю первую попавшуюся… Скоро в Костроме финал конкурса красоты. А там, на Волге у меня есть свои люди. Я сделаю так, что мы получим не что-либо, бриллиант!

– В каком смысле?

– А в том, дорогой Юлик, что «Мисс Кострома» будет наша… Вернее твоя!.. Ух, ты, счастливчик!

На полуфинале их ждала неудача…

Тигра прошла конкурс и спокойно попала в десятку. Более того – по очкам она была даже первой…

Но Свечка провалилась полностью и окончательно!

В жюри сидели откровенные хамы. Они делали некоторым девочкам очень неприличные замечания.

Нет, они не ругались, и всё говорилось нормативной лексикой, но было очень обидно.

После номера, где надо было танцевать в открытом купальнике, они вызвали Светлану на край сцены…

Оценку ей давал бывший танцор из балета – сорокалетний мужчина с крючковатым носом и с пегими волосами, которые торчали во все стороны.

– Понимаете, Горелова, вы мне понравились!