Ошибки Вероники, или Уроки богов. Принцип бумеранга - Людмила Меренкова

Ни об отпуске вдвоем, ни о возможной свадьбе Вероника написать не решилась. Свою иногда просыпающуюся совесть она успокаивала просто:

– Ну, я же Андрея не очень- то любила, я ведь ему говорила об этом. Это он меня любит, а я ничего ему не должна, – так оправдывала сама себя Вероника. О том, что обещала дождаться Андрея из армии и даже уже почти собралась за него замуж, Вероника предпочитала не вспоминать. Конечно, ее мучили сомнения: того ли из двоих выбрала в мужья, а вдруг, когда Андрей вернется, все чувства вернутся снова? Но тут же начинала фантазировать о том, что за год и сам Андрей, возможно, кого – нибудь встретит. Она будет его ждать, а он вернется с молодой женой, и как тогда она будет выглядеть? Впрочем, она всегда могла находить оправдания своим поступкам.

С Сергеем ей было легко и весело. Он восхищался ее внешностью, заглядывал ей в рот, ловил каждое слово, дарил цветы (где он их находил, не имея средств, одному ему известно!). Андрей ни разу за четыре месяца цветов ей не дарил! С Сергеем она могла не опасаться, что чего – то не знает, потому что была более образованна, более начитанна, т.е. стояла на ступеньку выше на той самой, невидимой в советское время, социальной лестнице – и это делало ее королевой, почти богиней в его глазах. А какой девчонке это не польстит? И потом, не зря же говорят, что «ночная кукушка дневную всегда перекукует». Ласковые руки Сергея были здесь, а уже позабытая нежность Андрея осталась где – то в прошлом, да и сам он находился за тридевять земель и писал редко, а ей всего девятнадцать лет! Какой финал надо было ожидать? Отношения развивались с крейсерской скоростью, и все события вокруг этому только способствовали. Одна подруга за другой выходили или собирались замуж, в кругу общения Вероники все обсуждали эти темы и готовились к свадьбам. К тому же срок службы Сергея заканчивался в ноябре, и он должен был уехать к себе в Калужскую область. Решение даже почти не обсуждалось: все готовились к свадьбе. Это получалось как – то само собой.

Если бы хоть кто – нибудь твердо посоветовал Веронике не спешить со свадьбой, подождать всего полгода, хотя бы для того, чтобы поступить порядочно, ведь дала слово Андрею дождаться его из армии. Дождись, а потом решай! Ну почему никто не напомнил ей об этом? Не встряхнул, не заставил задуматься. Анна, сестра Андрея и подруга Вероники по совхозу, узнав о ее новом увлечении, обиделась за брата и молча отошла в сторону: не приезжала, не разговаривала, только накануне свадьбы, уже в октябре, написала брату письмо, открыв ему страшную правду. Неизвестно, каких усилий стоило Андрею выпросить отпуск, но он добился его Он так торопился успеть, несмотря ни на что остановить Веронику, посмотреть ей в глаза, чтобы увидеть или не увидеть в них себя!.. Не успел!

***

Свадьба Вероники и Сергея состоялась 5 ноября. Дом был полон родственников, сослуживцев родителей, соседей по дому. Из друзей Вероники были лишь четверо одноклассников. Анна на свадьбу лучшей подруги не приехала. Через пять дней молодые уезжали на родину Сергея, а за день до отъезда Веронике передали последние ее письма Андрею, все страницы и стихотворение были перечеркнуты крест- накрест с надписью «вранье». Как эти письма оказались здесь, хотя посылались в Ташкент, было для нее загадкой, которая очень омрачила радостное настроение молодой жены, предвкушающей счастливую семейную жизнь на новом месте, и посеяла первые сомнения в правильности совершенного шага.

Только спустя несколько лет, когда Анна уже смогла простить подругу за предательство брата и приехала в гости, Вероника от нее узнала, что Андрей опоздал всего на пару дней. Узнав, что свадьба уже состоялась, но молодые еще не уехали, он рвался изо всех сил к любимой, чтобы забрать ее, увезти на край света, спрятать от всех… Если бы он знал, каким поездом она уезжает, он бы за поездом побежал. Анна всеми правдами и неправдами удерживала брата, не отходила от него, опасаясь за его жизнь, утешала, как могла, – и у нее получилось. Никуда он не побежал. Несколько дней пролежал, отвернувшись к стене на диване в дальней комнате, а потом друзьям удалось вытащить его из дома, и вся компания принялась кружить его по гостям, рыбалкам, охотам и вечеринкам. Он пользовался успехом у девчонок и, к удивлению близких, он – однолюб – начал менять их, как говорится, «как перчатки» Наверное, таким образом, он удовлетворял свое чувство мести за предательство любимой. А может, просто хотел заглушить боль. Этой боли, видно, было так много, что долгих четыре года по возвращении из армии он все продолжал свое победное шествие по сердцам девчонок. Чем больше людей его окружало, тем более одиноким он себя чувствовал и все старался удовлетворить свое ненасытное одиночество тем, что разбивал одно девичье сердце за другим. И не прощал…

***

Жизнь в Калужской области у молодых не складывалась. Нет, между собой они ладили, осваивались в новых отношениях и обязанностях. Надо сказать, что Вероника, смело отправившись за мужем в российскую глубинку, совсем не представляла ни жизни в средней полосе России, ни менталитета жителей этой глубинки.

Еще из окон поезда ранним ноябрьским утром она увидела пробегающие мимо бесконечные березовые леса. Частые белые стволы берез вдоль дороги и вдруг открывающиеся холмистые поля, покрытые снегом, небольшими кучками затерявшиеся в них бревенчатые невзрачные избы небольших деревень, однообразный штакетник опять – таки деревянных поселков и бабы в телогрейках и сапогах – это картина невиданной ею раньше России наводила тоску на Веронику. Нет, не грели ей душу березки за окном.

В силу своего оптимистичного характера и не остывшей еще эйфории от самого факта замужества, Вероника, конечно, надеялась, что вот сейчас они выйдут на вокзале большого областного города – и все изменится, и начнется сказка новой жизни. Но жить – то им предстояло, хотя бы первое время, в рабочем поселке при камнедробильном заводике. Барак, где жили в одной комнате родители Сергея и предстояло на первых порах жить им, произвел удручающее впечатление на Веронику. Захламленный, ободранный и вонючий общий коридор привел их в небольшую, заваленную старой мебелью, пакетами и коробками кухню с керогазом, который коптил и вонял керосином. В комнате рваным, но чистым, постельным бельем была застелена железная двуспальная кровать родителей, а у другой стены – диван-кровать для молодых, посредине стоял стол и раскладушка двенадцатилетней сестры Сергея.

Мама Сергея почему – то обращалась к Веронике на Вы, задания по хозяйству передавала через младшую дочь, а ходовыми фразами у нее были: « А-бы что похлебать, что – нибудь постелить, что – либо на себя натянуть». Не слишком богатый гардеробчик Вероники вызвал у нее завистливый шок, правда, разговаривала она подчеркнуто приветливо, но в еду постоянно клала огромное количество лука крупными кусками, хотя знала, что Вероника лук не ест с детства. Это обстоятельство, может, и не очень бы волновало Веронику, но, в отличие от родительского дома, в этом доме холодильник был пуст, и еда в доме была только та, что подавалась на стол. Денег у молодых не было, первая зарплата Сергея ожидалась через месяц, да и та вся была отдана впоследствии в общий котел. Вероника сидела на вынужденной диете, но Сергею жаловаться не хотела, а всех остальных это не волновало. Дома Вероника привыкла к самым лучшим продуктам. Мама хорошо готовила и, несмотря на свою партийную карьеру и занятость двадцать часов в сутки на работе, умудрялась заполнять холодильник и кастрюли хорошей едой. Когда она готовила, Вероника не видела: очевидно, по ночам, но на столе всегда были соусы, борщи, котлеты, пирожки и даже торты, а в холодильнике – сыр, колбаса и масло.

Представьте, каково ей было на картофельно – грибной диете, да и то в случае, если лук положить не успели. К чаю выдавали по конфете и булочке – и больше в доме было хоть шаром покати.

Не удивительно, что молодые то и дело пытались те денежные крохи, что оставались от подаренных на свадьбе, использовать для поездок в ближайшие города, стараясь устроиться получше.

Первая их поездка была в Тулу. Здесь впервые Вероника увидела вблизи целые улицы бревенчатых темных изб. Заглядывая во дворы, удивилась грязи и хламу. Сады и цветочные палисадники ее родной станицы, яркие наличники окон, крашеные скамейки у ворот – какими сказочно яркими они теперь казались издалека, из этого коричнево – серого мира, в который она добровольно уехала строить свою жизнь. Наверное, рука Провидения и крылья Ангела – хранителя избавили ее от жизни на родине Сергея. Жилье найти им не удалось ни в Туле, ни в Калуге, и во всех кабинетах, где они искали работу, им отвечали: «У нас своих таких хоть пруд пруди!».