Ошибки Вероники, или Уроки богов. Принцип бумеранга - Людмила Меренкова

Наступала новая весна, приближался отпуск, и Вероника стала строить планы поездки в Ташкент. То она собиралась плыть морем на пароме, то ехать поездом вокруг Каспия, узнавала стоимость проезда и рисовала яркие картины встречи с Андреем. И, конечно, твёрдо для себя решила исполнить то, в чём отказала ему до его отъезда на службу. Она решила стать его женой, и даже перспектива появления ребёнка теперь уже казалась ей желанной и не такой страшной, ведь вместе с ней такому повороту судьбы обрадовалась бы вся его семья – это Вероника теперь знала наверняка!

* * *

В один из последних майских вечеров Вероника с подругой Мариной вышли из кино и стали прощаться на площадке перед кинотеатром, так как идти домой нужно было в разные стороны. Они заметили двух солдат, вышедших после них из кинотеатра. В райцентре стояла воинская часть, но погоны у местных солдат были голубыми, эти же носили чёрные погоны связистов, и поэтому девчонки оглянулись на них более внимательно. Это было воспринято парнями как призыв к действию, они подошли поближе и предложили проводить. Марина жила рядом, а Веронике идти было довольно далеко, как раз в сторону воинской части, и она согласилась.

У неё весь тот год было весьма трепетное отношение к военнослужащим срочной службы: она ждала из армии жениха и младшего брата, служившего в Венгрии, а ее мама вообще в последние полгода завлекала в дом чуть ли не всех проходивших мимо солдатиков и старалась их накормить.

– Может, там, в Венгрии, какая-нибудь женщина накормит моего сыночка, – рассуждала она, убеждённая, что ни одно доброе дело не остаётся безответным.

Свист под окном на следующий вечер очень удивил её (давно под их окнами никто не свистел: всех кавалеров Вероника год как отвадила).

– Что это за соловей тут объявился? – выйдя на балкон, крикнула мама и увидела внизу бесконечно обаятельного высокого и тонкого солдата с чёрными погонами на выцветшей полевой солдатской форме.

– А я к Веронике. Она дома?

– Ну, заходи, коль пришёл, как раз на ужин успел, – позвала мама нежданного гостя.

Вероника пришла домой спустя полчаса и застала, к своему удивлению, почти идиллическую, но уже знакомую картину. Только на месте обычно незнакомых солдат за столом сидел и смущённо улыбался её вчерашний провожатый Сергей.

– Ты как тут оказался? А где напарник?

– Да я объяснил ему, что должен идти один – он понял. К тому же пост надолго оставлять нельзя.

По доброму тону мамы, обращённому к Сергею, и по тёплой атмосфере в комнате Вероника поняла, что её новый знакомый маме понравился. Он действительно не мог не понравиться: высокий, с тонкими чертами лица, светлыми глазами, розовой кожей, с едва заметными веснушками и мягким голосом, он напоминал бы принца из европейской средневековой сказки, если бы не грубая, пахнущая хозяйственным мылом, солдатская роба и сапоги.

На столе в кулёчке из тетрадного листка лежал целый ворох горных подснежников.

– Это тебе, – сказал Сергей, протягивая цветы Веронике, – большего пока не могу, но я исправлюсь. Они около нашего поста связи на горе растут.

Их пост связи относился к Грозненской воинской части связистов и, принимая двух солдат в командировку на несколько месяцев, обеспечивал связь, о которой не принято рассказывать. Вдвоём солдаты жили обособленно, их не очень часто контролировали, так как пост находился в 60км от Грозного, а продовольствие они получали внизу, в райцентре.

Поэтому, почти ежедневно, Сергей мог ненадолго забежать к Веронике. Мама поначалу время от времени напоминала Веронике, что она, вообще-то, ждёт из армии другого солдата, и, может быть, не стоит уделять внимание Сергею. Но Вероника отмахивалась:

– Мама, ну это же не серьёзно, мы просто болтаем, ему же, как и мне, нужно с кем-то общаться, ему нужны свободные уши, а я хорошо слушаю.

– Будешь продолжать, – пригрозила мама, – ни в какой Ташкент не поедешь!

В один из июньских вечеров, с сочувствием выслушивая рассказы Сергея о своем детстве, маме, бабушке, младшей сестренке и российской глубинке в Калужской области, Вероника поймала себя на мысли, что она уже не так сильно стремится ехать в Ташкент. Нет, она не передумала, и все еще желала встречи с Андреем. Всего несколько недель назад, специально для этой встречи, она написала еще одно стихотворение, посвященное своему солдату:

«Не печалься любимый,Ведь два года – не вечностьЗнаю, встретимся сноваМы под нашей луной.И забудутся годыНашей долгой разлуки,И уже навсегда мыБудем вместе с тобой!И когда ты берешьсяЗа кольцо парашюта,Помни: взглядом тревожнымЯ слежу за тобой!И шагаю я рядом,И под зноем палящимЯ тебе помогаю,В сердце верность храня.Только помни об этом —И увидишь, любимый:Станет служба полегче,Если любишь меня,В холод станет теплее,В зной прохладнее станет,Пережить будет легчеСто обид и тревогНе печалься, любимый,Ведь два года – не вечность,Знаю, встретимся сноваСредь знакомых дорог!

Только вот почему – то путь ей уже стал казаться непреодолимо трудным: надо было найти деньги на билеты, да и сами билеты она понятие не имела где доставать. И где там остановиться? В общем, почему – то все трудности, связанные с поездкой, выросли до неразрешимых проблем – и это определило все ее дальнейшие поступки. Ко всему добавились слишком затянувшиеся паузы между письмами, приходившими из Ташкента. Андрей не мог написать ей, что он в летних лагерях на учениях, и писать оттуда нельзя, а она не понимала причину его молчания и опять строила удобные для себя предположения: «Да он и не особенно любит меня, возможно, уже давно встречается там с какой – нибудь „ташкенточкой“, вот и пишет редко».

Если бы Андрей мог предположить, о чем думает Вероника, он бы сбежал из армии и приехал успокоить и остановить любимую, уберечь от ошибки.

А ее уже пора было останавливать. В июле родители с братом уехали на море, а Вероника должна была готовиться к экзаменам в Университет. В один из этих дней Сергей должен был уезжать домой в отпуск. Билет он не достал, и собрался сесть с разрешения проводника в вагон без билета. Поздно вечером Вероника провожала его на вокзале, но ни в одном вагоне проводники не согласились взять солдата «зайцем», и, чтобы не ночевать на вокзале до дневного поезда, парочка отправилась к Веронике домой, благо все родные были на море. Проходил день за днем, а Сергей уже не собирался в отпуск домой. Они с Вероникой играли в «семью». Вместе покупали продукты, готовили еду, убирали квартиру, гуляли, спали в одной постели (но, конечно, без близости). Беспечная Вероника не думала о том, какое впечатление на соседей их восьми квартирного дома производило ее совместное проживание в их квартире с посторонним молодым человеком. Она была почти счастлива. То, что отобрала армия, теперь у нее было! Замена одного солдата другим, конечно, несколько смущала ее (она ведь обещала ждать из армии своего Андрея!), но она так мало знала Андрея, и это было так давно, а перспектива была столь неясной, что ее почти не мучила совесть. Почти. Она пока не выбрала, кто из двух солдат дорог ей больше. Сергей был рядом, и, конечно, его обаяние действовало сильнее, чем огромная, страстная, восхищенная, но такая далекая любовь Андрея.

Внезапно среди дня приехавшая с моря родня застала на кухне чистящего картошку слегка раздетого Сергея. Взгляд мамы на Веронику трудно было описать: видно было, что она поражена до глубины души всем спектром поступка дочери. Но надо помнить, что Сергей, в отличие от Андрея, маме нравился.

– Ну, что ж, все ясно! Медовый месяц себе устроили? Я так понимаю: свадьба не за горами? – вот так сходу все решила мама.

Никакие доводы Вероники, что между ними ничего не было, пусть не думает – они вовсе не собираются жениться, маму не убедили. А тут еще соседи стали задавать неудобные вопросы, на которые мама, при своем положении работника райкома партии, могла отвечать только то, что они и хотели услышать:

– Конечно, скоро свадьба!

Ну что ж, свадьба так свадьба. Но тут перед Вероникой встал вопрос: как же быть с Андреем? Ведь она обещала его ждать! Он же ничего не подозревает. Надо написать письмо. И тут Вероника вспомнила, как Андрей рассказывал в одном из своих писем, что их служба связана с риском для жизни из-за парашютных прыжков, и даже были случаи самоубийства солдат после сообщений с родины о неверности любимых, и теперь командиры проверяют письма и не передают солдатам те, где сообщаются такие новости. Что же делать? Обманывать не хотелось, но и написать было страшно. И все же она решилась. Она написала полуправду: мол, встречаюсь иногда с солдатом, ему так нужно с кем – то общаться, ему так одиноко вдали о дома – ну, ты же понимаешь?