Записки русского экстремиста - Игорь Шафаревич

Но можно спросить: в чем же я вижу доказательства того, что Россия сохранила свою национальную идентичность? Мне кажется, есть несколько четких, безусловных признаков. Во-первых, то, что она осталась православной, во-вторых, то, что она осталась монархией, в-третьих, она сохранила свое отношение к крестьянству и деревне, принципиально противоположное тому, на котором основывалась западная цивилизация. И в XX век Россия вступила крестьянской страной, больше 80 процентов населения были крестьяне. И это был не стихийный процесс, это было сознательное устремление русской мысли начиная с реформ 1861 года. Тогда была сохранена община – именно стой целью, чтобы препятствовать пролетаризации деревни, то есть сгону крестьян с земли и превращению их в пролетариев. Но когда стало понятно, что община в какой-то мере ограничивает развитие крестьянского хозяйства, начали разрабатываться проекты реформ. Этим вначале занимался Бунге, самый, может быть, влиятельный министр Александра III; потом долгое время во главе комиссии, которая разрабатывала систему реформ, был Витте, и, наконец, реформа была реализована Столыпиным. Преобразования шли с 1861 до 1911 года. Это была систематическая деятельность, по крайней мере с единой целью. Можно сказать, что эти попытки были в разной степени энергичными, волевыми, действенными, но все они имели одну и ту же цель, одну и ту же ориентацию. Все же реформы происходили слишком медленно и боязливо, что и сказалось в революции.

И, наконец (я перечисляю пункты, по которым можно утверждать, что Россия не пошла по западному пути), вот последнее свидетельство – самого Запада. Запад всегда в течение XIX и XX веков воспринимал Россию как нечто себе чуждое и даже враждебное. От либералов до крайних революционеров там Россию не любили. Для либералов Россия была препятствием на пути к прогрессу, для революционеров – на пути к революции. От маркиза де Кюстина до Маркса и Энгельса Россию не принимали в европейский круг. Маркс и Энгельс писали о «сентиментальных фразах о братстве, обращенных к нам от имени контрреволюционных наций Европы» (хочу обратить ваше внимание на поразительный термин «контрреволюционные нации» – классовый подход, который является столь фундаментальным для их идеологии, в этом пункте даже отбрасывается). Так вот: в ответ на эти призывы, писали Маркс и Энгельс, «мы говорим: ненависть к русским была и продолжает еще быть для немцев их первой революционной страстью».

Данилевский в книге, о которой я буду подробно говорить позже, писал, что «вешатели, кинжальщики, поджигатели становятся героями, коль скоро их гнусные поступки обращены против России». И так продолжалось вплоть до Первой мировой войны, когда в парламентах Франции и Англии правительство вынуждено было защищаться от упреков, что оно находится в союзе с «деспотической Россией», в то время как эти страны были бы раздавлены немцами, если бы не было принесено в жертву более полутора миллионов жизней русских солдат.

4. Концепция прогресса

Вся острота противостояния Западу была связана с тем, что он обладал колоссально мощными силами, прежде всего материальными, – в виде техники, развивавшейся с совершенно фантастической быстротой. Затем Запад обладал четкой и рационально сконструированной социальной организацией и, может быть, наиболее действенной силой – идеологией. Самым мощным идеологическим оружием Запада была концепция прогресса – идея о том, что вся история движется в одном направлении – куда-то «к лучшему». Эта концепция сделалась настолько общепризнанной, общепринятой, что можно даже спросить: а как же иначе можно воспринимать историю? Разве это не само собой очевидно? Кажется, что это свойство человеческого мышления, по-другому и нельзя мыслить. Но это совсем не так. Существовали очень устойчивые и совершенно другие взгляды на историю. Например, историю понимали как циклический процесс, который возвращается к исходной точке через много тысяч лет. Этого взгляда придерживались такие известные мыслители, как Макиавелли или Вико, вплоть до XVII века. Или точка зрения упадка: когда-то существовал золотой век, потом худший – серебряный, потом медный и теперь мы живем в железном веке. Такого взгляда придерживалась практически вся античность, основные ее мыслители. И возникла эта точка зрения очень рано. Она отражена, например, в поэме «Работы и дни» греческого поэта Гесиода, написанной, по-видимому, в VII веке до Рождества Христова. Тогда философию излагали стихами. Вот отрывок из Гесиода:

Создали прежде всего поколенье людей золотоеВечноживущие боги, владельцы жилищ олимпийских,Жили те люди, как боги, с спокойной и ясной душою,Горя не зная, не зная трудов. И печальная старостьК ним приближаться не смела. Всегда одинаково сильныБыли их руки и ноги, в пирах они жизнь проводили,А умирали, как будто объятые сном.После того поколенье другое, уж много похуже,Из серебра сотворили великие боги Олимпа.Было не схоже оно с золотым ни обличьем, ни мыслью.Сотню годов возрастал человек неразумным ребенком,Дома, близ матери доброй, забавами детскими тешась.А наконец возмужавши и зрелости полной достигнув,Жили лишь малое время, на беды себя обрекаяСобственной глупостью: ибо от гордости дикой не в силахБыли они воздержаться, бессмертным служить не желали.Третье родитель Кронид поколенье людей говорящихМедное создал, ни в чем с поколеньем не схожее прежним.С копьями были те люди, могучи и страшны, хлеба не ели.

И наконец он переходит к своим современникам и говорит:

О, если бы мог я не жить с поколением пятого века!Раньше его умереть я хотел бы иль позже родиться.Землю теперь населяют железные люди. Не будетИм передышки ни ночью, ни днем от труда, и от горя,И от несчастья. Заботы тяжелые боги дадут им.Дети – с отцами, с детьми – их отцы сговориться не смогут,Чуждыми станут товарищ – товарищу, гостю – хозяин.Больше не будет меж братьев любви, как бывало когда-то.

Вот яркий пример концепции «антипрогресса». Но вы спросите: в чем же разница между двумя концепциями? И та и другая исходят из того, что видят в истории осуществление некой единой тенденции. Только оценивают ее они по-разному. Одна считает, что все движется к лучшему, другая – к худшему. Но когда Гесиод говорит, в каком смысле жизнь становится хуже, то ему можно верить или нет, однако то, что он говорит, понять можно вполне. Сначала люди жили долго, были здоровыми, счастливыми; потом возникли между ними раздоры, они перестали понимать друг друга, стали болеть и рано умирать. А какова точка зрения прогресса в собственном смысле? Жизнь становится «лучше» – это точка зрения в высшей степени неопределенная. Все зависит от оценки. Если мы оцениваем качество жизни по количеству киловатт-часов, вырабатываемых обществом, то оценка будет одна. А если оценивать по чистоте воздуха – оценка будет другая. С чьей точки зрения мы смотрим? Если с точки зрения английских переселенцев в Америку, оценка будет одна. Если с точки зрения аборигенов, индейцев, оценка будет другая. И разгадка чрезвычайно проста: нигде это прямо не формулируется, но из изложения ясно, что «хорошим», благом является то, что приближает к современному западному обществу. Эта концепция является пропагандой того, что это общество является идеальным человеческим состоянием, к которому все человечество закономерно движется.

Только так возникают понятия «передовых» и «отсталых» наций. Нужно предположить, что история движется по какой-то одной линии, причем в одну и ту же сторону. И одни нации ушли дальше, другие от них отстали. Конечно, тогда мы можем сказать: вот эти – передовые, а эти – отсталые. Но если бы они двигались в плоскости в разные стороны, то ясно, что эти оценки были бы бессмысленны. Вот в этом вся суть концепции прогресса. И, приняв такую концепцию, такую идеологию, народ становится духовным рабом стран западной цивилизации. Эта идеология вырабатывалась долго, вероятно, начиная с гегелевской системы. И вопрос был основоположный для существования каждого народа: как глядеть на историю? Какое место себе в ней определить?

5. Концепция Данилевского

Опровержение вышеизложенной концепции прогресса и формулировка альтернативной точки зрения содержатся в книге Данилевского «Россия и Европа», изданной в 1869 году. Мне кажется, в ней есть идеи, основоположные для понимания истории.

Одна из первых глав так и начинается с вопроса, который мы обсуждали: почему Европа враждебна России? Автор приводит ряд конкретных, очень ярких и поразительных примеров, когда Европа по отношению к России и европейским странам применяет то, что сейчас называется «двойным стандартом». Более того, Европа готова идти на какие-то для себя потери, если эти действия повредят России. Данилевский дает ответ на вопрос, откуда это загадочное явление, какова его причина. «Европа не признает нас своими, она видит в России и в славянах вообще нечто ей чуждое, а вместе такое, что не может ей служить простым материалом, который можно было бы формировать и обделывать по образу и подобию своему. Как ни рыхл, ни мягок оказался верхний, выветрившийся слой, все же Европа понимает или, точнее сказать, интуитивно чувствует, что под этой поверхностью лежит крепкое, твердое ядро, которое не растолочь, не размолотить, не растворить и, следовательно, нельзя будет себе ассимилировать, превратить в свою плоть и кровь, которое имеет силу и притязания жить своей самобытной, независимой жизнью».