Контрабандист - Михаил Тырин

– Что касается суммы, – неохотно заговорил человек-маска, – вас рекомендовали как человека, умеющего переправить что угодно куда угодно. И нам сказали о вашем большом опыте в этой области.

– Так и есть, – скромно подтвердил я.

– Так вот, мы не экономим на хороших специалистах. Важнее денег – успех экспедиции.

– Золотые слова, – умиленно прокомментировал я. – Все бы так говорили. А вы вообще кто?

– Я командир того самого катера.

– Командир?

– Э-э… Капитан, – поправился он. – Капитан Дэба.

«Ай, молодец, Грач! – удовлетворенно подумал я. – Они точно военные».

– Знаете, господин капитан, я, кажется, догадался, что у вас за миссия, – я решил, что самое время говорить начистоту. – Я неплохо знаю новейшую историю. И, если не ошибаюсь, где-то там, на безвестном астероиде, лежат обломки «Ледяного грома»?

Капитан быстро переглянулся со своим приятелем, в глазах его мелькнуло раздражение, потом – растерянность. «Так вам, клоуны, – злорадно подумал я. – Чтоб не держали меня за полного идиота».

– И тут возникает новый, в высшей степени странный вопрос, – продолжал я. – С каких пор военные занимаются промыслом падальщиков?

Эти двое просто оцепенели, и некоторое время стояла тишина.

– Видите, как много вопросов? – посетовал я. – Поневоле задумаешься, стоит ли лезть в дело, где столько неизведанного. И даже за целых пять тысяч.

– Мы не падальщики, – процедил капитан. Лицо его так и осталось неподвижным, ни один мускул не дрогнул. – Да, наша экспедиция не совсем обычная, она носит несколько неожиданный характер… ну… скажем так, мемориально-исторический.

– Ну да… – негромко хмыкнул я.

– Но, повторяю, мы действуем в рамках закона. Это траурная миссия, это, быть может, самый печальный наш вылет, но мы должны отдать долг памяти нашим боевым товарищам.

– Кажется, я сейчас заплачу от умиления. Но прежде скажите: если ваша миссия «мемориально-историческая», то почему Федерация не примет в ней дипломатического участия?

Капитан коротко вздохнул, потом покосился на своего рыжего приятеля.

– Объясни ему.

– Ты верно подметил, мы военные, – хмуро произнес человек-медведь. – И то, что с Алданией дружить пока не очень получается, – это тоже правда. А теперь смотри сам. Девять лет назад «Ледяной гром» в составе истребительной эскадры вылетел к Алдании, чтобы принять участие в подавлении колониального мятежа. Сегодня в кабинах штурмовиков сидят те, чьих отцов сжигали и наматывали на гусеницы федеральные войска. И тут появляемся мы, бывшие бойцы истребительного полка «Лаванда». Явились, стало быть, забрать своих покойничков. Наши имена, лица и, с позволения сказать, былые подвиги там известны. Тот мирный договор – он пальцем на стене сортира писан, ты и сам сказал. Если кто-то лишний узнает, что мы направляемся в алданский сектор, – боюсь, нас там слишком горячо встретят. Отсюда и вся наша секретность, неофициальность и прочее. Теперь все ясно?

– Ну… вообще-то не все, – не унимался я. – Представьте себе, предлагаемая вами сумма меня, конечно, радует, но еще больше пугает. Только не повторяйте эти милые глупости про мой выдающийся профессионализм. Если я получаю пять штук, то вы получите впятеро больше. И во сколько тогда обойдется вся экспедиция? Клянусь, это будет самая дорогостоящая похоронная процессия со времен фараонов.

– Это абсолютно не ваше дело, – довольно резко ответил капитан. – Вас не устраивает сумма? Назовите свою цену.

– Нет-нет, сумма хорошая. Но не люблю загадок. Вот сижу и думаю: неужели груда перемороженных покойников так дорого стоит?

– Вообще-то, – капитан начал чеканить слова, – речь идет об останках боевых офицеров. Многие из них, кстати, дворяне. И есть люди, которым небезразлично, где найдет упокоение их прах. Забытый богом булыжник на краю Галактики – не самое лучшее для них место. Экспедиция финансируется семьями погибших дворян и Ассоциацией военных вдов. Достаточно?

Я грустно пожал плечами: понимайте, ребята, как хотите.

– И раз уж речь зашла о деньгах… – Капитан кивнул «медведю», и тот, сняв с запястья часы, протянул их мне.

– Здесь аванс, – сказал капитан. – Полторы тысячи чеков. Доступ забит в рубин на большой стрелке. Можете хоть сейчас обналичивать в любом банкомате. Номер счета на обратной стороне часов, под пленкой.

– Номер счета?! – Я часто-часто заморгал. – Вы смогли положить такую сумму на обезличенный счет?

– А вы сомневаетесь в наших возможностях? – парировал капитан.

Я взвесил часики на ладони и крепко призадумался. Полторы тысячи аванса – это уже не игрушки. Блеф? Да нет, какой им смысл? Прекрасно знают – если нет никакого счета, значит, я сразу соскакиваю и больше на их звонки не реагирую. Если деньги есть – я тут же их изымаю и растворяю на собственных счетах, чтоб уж не отобрали… И сбегать мне не резон – за такой куш из-под земли достанут, яйца отрежут и заставят их сожрать.

– Ну, так что? – нетерпеливо проговорил капитан.

«Они летят не за покойниками, – в этом я уже не сомневался. – На „Ледяном громе“ было нечто такое, что не потеряло в цене даже сейчас, спустя почти десятилетие. Какой-то груз… Впрочем, это меня уже не касается…»

– Я беру ваш аванс, господа гробовщики. Ваша траурная процессия состоится.

– И что дальше?

– Через две недели, говорите, старт? Значит, через два дня у меня должны быть все данные на ваш катер – имущественные документы, технический паспорт, сертификат безопасности и все остальное, сами знаете. Во-вторых, мне нужен список экипажа. И не просто список, а полные кадровые файлы, вплоть до анализов мочи. И последнее – приготовьтесь, что будут еще кое-какие расходы. Но небольшие, – и я вальяжно улыбнулся.

– А когда мы получим полетный план? – забеспокоился человек-медведь.

– Разумеется, когда окажемся на нуль-терминале. В обмен на остальную сумму.

– Вы гарантируете, что его подпишут? – прищурился капитан.

– Я гарантирую, что вы уйдете на Дору, и никто об этом не узнает. Ну, почти никто. И вот еще: вы хоть догадались соскоблить со своей посудины армейскую символику?

Капитан коротко посмотрел на своего приятеля. Тот озабоченно наморщил лоб, потом сказал:

– Проверю лично.

Когда я уходил, он окликнул меня:

– Эй, постой. Я все хочу спросить: Грач – это у тебя фамилия или типа клички?

Я обернулся, на мгновение задумавшись.

– Ни то и ни другое. Грач – это судьба.

Я посмотрел в зеркало и кисло себе улыбнулся. Ничего не поделаешь, плохо переношу невесомость. Три дня в громыхающем, вонючем, насквозь промерзшем космическом ведре типа «резистор», да еще и в невесомости – это, скажу я вам, аттракцион на любителя. Больше всего добивал холодный сортир. Иногда казалось, что дерьмо замерзнет, не долетев до цели.