Целовать девушек - Паттерсон Джеймс

Бабушка обслуживала гостей с сухими глазами. Я редко видел, как она плачет, хотя человек она необычайно нежный и любящий. Просто она больше не плачет. Говорит, что ей уже слишком мало отпущено времени в этой жизни, чтобы тратить его на слезы.

В конце концов я вошел в гостиную и задал вопрос, упорно не дававший мне покоя:

— Я рад всех вас видеть, Чарльз, Силла, тетя Тиа, но кто-нибудь может мне объяснить, что здесь происходит?

Они все уставились на меня.

Я все еще держал на руках Дженни. У Сэмпсона повис на могучем локте Деймон, его голова, словно волосатый футбольный мяч, торчала из-под мышки великана Джона.

Нана заговорила от лица всех собравшихся. Еле слышные слова отозвались во мне острейшей болью.

— Наоми, — тихо произнесла она. — Наша Липучка пропала, Алекс. — После этих слов мама Нана разрыдалась, впервые за долгие годы.

Глава 6

Казанова закричал, исторгнув из самой глубины глотки истошный вопль.

Он продирался сквозь густые заросли и думал о девушке, которую оставил там, позади. Его охватил ужас от содеянного. Опять то же самое.

Его другое «я» рвалось обратно к девушке — спасти ее, совершить акт милосердия.

Охваченный угрызениями совести, он бежал все быстрее и быстрее. Могучая шея и грудь покрылись потом. Слабость охватила его, ноги казались ватными и непослушными.

Он полностью отдавал себе отчет в том, что натворил. Просто не хватило сил сдержать себя.

Все равно так будет лучше. Она видела его лицо. Как глупо надеяться, что она могла бы его понять. В ее глазах были страх и ненависть.

Если бы она послушалась, когда он пытался говорить с ней, по-настоящему говорить. В конце концов, он не такой, как другие убийцы, — он способен прочувствовать все, что совершает. Он способен испытывать любовь… и страдать от утраты… и…

Он сердито сорвал с лица страшную маску. Сама во всем виновата. Пора выходить из образа. Перестать быть Казановой. Пора перевоплощаться в себя самого. Другого. Ничтожного.

Глава 7

Наоми… Наша Липучка пропала, Алекс.Весьма напряженное экстренное совещание семьи Кросс проводилось, как обычно, у нас на кухне. Нана приготовила побольше кофе, а для себя — травяной чай. Для начала я уложил детей. Затем вскрыл бутылку «Блэк Джек» и разлил всем крепкого виски.

Выяснилось, что моя двадцатидвухлетняя племянница вот уже четыре дня как исчезла в Северной Каролине. А местная полиция столько времени тянула, прежде чем связаться с нашей семьей в Вашингтоне. Будучи полицейским, я не мог этого понять. Два дня считались общепринятым сроком ожидания в случаях с пропавшими без вести. Четыре дня ни в какие ворота не лезли.

Наоми Кросс училась на юридическом факультете университета Дьюк. Она попала в перечень лучших студентов, публикуемый «Юридическим обзором». Ею гордилась вся наша семья, включая меня. Прозвище Липучка за ней закрепилось еще с тех пор, когда ей было годика три-четыре. Она всегда ко всем липла, когда была маленькая. Любила липнуть и ластиться, чтобы ее тоже приласкали. После того как умер мой брат Аарон, я помогал Силле ее воспитывать. Это было легко — она всегда была милой и славной, доброжелательной и очень сообразительной девочкой.

Липучка пропала в Северной Каролине!.. Уже четыре дня тому назад.

— Я говорил с детективом по фамилии Раскин, — обратился к собравшимся в кухне Сэмпсон. Он пытался вести себя как друг семьи, а не как уличный сыскарь, но ему это не слишком удавалось. Он уже взял след. Выражение лица стало серьезным, сосредоточенным. Появился знаменитый прищур Сэмпсона. — Детектив Раскин, похоже, осведомлен об исчезновении Наоми. Судя по телефонному разговору, он профессионал что надо. Хотя и не без странностей.

Сказал мне, что о пропаже Наоми заявила ее сокурсница. Ее зовут Мэри Эллен Клаук.

Я встречал подружку Наоми. Будущий адвокат из Гарден-Сити, Лонг-Айленд. Наоми пару раз приезжала вместе с Мэри Эллен домой в Вашингтон. Как-то на Рождество мы всей компанией ходили в «Центр Кеннеди» слушать «Мессию» Генделя.

Сэмпсон снял темные очки и отложил в сторону, что с ним случается нечасто. Наоми была его любимицей, и он расстроился не меньше всех нас. Она звала Сэмпсона Ваша Суровость и Карлик. Ему нравилось, когда она его поддразнивала.

— Почему же этот детектив Раскин не позвонил нам раньше? Почему молчали люди из университета? — спросила моя невестка.

Силле сорок один год. Она позволила себе достичь внушительных пропорций. Не знаю, была ли она ростом больше пяти футов четырех дюймов, но весила наверняка около двухсот фунтов. По ее словам, не хотела больше выглядеть привлекательной для мужчин.

— Пока не могу ответить на этот вопрос, — сказал Сэмпсон, обращаясь к Силле и ко всем остальным. — Они велели Мэри Эллен Клаук не звонить нам.

— А каким образом объясняет задержку детектив Раскин? — спросил я Сэмпсона.

— Он сказал, что существуют некие дополнительные обстоятельства. Несмотря на мои настойчивые просьбы, он отказался изложить их мне по телефону.

— Ты сказал ему, что можно переговорить с глазу на глаз?

Сэмпсон кивнул:

— Да. Он ответил, что результат будет тот же. Я выразил сомнение. Он сказал «о’кей». Похоже, этот парень ничего не боится.

— Он черный? — спросила Нана. Она расистка и гордится этим. Утверждает, что слишком стара, чтобы быть социально или политически корректной. Она не столько не любит белых, сколько не доверяет им.

— Нет, хотя я не думаю, что проблема в этом, Нана. Что-то там происходит. — Сэмпсон бросил взгляд через кухонный стол на меня. — Боюсь, что он не может говорить.

— ФБР? — спросил я. Это сразу приходит на ум, когда возникает излишняя секретность. ФБР лучше всяких «Белл Атлантик», «Вашингтон пост» и «Нью-Йорк Таймс» понимает, что информация — это власть.

— Возможно, проблема в этом, но Раскин не стал бы обсуждать ее по телефону.

— Надо мне с ним побеседовать, — сказал я. — Встретиться и поговорить лично было бы лучше, как ты считаешь?

— Я считаю, что так будет правильно, Алекс, — отозвалась с другого конца стола Силла.

— Может, и я за тобой увяжусь, — сказал Сэмпсон, по-волчьи осклабившись, словно хищник, каким он и был, в сущности.

Вокруг стола в переполненной кухне все одобрительно закивали и прозвучала как минимум одна «аллилуйя». Силла встала, пробралась ко мне и крепко обняла. Ее трясло, словно большое раскидистое дерево в бурю.

Мы с Сэмпсоном отправляемся на Юг. Мы должны вернуть Липучку.

Глава 8

Мне пришлось рассказать Деймону и Дженни про их тетю Липку, как они ее называют. Дети уже почуяли неладное. У них безошибочное чутье, им удивительным образом удается нащупывать мои самые потайные и уязвимые места. Они отказывались ложиться спать, пока я не приду и все им не расскажу.

— А где тетя Липка? Что с ней случилось? — приступил ко мне с допросом Деймон, едва я успел войти в детскую спальню. Ему удалось услышать достаточно, чтобы сообразить, что с Наоми приключилась большая беда.

Я стараюсь по возможности говорить детям правду. Считаю, что между нами не должно быть секретов. Но временами это бывает нелегко.

— От тети Наоми не было никаких известий уже несколько дней, — начал я. — Вот почему сегодня все так переполошились и приехали к нам.

Потом продолжил:

— Ваш папа уже взялся за дело. Постараюсь разыскать тетю Наоми в ближайшие пару дней. Вы же знаете, что папа обычно справляется с трудными задачками. Верно?

Деймон утвердительно кивнул и, похоже, удовлетворился не столько моим объяснением, сколько серьезностью тона. Он прыгнул мне на руки и поцеловал, что с ним в последнее время давно не случалось. Дженни тоже наградила меня нежным поцелуем. Я держал их на руках. Моих славных деток.

— Папа уже взялся за дело, — прошептала Дженни. У меня на душе потеплело. Как пела Билли Холидей: «Боже, благослови дитя, и да пребудет оно в благодати».