На грани - Морье Дю

- Знаете, что я вам посоветую, - сказал парень, возвращаясь к ней с расплывшейся на лице улыбкой, чуточку слишком сладкой. - Я отвезу вас на остров, а там капитан сам решит, захочет ли он вас принять.

- Нет-нет, - проговорила Шейла, подаваясь назад. - Не сейчас. Уже очень поздно. Я вернусь сюда поутру, и вы меня отвезете.

- Лучше покончим разом, - сказал Майкл.

Покончить? Что он имеет в виду? Всего несколько месяцев назад на банкете после премьеры она хвастливо заявила, что в жизни ничего не боялась и не боится, разве только исчерпать себя до времени. Но сейчас она умирала от страха.

- Меня могут хватиться в гостинице, - быстро возразила она. - Если я в ближайшее время не вернусь, мистер Догерти заявит в полицию.

- Не тревожьтесь, - сказал почтмейстер. - У дороги меня ждет приятель. Он отрулит ваш "остин" к гостинице. А с Тимом Догерти мы это дело как-нибудь сами уладим.

И прежде чем она успела еще что-либо возразить, они, взяв ее с двух сторон под руки, отконвоировали к лодке. Нет, это невозможно, думала она, это немыслимо, и приглушенное рыдание, как у испуганного ребенка, вырвалось у нее из горла.

- Тшш, тшш, - шикнул Майкл. - Никто вас не тронет. Волос с головы не упадет. Сами же сказали - чудная ночь. А на воде она еще красивее. Видно, как рыба пляшет.

Он помог ей спуститься в лодку, решительно оттеснив на корму. Почтмейстер остался на берегу. Слава Богу, подумала Шейла, на одного, по крайней мере, меньше.

- До скорого, мистер О'Рейли, - вполголоса попрощался Майкл, запуская мотор и сбрасывая конец с комля.

- До скорого, Майкл, в добрый путь, - отозвался почтмейстер.

Лодка скользнула из камышей в открытую воду. Тук-тук - негромко и ровно застучал мотор. Почтмейстер взмахнул рукой, повернулся и побрел, подымаясь по склону, в направлении тропинки.

Путь до острова занял от силы пять минут, но с озера берега казались темными, далекими, а окружавшие водную гладь холмы расплывались зловещим пятном. Спасительные огни Беллифейна исчезли из виду. Никогда еще Шейла не чувствовала себя такой беззащитной, такой одинокой. Майкл весь путь упорно молчал, пока моторка не подошла к небольшому причалу, сооруженному на узкой косе. Деревья купами спускались к самому краю воды. Майкл закрепил конец и протянул Шейле руку.

- Так вот, - сказал он, когда она с его помощью вскарабкалась на причал, - капитана, если по правде, сейчас тут нет: у него деловая встреча на том конце озера, но к полуночи он обещал вернуться. Я провожу вас в дом и сдам на руки стюарду, то бишь мажордому, а уж он за вами приглядит.

Стюард, мажордом... Замок Беллифейн, георгианский особняк вернули ее в царство фантазии, откуда и вышли, а уж слово "мажордом" несло в себе отзвук средних веков - Мальволио с длинным жезлом в руке, каменные ступени, ведущие в залу для приемов, волкодавы на страже у дверей. Шейла почувствовала себя чуть-чуть увереннее. Майкл явно не собирался удавить ее тут же под деревьями.

К ее удивлению, дом оказался всего в ста ярдах от берега и виднелся в просвете между деревьями. Это было длинное низкое одноэтажное строение из пронумерованных бревен, точь-в-точь как на картинках, изображающих колониальные больницы, возводимые миссионерами для страждущих туземцев. Во всю длину фасада к нему примыкала веранда, и, когда Майкл вместе с Шейлой, поднявшись по ступеням, остановился у двери с надписью "Вход на камбуз", изнутри раздался собачий лай - не то чтобы гортанный рык волкодава, но такой же, если не более, истошный и злобный, и Майкл, повернувшись к Шейле, сказал:

- Зачем мне быть сторожевым псом, когда Шиппи в доме. Наша псинка за двадцать миль унюхает чужака.

Дверь отворилась. На пороге стоял невысокий коренастый мужчина средних лет, одетый в форму судового стюарда.

- Вот тебе, Боб, задачка по уму, - заявил ему Майкл. - Эта барышня шаталась в темноте у озера, а раньше, как доложил мистер О'Рейли, расспрашивала о капитане.

Лицо стюарда хранило бесстрастное выражение, но глаза смерили Шейлу с головы до ног, задержавшись на карманах жакета.

- Там ничего нет, - сказал Майкл, - а сумочка осталась в машине. Мисс сняла номер в "Гербе" у Догерти, но мы все-таки решили, что лучше переправить ее на остров. А то чего не бывает на свете.

- Входите, мисс, - пригласил стюард Шейлу тоном любезным, но непререкаемым. - Англичанка, как я посмотрю?

- Да, - подтвердила Шейла. - Я только сегодня прилетела в Дублин, а оттуда машиной прямо сюда. У меня с капитаном сугубо личный разговор, и никому другому я ничего излагать не стану.

- Ясно, - сказал стюард.

Собачка, типичный черный шпиц, с ушами торчком и блестящими умными глазами, упоенно обнюхивала у Шейлы лодыжки.

- Разрешите ваше пальто, - сказал стюард.

Новое дело! Зачем оно ему? На Шейле был твидовый жакет и юбка в тон. Она протянула стюарду жакет, и тот, вывернув карманы, повесил его на стул. Затем - это уже было ни на что не похоже! - быстрым профессиональным движением провел руками по ее телу. Майкл, не отворачиваясь, с интересом наблюдал за обыском.

- Не понимаю, зачем все это? - возмутилась Шейла. - Кажется, не я вас, а вы меня умыкнули.

- У нас такое правило со всеми незнакомыми посетителями, - сказал стюард. - Быстрее и надежнее, чем устраивать допрос. Ты хорошо сделал, повернулся он к Майклу, - что привез барышню сюда. Когда капитан прибудет, я ему доложу.

Майкл ухмыльнулся, подмигнул Шейле, шутливо взял под козырек и вышел, прикрыв за собою дверь.

- Прошу за мной, - сказал стюард.

С тяжелым сердцем, проводив взглядом Майкла, который теперь в ее глазах из возможного насильника превратился в союзника, Шейла последовала за стюардом- мажордомом (увы, отнюдь не Мальволио!) в дальний конец коридора, где, распахнув перед ней дверь, он ввел ее в просторную комнату.

- Сигареты на столе у камина, - объявил он. - Если что понадобится, звоните. Кофе желаете?

- Да, пожалуйста, - сказала Шейла.

Если придется сидеть без сна всю ночь, кофе не помешает.

Комната выглядела уютно. Синий ковер застилал пол от стены до стены. Банкетка, два глубоких кресла, у окна - большой письменный стол. На стенах фотографии боевых кораблей. В камине ярко пылают сложенные костром поленья. Обстановка показалась Шейле знакомой. Она напоминала что-то уже виденное давно, в детстве. И вдруг Шейла вспомнила: да это же каюта капитана на "Эскалибаре", каюта ее отца. Мебель, расстановка - все в точности такое же. От этой до боли знакомой обстановки ей стало не по себе - словно она шагнула в свое прошлое.

Она прошлась по комнате, стараясь освоиться. Остановилась у окна, раздвинула шторы, почти ожидая увидеть снаружи палубу, а дальше - стоящие на якоре в Портсмутской гавани корабли. Но ни палубы, ни кораблей там не оказалось. Только длинная веранда, окутанные мраком деревья, дорожка к озеру и вода, переливающаяся в лунном свете серебром. Дверь отворилась, и стюард внес на серебряном подносе кофе.

- Капитана уже недолго ждать, - заявил он. - Меня как раз известили: его катер вышел четверть часа назад.

Катер... Значит, у них не только моторная лодка. И его "известили". А ведь не слышно было, чтобы звонил телефон, да и, насколько ей известно, телефонной связи в доме нет. Стюард вышел, заперев за собою дверь. И тут Шейла, вспомнив, что ее сумочка осталась в машине, вновь поддалась панике ужасное положение! Ни гребенки, ни губной помады. Она не прикасалась к лицу с тех пор, как вышла из бара в "Килморском гербе". Ужасно! Шейла посмотрелась в стенное зеркало, висевшее над письменным столом. Так и есть: волосы обвисли, лицо землистое, осунувшееся. Страшилище! Как же ей этого Ника встретить - сидя в кресле с чашкой в руке, вид раскованный, или лучше стоя у камина, по-мальчишески небрежно засунув руки в карманы? Ей нужны указания, нужен режиссер вроде Адама Вейна, который еще до поднятия занавеса распорядится, что ей делать, в каком месте стоять.

Шейла отвернулась от зеркала, обведя глазами письменный стол, и ее взгляд упал на фотографию в синей кожаной рамке. Снимок запечатлел ее мать в подвенечном платье, с откинутой вуалью и торжествующей улыбкой на лице, которая так коробила Шейлу. Однако что-то в этой фотографии выглядело неладно. Новобрачный, стоявший об руку с молодой женой, был вовсе не отец Шейлы. Это был Ник, подстриженный en brosse [Под гребенку (фр.).], с надменным, злым выражением лица. Шейла всмотрелась пристальнее и, оторопев, обнаружила, что фотография эта - ловко смонтированная фальшивка. Голова и плечи Ника приданы фигуре ее отца, а гладко причесанная голова отца со счастливой улыбкой на губах венчает долговязую фигуру Ника, маячившую среди подружек невесты. Единственно благодаря тому, что Шейла знала этот снимок в его подлинном виде, фотография стояла на столе отца, да и у нее самой была копия, засунутая в один из ящиков секретера, - подмена тотчас бросилась ей в глаза. А ведь другому это и в голову бы не пришло. Но к чему такой трюк? Кого, кроме самого себя, Ник жаждал обмануть?