Гамадриады подстерегают в саду - Герман Чижевский

Это была типично сенцовская форма реакции на события, выпадавшие из привычного ритма будней.

Между тем в кабинете у Баталиной все выглядело по-другому:

— Зачем, собственно, откладывать опыт до завтра? — почти продиктовал я. Готов подвергнуться эксперименту сейчас же!

Ирина Павловна поднялась. Лицо ее было непреклонно. Мне вдруг показалось, что Баталина провела бессонную ночь, и, может быть, не одну.

— Полагаю, — сдержанно заговорила она, — что торопиться надо. Это просто наша обязанность. Торопиться, но не проявлять ненужной поспешности.

— Хорошо, — согласился я, — тогда завтра. Как вы предполагаете провести его?

— В наибольшем приближении к жизненной ситуации. Змея кусает человека, кусает так, как обычно это делает. В любом случае ваша сыворотка должна спасти пострадавшего. Теперь ясно? Никаких искусственных инъекций. Завтра синоптики обещают знойный день. Стало быть, в самые жаркие часы при наибольшей сухости воздуха. Так сама жизнь выдаст диплом новому препарату.

— Режим я должен, конечно, вести обычный?

— Вы? Безусловно! Равно, как и все мы. Вы будете ассистировать.

Стало вдруг тихо, будто кто-то невидимый плотно прикрыл дверь.

— Но позвольте! — вырвалось у меня. — Не может быть! Неужели я ослышался?.. Кто же в таком случае будет подвергнут опыту?..

— Не волнуйтесь, Всеволод. Первой рисковать буду я. Это решение твердо. Именно в данном случае подвергать вашу жизнь опасности я не вправе. У вас семья.

— Я не согласен, — запротестовал я.

— Напрасно. Вам как создателю противоядия гораздо удобнее наблюдать только со стороны. Болезненное состояние лишит вас возможности точно оценить действие препарата и не позволит свободно манипулировать всем арсеналом пузырьков. Вам же необходимо будет следить за симптомами отравления. Признайте же, что я права!..

— Может быть, — раздосадованный, признался я, — но я категорически против вашего участия. Решительно против! Напрасно я не… — я осекся. — Вы еще не окрепли. Вам нужна длительная передышка…

— Своевольничать не позволено и в школе, — так же спокойно, но уже властно заявила она. — Тем более у нас. Не узнаю вас, Всеволод… А чтобы ваши фантазии не сыграли с вами невзначай злой шутки, — внезапно догадалась она, попрошу весь запас жидкого и сухого токсина гамадриада до конца эксперимента перенести в мой сейф, а вам придется на сегодняшний день расположиться в моем кабинете… За дурные мысли вы будете наказаны… Поймите, у меня, возможно, еще сохранен остаточный иммунитет. Так что я действую не вслепую.

Я вышел из кабинета Ирины Павловны со щемящим чувством, что несколько дней назад, не решившись на ночную вылазку, свалял дурака…

Мне необходимо было немного успокоиться, сосредоточиться на том, что ожидало меня завтра, я занялся литературой о кобрах. Особенно опасна королевская кобра в период размножения. Тогда она часто беспричинно бросается даже на слонов, кусая в наиболее уязвимые места — в конец хобота или в мякоть возле ногтей. Она выбрызгивает иногда так много яда, что слон погибает через два или три часа! Королевские кобры в этот период становятся настолько опасными, что в Индии движение по многим дорогам через джунгли прекращается.

Наутро мы встретились с Баталиной как обычно. Я поздоровался, захотел кое-что сказать ей, но, пока подбирал слова, передумал.

— Часа в три, — напомнила она, и я понимающе кивнул. Казалось, все было учтено. Все, кроме, как выяснилось позже, одной «мелочи».

День выдался душный, томительный. У Баталиной над верхней губой выступила испарина. Я опустил мостик через ров.

— Здесь вы останетесь и будете терпеливо ждать, — распорядилась она и ступила на дощатый мостик.

Мной овладело странное чувство, точно я мысленно прощался с ней. Я глядел вслед удаляющейся фигуре в белом. Рядом со мной стояли две женщины-врачи средних лет. Я подивился их внешней невозмутимости.

— Ирина Павловна хотя бы приблизительно знает, где их искать? — спросила одна из них.

— Кобр находили в эти часы в расселинах у скал, неподалеку от водоема, почти автоматически ответил я.

Прошло пятнадцать минут. Еще пять. «Если через пять минут ситуация не прояснится, — решил я, — значит, случилось что-то непредвиденное и надо спешить на помощь… Что, если Баталина потеряла сознание или…» Я прогнал эту мысль, но она снова вернулась. Мы услышали сдавленный женский крик. Даже не крик, скорее восклицание. Я рванулся к мостику. Но приказ гласил: «Я приду к вам сама, не ищите меня. Пострадавшие не получают помощь немедленно». Мы переглянулись, не зная, на что решиться.

— Идемте! — скомандовал я.

И почти сразу до меня донеслись с крыши дома голоса наших товарищей, наблюдавших за происходящим;

— Эй! Что ж вы?! Скорее!..

Один из тех, кто был на крыше, — Сенцов — внезапно появился возле нас и вихрем промчался мимо.

— Где? — крикнул я на бегу.

— У пруда!

Мы увидели Ирину Павловну на залитой солнцем поляне. Она стояла, неестественно запрокинув голову, прикрыв руками глаза. Должно быть, боль была очень острой. С губ ее срывались стоны.

— Ирина Павловна! — выкрикнул я.

— Глаза!.. Словно облиты кислотой! Какая глупость — забыть очки!

Защитные очки спасли бы ей зрение, и лишняя порция яда не проникла бы в организм. В стороне мы успели увидеть двух быстро исчезнувших крупных, оливкового цвета змей с оранжевыми головами.

Вот что позднее рассказал Сенцов, видевший в бинокль с крыши все происшедшее.

Возле скал Баталина не нашла королевских кобр и направилась напрямик через рощицу шелковичных деревьев к заросшему осокой пруду. Гамадриады любят купаться. Там она застала их обеих в танце. Самцы, должно быть, делили охотничьи угодья. Это не была борьба в обычном понимании, скорее соревнование, необыкновенный змеиный танец, много раз заснятый на пленку. Они поднялись над землей на треть, сходились и расходились, сплетаясь живыми канатами и узлами. Их чешуйчатые тела блестели каплями, — вероятно, они только что искупались. Ирина Павловна наблюдала за змеями издали, потом начала медленно подходить. Гамадриады заметили ее, и клубок распался. Баталина остановилась, глядя на оранжевые головы и раздувшиеся капюшоны с отчетливо различимой короной на спинной части. А змеи, точно в мистическом танце, двигались перед ней по эллипсу. Гамадриад отделяло от нее расстояние метра в четыре, и, когда женщина неуверенно шагнула к змеям, они вознесли раздутые капюшоны еще выше — почти на уровень лица. В угрожающем танце они незаметно приближались к ней. Но для замысла Баталиной нужна была лишь одна кобра, и Ирина Павловна начала медленно отступать. Гамадриады, раскачиваясь всем телом в высокой траве, по-видимому без всяких усилий, начали преследовать ее и делать ложные выпады.