Командир Красной Армии - Владимир Поселягин

Потом, обхлопав тела, собрал другие трофеи. Кроме шести бумажников нашлась еще отдельная пачка денег и около десяти рублей мелочью. Кроме этого я стянул с «Рыжего» и сапоги. Были они отличные, командирские, яловые. Более того у главаря был один со мной размер, сорок второй разношенный.

Быстро собрав все бумажные деньги, я пересчитал получившуюся пачку. Сто семьдесят шесть рублей. С мелочью получалось сто восемьдесят три рубля восемнадцать копеек. Это еще не считая трех резервных рублей, что у меня остались после покупок.

Посмотрев на пачку в своих руках, я решил закупиться по максимуму, все равно скоро они не понадобятся. Связав двух карманников, чтобы они не сразу смогли развязаться, я протер бумажники от пальчиков и, закинув потяжелевший сидор на плечо, направился обратно к базару.

— Что-то еще хотите купить, товарищ? — спросил тот же продавец, у которого я приобрёл сапоги и сидор. На новенькие сапоги он посмотрел с интересом, не более.

— Да, я себе вот купил другие, получше, хотелось бы вернуть вам обратно эти сапоги.

— Пять рублей, — быстро сказал продавец.

— Что?! Да я их у вас за двадцать купил, — возмутился я, с удовольствием приступая к торговле.

Через двадцать мину отдав сапоги за шесть рублей, осмотрелся и тихо произнес:

— Я еще хочу переодеться. Вон те синие командирские галифе, что у вас под прилавком почем?

Я особо не торопился, за час купил синие командирские галифе и зеленую, тоже командирскую, из хорошего материала, гимнастерку с уже подшитым белоснежным подворотничком. Все это было ношенным, но почему-то открыто не продавалось, только из-под прилавка. Видимо был запрет на продажу военной формы и амуниции. Но продавец, поняв, что я серьезный клиент не только помог мне переодеться, но и показал на старичка что сидел через шесть прилавков, сообщив, что тот торгует амуницией.

Тут многие мужчины были одеты в полувоенную одежду, внимания не привлекало. Кроме формы я купил шелковое белье, рубаху и кальсоны. У продавца были только из обычного материала. Но подумав, как мне все это натирать будет, я договорился о шелковом, причем новеньком белье. Тоже из-под прилавка, новенькое, но дорогое.

Сзади была небольшая примерочная, там я и переоделся, даже новенький командирский ремень со звездой на пряжке, купленный у соседа продавца, пришелся впору. Согнав складки гимнастерки за спину, я притопнул сапогами, провел рукой по галифе и вышел из примерочной.

— Вот. Сразу другой вид. И выправка, и форма выдает командира. Кем служили? — спросил продавец.

— Пулеметчиком был.

— Тогда вам эту фуражку, тут с пехотным околышком.

Как и гимнастерка, фуражка не имела воинских знаков, хотя на околыше был выгоревший след от звезды. Примерив фуражку, я отрицательно мотнул головой, возвращая — мала. А вот другая, та, что поновее на вид, пришлась впору. Кроме белья все остальное было ношеным, поэтому особо я не выделялся из массы людей. Продав старую одежду за три рубля, купил метровый кусок чистого холста и с помощь ножниц продавца разрезал его на два квадрата. Будет теперь куда завернуть еду и оружие. Также взял запасные портянки. За все уплатил пятьдесят девять рублей, хотя до торгов просили семьдесят.

Пройдясь по базару, осторожно подошёл к нужному старичку, что продавал воинскую справу — ложки, котелки, фляги, ремни, ножи и принадлежности для чистки оружия.

— Добрый день, я от Семена, — подбородком указал на продавца, что торговал одеждой.

— Что вы хотели?

После того как я объяснил, старик посторонился чтобы я зашел за прилавок и смог рассмотреть что было сложено в сумках и на полке, скрытой от покупательских взглядов. Вдруг там стукач ментовский есть. Я уже понял, что все это продавать незаконно.

У него я задержался, рассматривая ассортимент.

— Что именно интересует? — спросил дед.

— Хм. Эти наплечные ремни к моему ремню подойдут?

— Да, конечно. Вот тут система крепления. Видите? Двойной прошив.

— Хорошо. Беру. Также мне нужна фляга, кружка, ложка, вилка, походный котелок и поливочный инструмент. Это котелок?

— Да, все новенькое, сын привез.

— Показывайте. Это прибор для бритья? — пощупав щетину на лице, спросил я и ткнул пальцем в небольшой кошель. — Там все? Тогда и его тоже.

Дед из-под прилавка достал зеленый прямоугольный предмет. Откинув крышку, показал что это. Этот котелок напоминал тот, что был у нас в армии, цеплялся он к поясу, был литра на два с половиной. Сверху крышка, которую можно использовать, как тарелку для второго. Напоминал современный, привычный мне, но формой был немного другим.

Внутрь котелка легко уместились и кружка, и ложка. Также туда я отправил кулек с солью.

Убрав все в сидор, набив его до отказа, я расплатился с дедом, (двадцать рублей, блин, дорого), закинул сидор на плечо и зашагал к вокзалу. Обед уже прошел, было час дня, так что можно подкрепиться в привокзальном ресторане и протянуть время до отхода поезда.

На выходе на привокзальную площадь я едва не столкнулся с рыжим, который, отсвечивая лиловым пятном на скуле и начавшими заплывать глазами, пронёсся куда-то в сторону рынка. На меня он даже не посмотрел. На площади было много военных, десятка три точно.

Плотно пообедав в привокзальном буфете (хотя на мой взгляд два с половиной рубля было многовато), я прошел через здание вокзала и, найдя свободное место на одной из лавок, стал ожидать прибытия моего поезда. Я знал, что он будет стоять на втором пути.

Поглядывая на большие часы на здании вокзала, подумал о том, что надо бы купить наручные, но с вокзала выходить не хотелось. С этим могли возникнуть проблемы. Ворье наверняка своих уже на ноги поставили, ищут, кто их предводителя убил и на бабки опустил. Ничего, прибуду в Москву, куплю билет до Киева и, если будет время, добуду часы.

Пригревшись под солнцем, я через часок услышал шум приближающего состава. Сбив фуражку с носа на затылок, потянулся, вытянул ноги и широко зевнул, хотя спать не хотелось.

Пшикая паром из-под колёс, паровоз протащил состав и, поскрипывая тормозами, подогнал его к перрону.

— Похоже, мой, — пробормотал я.

— Не только твой, и наш тоже, — хмыкнул кто то рядом.

Повернув голову, я увидел рядом на скамейке двух лейтенантов с танками в петлицах.

«Точно, в Казани же танковое училище. Похоже, оперившаяся молодежь вылетела из своего гнезда».

— В Москву? — спросил я.

— Пересадка у нас там, — кивнул один из лейтенантов. — Лейтенант Григорьев. Александр.

— Виталий Мишин, лейтенант запаса, — последнее я добавил, чтобы пояснить отсутствие знаков различия. Таких в запасе за все пребывание на вокзале я видел двоих. Один командир на вроде меня, другой похоже был из сержантского состава.

— Руслан Ибатуллин, — протянул руку второй.

— Ну что, идем? — спросил Григорьев.

— Он тут стоять будет с полчаса, так что успеем, — ответил я. Продираться через выходящих пассажиров мне не хотелось. — Минут через десять можно идти устраиваться, поспокойней будет.

— А вы кем были? — спросил Григорьев.

— Командир пулеметного взвода.

Я сам не знаю почему представился командиром пулеметчиков, хотя, думаю, просто так, от балды, благо в этом оружии немного понимал. Даже читал очерк о боевом применении во время финской войны пулеметов «максим».

— А почему в запас ушли?

— Я «пиджак».

— Что?

— «Пиджаками» называют не кадровых командиров, а тех, кто пришел после военной кафедры. Так понятно?

— Да, — кивнули командиры.

— Я три года на физ-математическом факультете отучился, а тут комсомольский набор. Дали младшего лейтенанта, и пошел служить. За два года успел лейтенанта получить, как раз месяц назад, перед тем как в запас ушел. Вот хочу восстановиться и продолжить учебу.

— Понятно, — как болванчики, кивнули мои собеседники.

«Уф-ф, вроде прошло. Прошла деза. Если что, есть версия, кто я и откуда», — подумал я, облегченно вздохнув.

— Кстати, можно идти, перрон посвободнее стал, — кивнул в сторону поезда. Состав состоял из трех купейных вагонов, вагона-ресторана за ними и шести плацкартах.

Командиры подхватили фанерные чемоданчики с оббитыми железными уголками углами, а я свой сидор.

У танкистов был третий купейный вагон, у меня пятый плацкартный, сразу за вагоном-рестораном, поэтому, попрощавшись, мы разошлись.

— Билет, — протянула руку женщина в форме. — Ваше место седьмое, проходите.

Пройдя по узкому коридору, рассматривая попутчиков, которые кто устраивался, кто спал, а кто играл в шахматы, я дошел до своего места и кинул сидор в изголовье. Место у меня оказалось внизу. Вместе со мной ехали женщина с маленьким трехлетним мальчишкой и старый дед. Видимо, семья. Обращались они друг к другу по именам. Старик немного помявшись попросил поменяться местами, тяжело ему было забираться на верхнюю полку. Подумав, я легко согласился.