Марго - Нина Юдичева

Виктор не успел заметить, как закончились его курсы. Врач, доктор Вебер, у которого он проходил практику, оказался очень доброжелательным сердечным человеком. Мало того, что он помог супругам найти хорошую квартиру, не требующую никакого ремонта, так господин Вебер к тому же привез им кое-что из мебели: диван и два кресла, старый, но вполне приличный холодильник, стол со стульями. Все это совершенно безвозмездно. Когда Маргарита, тронутая таким участием, стала его благодарить, пожилой врач широко улыбнулся.

- Не надо меня благодарить, Frau Andreew! - произнес он негромко, - Это Вам на первое время. Потом, когда Ваш муж будет работать, Вы купите себе все самое лучшее.

Виктор с Маргаритой постепенно обставляли свою новую квартиру. Пока они жили в общежитии, им удалось скопить немного денег. Сначала они купили мебель в комнату Александра: удобную софу, стенку, которая шла вместе с шифоньером, письменным столом и множеством полок, толстый ковер, красивую настольную лампу. Все это было новым и самого лучшего качества. Себе в спальню они взяли подержанный, но в хорошем состоянии гарнитур и две ковровые dnpnfjh. Правда, у них не хватило денег, чтобы обставить зал, но зато супруги взяли большой телевизор, который пристроили на старенькую тумбочку, купив ее в комиссионном магазине. Там же они взяли журнальный столик, довольно неплохой, и пару книжных полок. В общем, квартира выглядела не плохо, но главное- это было их отдельное жилье, их уютное гнездышко, где они чувствовали себя очень счастливыми.

- Детка, Herr Weber пообещал меня оставить у себя после практики, - как-то сказал Виктор за ужином, - Ты даже представить не можешь, какое это везение! Помнишь Толика, с которым я учился? Так он поменял уже третье место практики.

- Дорогой, ты несправедлив к себе, - возразила Маргарита, - Шеф оставляет тебя, потому что ты замечательный врач и хорошо владеешь немецким! Это только твоя заслуга!

- Нет, Рита... Должно еще и повезти, - произнес мужчина, потом тихо добавил: - Через пару месяцев ты сможешь оставить работу, милая... Я сам буду содержать семью...

- Нет, я доработаю год, чтобы после получать пособие по безработице. А может быть, мне даже дадут какую-нибудь школу. Татьяна уже получила подтверждение своего диплома, значит, и я получу. Можно будет попросить курсы по делопроизводству или бухгалтерские.

- Да, ты права, Марго... - согласился муж, думая о том, какая у нее целеустремленная и цельная натура, потом вдруг предложил: - Хочешь, съездим на выходные в Париж?

- В Париж? - ее глаза вспыхнули огоньком радости, но тут же погасли, - А деньги?

- Билет стоит восемьдесят марок. На троих - это двести сорок. Если взять марок двести с собой, то вполне на все хватит. Автобус комфортабельный, удобный. Завтрак можно взять с собой, а пообедаем где-нибудь в недорогом кафе в Париже. Ты должна отдохнуть, девочка, новые впечатления пойдут тебе на пользу. Сделаем снимки. Александр будет счастлив...

Виктор знал, что, если сказать о сыне, то Маргарита точно согласится. Ради мальчика она готова сделать все, что угодно!

Париж... Город Мира... Они были там всего один день, но его необыкновенный шарм останется с ними на всю жизнь. Площадь Согласия, Эйфелева башня, мосты и набережные Сены, великолепные фонтаны - все поражало своей красотой и великолепием, будоражило воображение. Вспоминались герои произведений Дюма, Бальзака, Золя. Александр делал снимки фотоаппаратом, жалея о том, что у них нет кинокамеры. Обедали они в крошечном уличном кафе, где официант, узнав, что они раньше жили в России, все время невпопад говорил "карашо" и "спасибо". День пролетел, словно один миг. Их туристская группа собралась в условленном месте, чтобы следовать назад в Германию.

Когда Виктор закончил практику, которая длилась целый год, и получил место, жизнь семьи значительно улучшилась. Теперь они полностью могли отказаться от социального пособия, которое доплачивало им государство к зарплате L`pc`phr{. Она продолжала еще работать, но мечтала о том, чтобы получить новую профессию. Они постепенно смогли прилично обставить квартиру новой мебелью, купили Александру компьютер, телевизор и видеомагнитофон. Только прожив в Германии два с половиной года, Виктор, наконец, почувствовал себя полноценным человеком. Он имел теперь работу, которая обеспечивала жизнь его семьи, практически свободно владел немецким языком.

Его шеф, доктор Вебер, был очень доволен им. Благодаря Виктору появилось много пациентов, которые, плохо зная немецкий, шли в Praxis к новому русскому врачу, которому могли объяснить все на своем родном языке.

Что было, действительно, очень неприятно, так это отсутствие общения. Знакомых у Виктора и Маргариты было полно, но друзей они так и не обрели. Все иммигранты и переселенцы в основном имели многочисленную родню, жили семейными кланами, и не допускали в свою среду чужаков. Им хватало общения со своими. Местные немцы, несмотря на всю их приветливость и доброжелательность, дальше служебных отношений не заходили. Соседи ограничивались приветствиями "Guten Morgen" или "Guten Abend". Виктор был склонен думать, что это происходит от чрезмерной сдержанности его жены, которую люди принимали за высокомерность и нежелание их знать. Он ни раз говорил об этом Маргарите.

- Ты хочешь, чтобы я вешалась им на шею? - раздраженно отзывалась она, - Да здесь ведь никто никому не нужен! Каждый думает о том, как добиться успеха!

- Но, ведь другие люди имеют друзей! - в тон отвечал ей муж, - Причина в нас самих!

- Я хочу дружить с теми, кто мне интересен! А встречаться с кем-то от скуки я не буду! Мне хватает общения с тобой и Александром! И вообще, мне неприятен этот разговор!

- А мне неприятно, что ты холодная, как лед! - прокричал Виктор, - Я никогда не знаю, что у тебя на уме, ты живешь со мной шестнадцать с половиной лет, но так и не стала мне близким человеком! Ты мне чужая! - он тут же пожалел об этих своих словах, видя реакцию жены.

Она стала белой, как полотно. Казалось, она вот-вот лишится чувств. Но ей удалось взять себя в руки. Она долго и мучительно молчала, пока, наконец, произнесла:

- Я ничего не имею против развода... - ее голос звучал ровно и холодно, - Можешь завтра же подавать документы! она встала и пошла к двери, потом обернулась и бросила: - Мы с Александром подыщем себе квартиру и исчезнем из твоей жизни, будь спокоен!

- Нет! - прогремел Виктор, соскочил, как ошпаренный, и устремился к ней. Он был в бешенстве от ее слов, от того, что она готова так легко от него отказаться. Он приблизился к ней совсем близко и прижал к стене, - Никогда! Пока бьется мое сердце, ты будешь принадлежать мне, хочешь ты этого или нет! Я никогда не позволю тебе уйти, Маргарита!

- Я не спрашиваю твоего позволения! - спокойно отозвалась она, - Оставь меня!

- Нет! - хрипло произнес он, потом впился в ее губы долгим жадным поцелуем.

Его руки стали лихорадочно шарить по ее телу, такому любимому и желанному. Сопротивление жены еще больше разжигало его желание. Теперь он не владел собой, срывая с нее одежду и швыряя ее на пол. Когда он стал расстегивать свои брюки, Маргарита разразилась рыданиями. Это так потрясло его, что он тут же взял себя в руки.

- Прости, милая... - прошептал он ласково, - Я не хотел, девочка....

Но у нее началась настоящая истерика, она не могла успокоиться, буквально захлебываясь слезами. Виктор подхватил ее на руки и понес в спальню. Бережно положил на кровать и спросил, не хочет ли она воды. Маргарита продолжала плакать, закрыв руками лицо, и не отвечала ему. Теперь Виктор был просто в отчаянии от того, что наделал. Он, действительно, не хотел ее обидеть...

- Марго, дорогая, я очень тебя люблю, ты ведь знаешь это? - мягко спросил он, садясь на край кровати. Он убрал ее руки и аккуратно вытер слезы с ее лица.

- Знаю... - тихо отозвалась она, немного успокаиваясь и натягивая на себя одеяло.

- Послушай, что я скажу тебе, детка, - продолжал мужчина, - Это больше никогда не повторится.... Я сам не знаю, что на меня нашло.... Но ты не можешь меня оставить....

- Ты сам этого хотел! Ты сам сказал, что я плохая жена...

- Я этого не говорил, маленькая лгунья, - ласково произнес он, гладя ее волосы, - Я сказал только, что ты холодна... Я был настоящим идиотом.... Прости меня! Я просто не вынесу, что ты уйдешь из моей жизни...- поскольку Маргарита молчала, он продолжал, мобилизовав все свои силы, - Подумай о нашем сыне... Он взрослеет. Именно сейчас ему нужен отец... Ты ведь знаешь, какой это опасный возраст. Александр - славный парень, но неизвестно, как на него повлияет наш разрыв.... Если я тебя больше не интересую, останься ради нашего мальчика! Но, только не молчи! Я сойду с ума от твоего молчания! Скажи, ты останешься?

- Да... - едва слышно ответила она, но он услышал и почувствовал себя так, словно получил помилование перед самой смертной казнью, - Конечно, я останусь, Виктор...

Маргарита сдержала свое слово и осталась. Он тоже сдержал свое слово и больше никогда не позволял себе быть грубым. После этой нелепой ссоры их интимные отношения довольно осложнились. Если раньше Виктор мог позволить себе практически все, что хотел, то теперь он боялся каким-нибудь действием оскорбить свою дорогую половину. Раньше во время близости он чувствовал себя полновластным хозяином этой гордой женщины, зная, что она ответит на любой его порыв, послушно воспримет любое его желание. Именно в спальне он владел ею, ее телом и душой, она была его собственностью, его плотью. И он получал свое сполна, награждая себя за те часы холодной сдержанности, которые ему приходилось выносить от жены в обычной жизни. Теперь он совершенно не знал, как beqrh себя с ней. Все эти годы он держал инициативу в своих руках, Маргарита лишь с робкой нежностью подчинялась ему. И в этом было особое очарование. Виктору импонировали именно такие отношения с женщиной. Он был слишком мужчина, чтобы позволить женщине быть активнее него. Маргарита думала о том, что муж охладел к ней. Его ласки стали более сдержанными, они были нежными, но почти никогда страстными, как раньше, когда у нее захватывало дух от одной только мысли, что он сейчас с ней сделает. Он любил говорить ей об этом, получая удовольствие от того, как вспыхивает от стыда ее лицо, и трепещут пушистые ресницы. Их интимные отношения стали не то что бы банальными, но утратили свою остроту и шарм.