Тропа Войны и Магии - Анатолий Радов

В желудке заворочался еще один ежик. И даже не ежик, а ежище…

А что, если демоны потребуют у Других меня выдать? Скажут – оставьте книги, а нам отдайте «Сатэна».

«Да ну, не сгущай», – сказал я сам себе, но это не помогло. Как ни крути, а не очень радужное будущее у меня вырисовывается, я бы даже сказал – совсем не радужное.

И Литка… Когда теперь ее увижу, и увижу ли вообще?

Я незаметно провалился в сон. Вроде бы просыпался несколько раз посреди ночи, вскакивал, приседал и размахивал руками, чтобы разогнать кровь. Но утром это все показалось только сновидениями.

Разбудил меня все тот же звук, слышанный еще в Кроми. Тр-р-р-р.

Дятлы, что ли, местные?

Я стянул с головы сползший вниз и полностью закрывший лицо рюкзак, потом вытащил из-за пазухи книги и засунул в него.

Асгат мирно дремал, понурив голову, но как только услышал, что я проснулся, тут же уставился на меня. В глазах его засияла радость вкупе с надеждой, он запрядал ушами, закивал.

– Извини, Асгат, – я развел руками, – с завтраком то же, что и с ужином. Полное отсутствие.

Наверное поняв по интонации, что ничего полезного от меня не дождется, лог тут же гордо отвернул голову.

– Да ладно тебе, обидчивый. – Я подошел, бросил рюкзак на землю и похлопал его по шее. – У меня тоже, между прочим, ни крошки во рту уже сутки. – Я стал разгребать носком сапога снег. – Тебе проще, может, щас траву какую отыщем. Должна же тут быть.

– Нету, – констатировал я через минуту и пожал плечами. Все-таки не продумал. Надо было у слотов половину того мешка с отрубями забрать. Или опять же у тех демонов… Наверняка к седлам были приторочены переметные сумки с зерном.

Я нагнулся, загреб ладонями снег и стал тереть лицо. Выдохнул довольно, рассмеялся. Настроение заметно улучшилось, чувство голода притупилось, все стало не так мрачно. Метнул рыхлой охапкой в Асгата, но он не разделил моей веселости, зафыркал с явной обидой.

От души «наумывавшись», я стащил с каменной руки статуи вальтрап и принялся его интенсивно теребить. От мороза тот был словно деревянный, и пришлось попотеть, пока он наконец снова стал мягким. Накинул его на спину лога, тот дернулся, зафыркал, уши прижались к голове.

– Ты чего? – спросил я. – До сих пор дуешься на меня, что ли?

Но Асгат не дослушал, попятился назад, натягивая поводья, и теперь даже заржал, пытаясь встать на дыбы.

– Асга…

Сообразив, что дело совсем не во мне, я резко развернулся. Всего шагах в тридцати стояло огромное животное. Сказать честно, я сразу и не увидел его, скользнул взглядом дальше, но тут же вернулся и невольно дернулся назад. Ладони вмиг стали потными, а слюна вязкой.

На нас решило поохотиться нечто наподобие льва.

Полностью быть похожим на земного царя зверей этой твари мешали окраска, сильно вытянутая морда и размер. Первая была бледно-сизой, в тон снежному покрову, вторая длиннее сантиметров на двадцать, а последний превышал земной раза в полтора. Но шикарная грива, видимо, как атрибут всех звериных царей в любом мире, присутствовала.

Он сделал пару шагов, замер, припав к земле и не сводя с меня взгляда, в котором не было ни единой эмоции. Только холодный расчет. Я медленно поднял руку.

– Эй! – крикнул, делая голос как можно тверже. – Пшел отсюда!

За спиной снова раздалось ржание, быстро переходящее в какое-то судорожное икание.

– Пшел! – повторил я, но местный лев и не подумал отступать, а даже напротив. Распрямился пружинисто и рванул вперед.

Ледяные диски метнулись ему навстречу, встретили на полпути, впиваясь в плоть. Красивая шкура тут же обагрилась в четырех местах, зверь рухнул, попытался встать. Его взгляд теперь выражал полное недоумение.

– Что? – заорал я, давая выход чувствам. – Не ожидал?! А я тебе говорил – вали!

По его глазам читалось, что он понял свою ошибку, а заодно и ясно осознал, что исправить ее уже нельзя. Пытаясь развернуться, он завалился набок и издал предсмертный рев.

– Фух, – выдохнул я. Руки мои тряслись. Честно говоря, неожиданно все произошло, да и жалко почему-то стало зверюгу. Красивая все-таки. – Так, Асгат, – я обернулся к логу, – у меня шашлык уже есть, осталось тебе сена или зернышек найти.

Хохотнул нервно и, вытащив «шип», зашагал по глубокому снегу к помирающему зверю. Остановился примерно в десяти шагах, глядя на содрогающееся лохматое тело, вскинул левую руку и, прицелившись, вогнал «срезень» первого круга прямо в холку. Зверь тут же замер, задние лапы стали медленно вытягиваться.

«Вот же, зараза. Все настроение испортил», – ругнулся я про себя и осторожно двинулся дальше. Приблизившись почти вплотную, потыкал острием в голову. Вроде сдох.

Но на всякий случай все же решил обойти и посмотреть «с лица». Мало ли, вдруг притворился, гад, чтобы перед смертью отомстить, оттяпав мне руку или ногу.

После этой скоротечной охоты, в которой предполагаемая жертва стала хищником, в лесу повисла какая-то напряженная тишина. Я бы даже сказал – напрягающая. Только режущий по ушам скрип снега под ногами…

Из-за этого скрипа я и застыл, не сделав и пяти шагов. Что-то непохоже на эхо.

Взгляд сам устремился влево, опережая движение шеи, потом я обернулся, уставившись на статую, снова повернул голову…

Мать моя женщина! Это не статуя животного. Точнее, статуя – но не животного. Эту каменную хрень ваяли с Другого.

Глава 5

Их было двое – один повыше на полголовы и более крепкого сложения, второй, если так можно выразиться, – худощавый. Белые накидки, похожие на сюрко, только доходящие почти до середины икр, скрывали большую часть их тел, но и того, что я увидел, хватало с лихвой. Руки и ноги этих существ были покрыты густой шерстью бурого цвета.

Впрочем, какие к черту руки и ноги? Достаточно взглянуть на головы.

Массивные, с заметно вытянутой вперед лицевой частью, с широкими черными ноздрями и небольшими глазами в обрамлении коротких бурых волос.

В руках Другие держали ружья. Не такие, как я видел у своего деда, который был заядлым охотником и имел две двустволки – горизонталку и вертикалку, хотя предпочтение отдавал второй, а что-то смутно напоминающее мушкеты. Дула были направлены на меня, и поэтому я невольно замер, чтобы не спровоцировать.

Но, судя по всему, они тоже были немало удивлены и, как и я, не делали никаких движений. Ну правильно, когда тут в последний раз появлялся человек?

Прошла минута, мы втроем не шевельнулись. Пауза начинала нехорошо затягиваться, и я решился.

– Добрый день! – крикнул на ольджурском, чувствуя, как снова вспотели ладони. Вот щас в ответ пальнут, и что тогда? Удержит пули воздушный «щит»? – Добрый день! – зачем-то повторил на земном. Ну мало ли.

А вот на языке демонов прокричать не рискнул. Среагируют еще машинально, как на врага, и нажмут спусковые крючки. Или что там у них?

Другие переглянулись, тот, что повыше, проорал в ответ какую-то абракадабру. Я медленно развел руками и повертел головой.

И вдруг:

– Каргаш тан?

Я чуть было не заорал сразу же – «человек!» – но что-то сдержало. Вдруг проверка?

Однако Другой тут же повторил вопрос, и я решился.

– Ольджурец, – выкрикнул на демоновском. – Человек я. Путешественник.

Последнее пришло в голову прямо на ходу. Не знаю, поможет эта версия или нет, но другой не было вообще.

Они снова переглянулись, стали спорить. Я терпеливо ждал, глядя, как худой что-то пытается доказать. Но высокий и сбитый неожиданно рявкнул на него, явно осаживая, и двинулся ко мне, забрасывая мушкет за спину. Это порадовало, но напряжение тем не менее продолжило расти. Здоровый ведь черт, если что, он меня и так заломает, как осинку.

– Мой дед видел человека, – громко заговорил Другой, сократив расстояние вполовину. – Он сказал, что люди не враждебны нам. Но он видел всего одного человека, который пришел сюда, убегая от демонов. А поодиночке все мы не враждебны.

Остановившись в пяти шагах, он внимательно посмотрел на меня, а я, собрав волю в кулак, дружелюбно улыбнулся, хотя внутри все трепетало. Другой был выше меня всего на полголовы, но медвежья морда вызывала страх на каком-то глубоком, наверное, генетическом уровне. Скольких наших предков загрызли всякие там пещерные и прочие медведи? Еще тогда, в доисторические времена.

– Путетественник? – переспросил Другой. Некоторые слова на демоновском у него звучали смешно, но смеяться я и не думал, а лишь кивнул, сделав серьезное лицо.

– Щирни нагуляк, нагай мани длущ, – обиженно бросил второй, останавливаясь возле сбитого.

– Кудущна, – сухо ответил ему тот, не повернув головы, и лицо второго скривилось от злости.

– Это мой сын, – стал объяснять он. – Ты убил его лютого зверя, и теперь ему не стать охотником до следующей зимы.

– Скажите сыну, что я не знал этого. – На моем лице появилось искреннее раскаяние, хотя глубоко внутри я только ухмыльнулся. Ага, а если бы знал, так бы стоял и ждал, когда этот местный лев сожрет меня.