Крылья демона - lee

– Почему же, очень интересно. Я даже не задумывалась раньше о музыке с этой стороны. Всегда просто слушала и все – нравится или не нравится, больше никаких размышлений. А вы сами, на каком инструменте играете? Ой, может вы современный композитор? – с детским интересом спросила она.

Мелькнула мысль похвастаться, но рассудок остановил этот порыв, и я уклончиво ответил:

– В общем-то, я на многих играю, но лучше послушать музыку и исполнение, чем говорить без конца о ней. Предлагаю: как только вы освободитесь, съездим в мой любимый ресторан. Там есть рояль. Я вам чего-нибудь исполню. Едем?

Она неуверенно посмотрела на меня, видимо измеряя уровень опасности. Я поспешил ее успокоить:

– Не беспокойтесь, мы буквально на часик заедем, а потом я посажу вас в такси. Никаких ночных брожений в поисках приключений. Мне все равно здесь было страшно скучно, не хочется так заканчивать вечер.

Вдруг мне показалось, что рядом с нами кто-то есть. Но человеческое тело мешало мне определить – ошибся я или нет.

– Я не знаю, родителей не предупредила, и с вами мы, практически, не знакомы…

– Что вы, Кира, я же вас не ночевать к себе домой зову, а только в ресторан заехать, причем, в центре города. И выпивку вам не стремлюсь навязать, это уж как сами захотите. Едем?

Она задумалась на минуту. Я вновь ощутил присутствие постороннего и тут же потерял это чувство.

– Согласна, но только давайте придерживаться трех условий: во-первых, едем не более, чем на час; во-вторых, вы сажаете меня в такси и я еду домой сама; в-третьих, не пытайтесь меня споить.

– Договорились.

– Хорошо. Моя смена заканчивается через двадцать минут.

– Все эти двадцать минут я в полном вашем распоряжении, Кира, – галантно сказал я.

Через три часа я вез ее к себе домой, упоенную музыкой и моим красноречием, опьяненную дорогим старым вином, которое я подливал в огромных количествах, и которое само по себе коварно тем, что не ощущается градус, но очень прельщает вкус. Всю дорогу мы бесконечно болтали об искусстве, смысле жизни, море, цветах и прочей ерунде. Я не давал ей опомниться, главное было затащить ее к себе в жилище. Поводом было то, что у меня дома есть скрипка и я могу наиграть некие интересные мелодии из Паганини и Вивальди.

В действительности, конечно, я вез ее домой с одной целью – овладеть ее телом, напиться ее эмоциями, а затем открыть ей глаза на правду моего (мужского) поведения, а следом заставить возненавидеть мужчин и весь мир. Эту ненависть год за годом будут подкреплять другие духи-шакалы, питаясь ее негативными эмоциями и, совращая ее душу в сторону служения Аду. Я собирался сделать настолько черной ее душу, чтобы даже легион ангелов не мог поднять ее выше шестого круга Ада.

Собственно, падение в Ад, понятие весьма условное. Дело в том, что Демиург создал мир с пятнадцатью основными измерениями. Среднее измерение – это мир людей. Его «окружают» семь измерений Ада и семь Рая. Все названия, естественно, условны. Чем дальше вы продвигаетесь в измерении Ада, тем «плотнее» становится ваше эфирное тело. В мирах Рая все наоборот – физическое тело по легкости сравнимо с эфирным в мире людей. Средний мир – это баланс плотности этих измерений. Демону и ангелу все равно где находиться, но душа человека, конечно, тем лучше себя чувствует, чем меньше у нее плотность. Отсюда и берет свое начало реклама Рая ангелами…

Когда мы, наконец, подъехали к моему дому, Кира взяла меня за руку и, посмотрев в глаза, вполне трезво спросила:

– Марк, скажи честно, ты действительно привез меня к себе, чтобы сыграть на скрипке? Я же не идиотка, таких мужчин нет, не так ли?

Я понял, что она готова уехать прямо сейчас, необходимо сказать что-то особенное, что ей не покажется ложью, но и не будет сковывать меня. Все ж я не вчера родился и поэтому ответил:

– Честно, Кира? – задал я любимый вопрос всех коварных лжецов.

– Честно, – попалась она.

– Я не могу позволить так быстро закончиться этому необыкновенному вечеру, я не могу просто так дать тебе уехать, я не могу расстаться с тобой, не проявив себя с хорошей стороны. И я готов играть тебе хоть всю ночь, лишь бы ты была счастлива, а я был причастен к твоему счастью.

– Не слишком ли пафосно? – вдруг совершенно трезво спросила Кира. Уже который раз за вечер она меня обескуражила. Что же это за женщина такая?

– Веришь ли, Кира, – начал отвечать я, лихорадочно нащупывая тонкую грань между ложью и правдой. – Находясь в мире музыки, я очень давно не встречал людей, которые просто ее любят, а не рассматривают как бизнес. Я так скучаю по простому погружению в искусство, что встретив тебя, попросту не могу отказать самому себе в таком удовольствии.

Она посмотрела на меня таким взглядом, что у меня мурашки прошлись по коже.

– Пойдем, – наконец сказала Кира таким тоном, что мне показалось, будто бы соблазнили меня.

Этой ночью скрипку в руки я так и не взял…

Когда под утро Кира проснулась, у меня уже полностью созрел план дальнейших действий. Возможно, на меня все-таки повлияло спиртное, возможно, мне-человеку даже понравилась Кира в сексуальном плане, но я решил дать ей отсрочку на один день, чтобы провести с ней еще одну ночь. По сути, я не противоречил сам себе, так как, проведя с Кирой еще одну ночь, я привяжу ее к себе еще сильней, что позволит мне выполнить свою работу с большим коэффициентом полезного действия. Кроме того, возможно, она после выпитого спиртного плохо осознавала свои действия, а мне нужна ясность ее сознания, свободные и трезвые поступки.

Мне необходимо, чтобы она не злилась на себя за необдуманные действия, но ненавидела мир за его подлость и жестокость, мне нужно было, чтобы она стремилась отомстить миру за свои обиды. Ничто так не провоцирует ненависть к миру и любовь к себе, как месть. Она такая сладкая, такая пьянящая, она растекается по сердцам всех, кто встречается на пути. Это древняя истина – зло всегда порождает само себя. Чем большее зло ты посеешь в сердце человека, тем больше зла он принесет окружающим. Зло должно исходить из внешнего мира (то есть от меня) чтобы вернуться в мир человеческий, там, где меня не будет.

Чтобы усилить впечатления девушки, я решил продолжить для нее праздник, привязать надежней к себе. Если выражаться понятней, то я влюблял Киру в себя. Не зная другой любви, кроме любви к себе, я знал, как ее разогревать в людях. Может, я инициировал и не столь сильное чувство, как любовь Петрарки к Лауре, но влюбленность-то я мог пробудить.

Едва она проснулась, я сварил кофе и принес горячий завтрак в постель.

– Как ты себя чувствуешь, Кира? Мне кажется, что мы вчера немного перебрали спиртного, – заботливо поинтересовался я, акцентируя внимание на слове «мы».

– Спасибо, очень плохо.

– Поешь, это поможет справиться желудку с алкоголем.

– А ты?

– Я по утрам пью только кофе, – скромно ответил я. Не буду же я рассказывать ей, что для меня нет понятия «утро», так как я не сплю вообще – разве что даю телу человека немного отдохнуть, выходя из него ночью, когда работы на этом краю земли мало.

– Так это ты для меня завтрак приготовил? – спросила Кира голосом восторженного ребенка, который не может поверить в свое счастье.

– Да, радость моя, да. Хотел тебя порадовать. Мне так приятно, когда ты улыбаешься, радуешься. И вообще, приятно ухаживать за тобой.

Я взял Киру за руку, поцеловал ее, затем прижал к своей щеке и нежно продолжил:

– Мне не хотелось бы, чтобы твои руки страдали от приготовления еды, стирки и мытья посуды, мне даже дико думать о том, что эти руки могут заниматься черновой работой. Когда я их касаюсь, то все неудачи кажутся мне мелочами, недостойными серьезного внимания – я чувствую лишь тебя, твое тепло, чувствую блаженство быть мужчиной, человеком. Не представляешь, насколько приятно готовить для тебя. Как хорошо, что есть ты и, что я тебя встретил. Пусть твоя жизнь будет праздником, хотя бы когда мы вместе, – я замолчал, сделав эффектную паузу, продолжил чуть испуганно. – Смею ли надеяться, что еще увижу тебя?

– А ты точно хочешь этого? – спросила она, затаив дыхание и не смея дотронуться до завтрака.

Я закрыл глаза, склонил голову на ее ноги, укрытые одеялом, и печально ответил:

– Хочу ли я? Странный вопрос. Хочу ли я дышать, хочу ли я смеяться? Мне даже тяжело задумываться над этим, ведь, честно говоря, я не могу себе представить, что вижу тебя в последний раз. Что я буду делать, когда ты уйдешь, чем заполнить день, чтобы дождаться встречи с тобой? Вот об этом я все утро думаю, ты же спрашиваешь – хочу ли я тебя увидеть.

– Марк, я никак не могу привыкнуть к твоей манере выражаться. Такое ощущение, словно ты случайно попал сюда из позапрошлого века, – с нежной улыбкой заметила Кира. Ее интуитивные догадки как всегда были верны, однако уровень критичности ко мне заметно снизился.