Концерн - Константин Калбанов

Когда они заговаривали, то их говор отличался от местного, настолько, что на них невольно обращали внимание, но не так, чтобы пристально, ну да какого только народа нет во Владивостоке, а Россия матушка куда как велика.

Золото продали без проблем, ювелир предложил вполне приемлемую цену. Возможно, что он их обобрал и скорее всего так и было, но друзьям выбирать не приходилось, так как цен они все едино не знали.

Через каких-то два часа, после появления в городе у них в кармане уже лежали пятьдесят рублей. Сумма весьма не плохая если учесть, что корову в то время можно было приобрести за десять. По настоянию Гаврилова решили перекусить в одном из трактиров, правда просьбу Семена о дегустации водки царских времен отмели начисто.

Потом посетили лавку, где прикупили себе по картузу, что не говори, но привлекать к себе излишнее внимание непокрытой головой не хотелось, и без того они сильно не вписывались в окружение. Купили и один пиджак с накладными карманами, для Звонарева, чему тот сильно удивился, так как после этих покупок и трактира, денег оставалось не так чтобы много. Но на Звонарева у Антона были кое какие планы, так что карманы ему скоро понадобятся.

После всех этих манипуляций, Песчанин не на долго посетил еще какую-то лавку, из которой вышел, улыбаясь во все тридцать два зуба, сохраняя загадочный вид.

— Сережа, ты не помнишь, как мы однажды оплатили посиделку в ресторане на твое день рождения. — Лукаво поинтересовался он.

— Это было не один раз, но в первый. — Чувствуя подвох, подозрительно поправил друга Звонарев.

Антон заговорщицки подмигнув раскрыл ладонь и показал три наперстка и бусинку.

— Придется повторить.

— Антон, прекрати. Тогда мы были совсем салаги. — Тут же поняв куда клонит Песчанин, возмутился Сергей.

— Брось. Мы не так уж и сильно выросли. А потом, тогда нам хотелось пошиковать, а сейчас нам необходимо выжить. Так что выхода у тебя нет.

— Может, ты блеснешь своей игрой на бильярде, — предложил Звонарев, все еще надеясь, что ему не придется катать в наперстки.

— Не выйдет. Во-первых, у нас не тот прикид, чтобы мы могли пройти в приличное заведение, а во-вторых, денег не так уж и много. Так, что идем на рынок, или взваливай на себя руководство группой.

Гаврилов услышав это, прыснул в кулак, но деликатно отвернулся, чтобы не нервировать Сергея, испытывая перед ним чувство неловкости за своей попытки покуситься на его зубы.

— Что ты постоянно шпыняешь, станешь главным, станешь главным, то Семену, теперь мне. А вот возьму и соглашусь, — недовольно пробурчал Сергей, но затем, вздохнув взял наперстки. — Учти, я этим уже давно не занимался, так что и в трубу вылететь можем, ну и если застукают одна надежда, что отобьете, я боец никакой.

— Да знаю я, знаю. Но кто сказал, что мы вот так сразу ринемся отыгрывать заработанное тяжким трудом. Потренируешься.

Отыскать тихий переулок не составило особого труда. Так что, забившись в какой-то угол, между, толи сараями, толи непримечательными домиками, они особо не вдавались в подробности, трое горемык, начали увлеченно играть в наперстки. Вернее играли двое, Звонарев же, потея от натуги, пытался всячески их обыграть, шельмуя с маленькой бусинкой, то так, то эдак. К слову сказать, получаться начало далеко не сразу, что ни говори, но навыки Сергей подрастерял. Примерно через два часа, Звонарев вдруг почувствовал, что напряжение его отпустило, руки сами собой вспомнили, то чем некогда занимались, а Песчанин и Гаврилов, вдруг осознали, что уже не в состоянии уследить за неуловимой бусинкой, которая всякий раз оказывалась не там, где должна была быть.

Рынок встретил их шумом и гамом, столь характерным, что он мало изменился за прошедшие сто лет, вернее он очень походил на тот, что они застали еще будучи курсантами, в эпоху дикого капитализма. Впрочем, пожалуй даже тот был потише, потому что там если слышались голоса зазывал, то не так часто и густо, как на этом. Отовсюду слышались крики, нахваливающие тот или иной товар, этакая реклама, не нуждающаяся ни в каком громкоговорителе, визгливые бабьи голоса то и дело перекрывали мужские, потом все повторялось с точностью до наоборот. В общем, то что надо, народу полно, все с какой ни какой монетой, кто же на рынок пойдет без денег, гуляй не хочу.

Предприятие оказалось довольно выгодным, хотя его-то никто не рекламировал. Незачем. Достаточно было Звонареву усесться, устроив на коленях кусок доски, а Антону сыграть для затравки пару партий, как люди сами потянулись к наперсткам. В лохах недостатка не было, что поделать, такова натура человеческая, вот хочется поймать золотую рыбку и все тут. Звонарев честно расплачивался с теми кто выиграл, угадывая под каким наперстком находится бусинка, но не забывал забирать деньги у проигравшихся. Выигрывавших он со вздохом называл глазастыми и как бы терял к ним всякий интерес, стараясь завлечь в игру других, но победителей это не устраивало, кто же откажется от возможности заработать когда везет.

Однажды к обступившей Звонарева толпе попытался приблизиться городовой, но Песчанин успел его перехватить. Не говоря ни слова он сунул в руку стража порядка десять рублей и тот погрозив пальцем, но так, чтобы никто не видел, ретировался охранять порядок в стороне от играющих.

Антон поражался сам себе. Ведь когда они катали в курсантские годы, то всякий раз воровато оглядывались, а о том, чтобы сунуть мзду милиционеру не было и речи. Едва стражи закона приближались к ним, как они тут же сворачивали свое предприятие и стремились побыстрее смешаться с толпой. Правда, когда на них попытались наехать из рыночной братвы, Антон не растерялся и тут же вступил с ними в диалог, в весьма нелицеприятный надо заметить, диалог. Позже состоялась обстоятельная беседа с группой поддержки. Однако бригадир братвы, узнав, что ребята не занимаются этим на профессиональном уровне, а только решили подкалымить, чтобы сводить девчат в ресторан, милостиво махнул на них рукой, мол, дело молодое, чего уж там.

Здесь дело обстояло иначе. Антон даже на секунду не задумался, идя на пересечку городовому, прикрывая друга. Возможно, причина была в том, что он не воспринимал себя представителем этого мира, взирая на него как-то со стороны. Это-то чувство помогало ему и впоследствии. От чего-то у него сложилось ощущение, что он может позволить себе наплевать на существующие законы, ни в открытую, но все же.

За ужином в трактире выяснилось, что вместе с их первоначальным капиталом, в наличии имеется сто пять рублей, ассигнаций было совсем не много, в основном мелочь. Вполне приемлемая сумма, если не сказать больше. Да-а, велика сила игры. Еще в прошлом, когда Песчанин со Звонаревым катали на рынке, он обратил внимание на то, что люди готовы были и играли буквально до последнего медяка, причем чем меньше денег было у игрока, тем азартнее он оказывался, спуская последние крохи, чуть не половина играющих были женщины, уже за сорок, которых казалось бы жизнь уже давно должна была научить быть сдержаннее, как бы не так. Как видно предки не больно-то отличались от своих потомков, как в плане жадности, так и в плане дурости.

Прибыток был весьма солидным, а если судить по покупательной способности, так и вовсе зашкаливал все мыслимые приделы, столько выигрывать за один день друзьям еще не доводилось. Но все же было решено, что назавтра Звонарев повторит свой подвиг, так как денег все же показалось маловато. Что не говори, а аппетит приходит во время еды.

Ночевать решили в ночлежке неподалеку, расположенной в глухом переулке. Однако когда они вступили на темную пыльную улицу, дорогу им заступили трое мужчин характерной блатной наружности, почему-то они весьма похожи друг на друга, что в этом времени, что в будущем. Сзади появились еще трое, ни чуть неприветливее первых.

— Здорова кореша, — заговорил самый рослый. — Не хорошо получается. Пасетесь на нашей земле и о нас не вспоминаете.

— Откуда же нам было знать, что это ваша земля, — спокойно ответил Песчанин, припоминая, что двоих из них он приметил еще на рынке, возле играющих, и еще тогда они ему не понравились.

— Надо было поинтересоваться. Ато ведь вот как теперь получается. — Горько вздохнул лидер местной братвы.

— И сколько мы должны вам положить?

— Штраф, вступительный взнос, ежедневная доля.

— И сколько набежало?

— Сто рубликов. — Делано разведя руками, подвел итог здоровяк. — Да не журись. Этож из-за неуважения столько набежало. А так каждый день будете отдавать по двадцатке.

— У меня есть предложение. Вы сейчас линяете и мы забываем, что видели вас.

— Ну-у, зачем же так грубо. Вы двое конечно быки здоровые, да только ваши не пляшут, — главарь нагло ухмыльнувшись, кивнул на своих сопровождающих.

— Сергей, отойди в сторону. — Прошипел сквозь зубы Антон.