Степень свободы - Антон Антонов

— Ну, предположим, мускулатура у вас не хуже, чем у боксеров.

— Это точно. Однако далеко идущие выводы из этого делать не стоит. Мало ли, у кого какая мускулатура. Какой-нибудь гимнаст, вылетевший из элиты, может, и пошел бы в группировку. Но к Густову это никак не относится. Советую вам поискать другой мотив.

— Ищем, — кивнул Максимов. — Вам что-нибудь известно о любовных похождениях Вадима?

— А кому об этом неизвестно. Бабник он был закоренелый. И в то, что его убили из-за женщины, я охотно поверю. Ищите среди парней, которым Густов наставил рога — не ошибетесь.

Щукин немножко неправильно выразился — рога все-таки наставляют женщины, а не их любовники, но Максимов его прекрасно понял.

— Поищем обязательно. Но сначала неплохо бы узнать имена и адреса хотя бы некоторых его любовниц.

— С адресами будут проблемы, — сказал Щукин. — Он меня к ним домой не водил. А имена… Ну хотя бы Рита Медникова. Жила где-то поблизости от него.

— Хорошо. Это уже кое-что. Кто еще?

— Катя. Федосеева, кажется. А может, Федорова. Как-то так. Где живет, не знаю. Я ее встречал у Вадьки дома. Потом Людмила. Севастьянова, кажется. Советую обратить внимание. Они давно не встречаются, но Людка ревнива, как миллион чертей. И с неполадками в голове. Вполне могла грохнуть Вадика за кобелизм.

Максимов усмехнулся, услышав этот наукообразный термин, и, записав имя в блокнот, подчеркнул его двумя жирными чертами и отметил восклицательным знаком.

— А ревнивых мужей или горячих братьев у этих девушек не было?

— У Светки был, — не задумываясь, ответил Щукин. — Правда, не муж и не брат, а бывший друг.

— У какой Светки? — прервал его Максимов.

— А я разве не сказал? Ну что вы! Это персонаж особенный. Конченая авантюристка, совершенно без крыши и без тормозов. Ее прежний парень учился в универе на филфаке, вроде бы на английском отделении. И имел какие-то виды на работу в Америке. А потом эти виды потерял. Ну, Светлана его тут же бросила и упала на Вадика. Ей, я так понимаю, сильно хотелось в Америку, а чемпионат мира этим летом как раз там, в Чикаго. Ну а Гена, который с филфака, ее конечную цель, видать, понял и устроил большой тарарам. Однажды явился к нам на тренировку и попытался надавать Вадьке по морде. Ну и, соответственно, получил сам. Очень ощутимо.

— Весьма интересно. С этого следовало начинать. Похож этот Гена на человека, который может убить из ревности или мести?

— Чего не бывает в этом лучшем из миров… Хотя по совести, он даже морду не может набить по-человечески.

— Ну, это разные вещи.

— Вам виднее.

— Фамилию не знаете? Его или ее.

— Не знаю. Я когда морду бью, паспорт не спрашиваю.

— А вы что, тоже били ему морду?

— Не совсем. Я неточно выразился. По роже ему Вадька съездил. А я помогал его пинками выпроваживать. Он ведь совсем чумной был, все за гантели хватался.

— За гантели, значит, хватался, а убить, по вашему, не мог?

— А кто говорит, что не мог? Просто не похоже на него. Если бы среди бела дня кирпичом по голове, да еще с громкими криками — это было бы похоже. А ночью, с пистолетом, с заранее обдуманным намерением… Для этого надо крепкие нервы иметь, а у гены вместо нервов — граната-лимонка с выдернутой чекой.

— И все-таки нам было бы интересно с ним познакомиться.

— Флаг вам в руки. Он в общаге живет. Только не знаю, в какой.

— Мы найдем. Спасибо за ценную информацию. Если вспомните еще что-нибудь интересное, обязательно позвоните.

— Непременно позвоню.

Щукин проводил розыскника до двери, потом запер ее и тотчас же взялся за телефон.

Звонил он, разумеется, отнюдь не в угрозыск.

Куда уходят пропавшие дети

— Она могла бы и позвонить, — пробурчал папа Наташи Ивановой поздно вечером, когда длительность ее безвестного отсутствия перевалила за сутки.

— В первый раз что ли, — пожала плечами мама.

Раз был действительно не первый. Впервые Наташа на три дня пропала из поля зрения родителей в тринадцать лет. Теперь ей исполнилось семнадцать, и максимальный срок исчезновения прошедшей зимой достиг двух недель. Все зимние каникулы Наталья провела неизвестно где, а потом объявилась в школе, но домой не возвращалась еще с месяц — жила у мальчика. Правда, родителям звонила и пару раз заходила за вещами. Но могла бы не звонить и не заходить — папа с мамой давно к этому привыкли.

Правда, сегодня был особый случай. С утра чуть ли не каждые полчаса Ивановым звонила Светлана Сергеевна Сиверцева и донимала расспросами, куда Наташа могла отправиться, прихватив с собой хорошую девочку Веронику.

Более того, Сиверцева-старшая сообщила о Наташе Ивановой в милицию, так что оттуда тоже звонили. Наташина мама не стала изображать святую невинность и честно рассказала о дочкиных похождениях.

— Они наверняка обмывают где-нибудь аттестат зрелости, — предположила Иванова, и эта версия вполне удовлетворила милицию.

В отделении сопоставили факты. Есть один свидетель, который утверждает, что Вероника и Наташа элементарно познакомились с мальчиками на танцах. Есть также мама одной из девочек, которая ничуть не беспокоится по поводу ее многочасового отсутствия и даже утверждает, что такое случается далеко не в первый раз. И есть другая мама, которая, биясь в истерике, утверждает, что ее дочь категорически неспособна загулять с мальчиками, аргументируя это в стиле старофранцузских академиков, не веривших в существование метеоритов — «этого не может быть, потому что этого не может быть никогда».

Но одновременно эта самая мама — Сиверцева Светлана Сергеевна — в силу природного отвращения ко лжи отнюдь не скрывает, что, общаясь с дочерью по телефону вчера ночью, заподозрила ее в употреблении алкоголя и по этому поводу вдрызг с нею разругалась. Более того, Вероника заявила прямо и однозначно, что не собирается более подчиняться желаниям родителей в вопросе о времени возвращения домой. «Когда захочу, тогда и приду», — сказала она.

Из всего этого милиция сделала вполне логичный вывод: хорошая девочка Вика Сиверцева, поссорившись с мамой, решила немного потрепать ей нервы и в компании с плохой девочкой Наташей Ивановой задумала весело провести уикенд с мальчиками и алкоголем. Правда, уикенд подошел к концу, воскресенье на исходе, а Вики все нет — но это еще ни о чем не говорит. Может, бывшей хорошей девочке постельные развлечения с новыми друзьями понравились больше, чем общение с мамой, которая — судя по телефонным и очным беседам с сотрудниками милиции — тот еще фрукт.

У милиции полно других дел, более важных, чем поиски какой-то загулявшей выпускницы средней школы. Вот пройдет несколько дней, и можно будет скинуть это дело в ГУВД, в отдел по розыску без вести пропавших. Оттуда разошлют сначала по области, потом по региону, а потом и по всей стране ориентировки с фотографией и приметами, их разместят на стендах возле отделений милиции и будут надеяться на счастливый случай и сознательность граждан.

Но это только в том случае, если девчонка действительно пропала. Очень может статься, что все эти мероприятия вовсе не понадобятся. Нагуляется красавица и вернется домой — уже не девочкой и не трезвенницей, но живая и здоровая.

В отделении милиции по месту жительства семьи Сиверцевых думали, что именно так оно и будет. Хотя бы потому, что кратковременный загул с приятелями являлся самой распространенной причиной безвестного исчезновения девушек старшего школьного возраста. Реже случались истории с уходом в разные секты и побеги с мужчиной или без оного из романтических побуждений. Что касается настоящих похищений, убийств и бесследных исчезновений, то они в этом списке стояли на самом последнем месте.

Наказание

Некто, размеренно дышавший в темноте совсем рядом с Викой и здорово ее испугавший, при ближайшем рассмотрении оказался не монстром и не зверем, а просто еще одной голой девушкой. Ощупывая пространство вокруг себя, Вика наткнулась на горячую девичью грудь и почему-то очень этого устыдилась.

— Эй! Ты спишь? — спросила она.

Соседка не ответила. Похоже, она и правда спала, но как-то очень крепко, так что Вероника не смогла ее разбудить, даже когда позвала в полный голос, приблизив губы к самому уху.

Вернее, не совсем так. В ответ на этот зов, девушка что-то пробормотала, но Вика не смогла разобрать слов. Зато убедилась, что соседка именно спит, а не находится в коме или обмороке. Слишком характерным было бормотание — как раз такое, какое издает человек, накачанный снотворным, но проспавший достаточно долго, чтобы начать реагировать на внешние раздражители. Однако недостаточно, чтобы проснуться.

Потом зажегся свет. Вика едва успела надвинуть себе на глаза черную повязку. Она сделала это не только потому, что боялась наказания, но еще и по причинам психологическим. Вика стыдилась своей наготы, а с закрытыми глазами ей казалось, что вокруг темно. Тем не менее, она машинально прикрылась руками от взглядов тех, кто вошел в дверь, — и тут же услышала мужской голос: