Тайная геометрия - Александр Скрягин

– Илья Сергеевич! – вытянувшись по стойке смирно, отрапортовал бывший моряк. – Прибыл по Вашему распоряжению.

Лисоверт махнул рукой, дескать, не надо кричать, проходи.

Получив разрешение, начальник службы безопасности подошел к Мимикьянову и сунул ему для рукопожатия маленькую крепкую ладонь.

– Что же, хорошо. Все в сборе. Приступим, – сказал Илья Сергеевич.

Он взял со своего письменного стола вчетверо сложенный лист толстой бумаги, подошел к длинному столу для заседаний, сел сам и указал присутствующим на места напротив.

Когда все устроились, Илья Сергеевич, не спеша, развернул плотную бумагу, и оказалось, что это – поэтажный план здания, где размещалось научно-производственное объединение «Топология».

– Нарушение периметра произошло вот здесь… – щелкнул Лисоверт пальцем по угловой части первого этажа. – Вот в этом окне. Мимо окна идет коридор. В него выходит дверь помещения, где хранится производственная документация по секретному производству…

– Серьезное дело, – вздохнул майор.

– Окно оказалось разбито, – потер лоб Лисоверт. – Решетки у нас вставлены с внутренней стороны окна. Они состоят из двух раскрывающихся частей. Пожарники настояли на случай эвакуации. Их створки изнутри закрываются на замок. Замок оказался сбит.

– А что сигнализация? – спросил Ефим.

– Сигнализация сработала! – быстро ответил Леша Грибков. – Один датчик был установлен на стекле, второй – на размыкание оконной створки.

– И как милиция? – на всякий случай поинтересовался майор, хотя уже знал, что милиция на этот раз не подвела.

– Передвижная группа прибыла через три минуты… – с таким видом, будто это он уложился в утвержденный норматив, ответил начальник службы безопасности. – Но преступники все-таки успели уйти. Поиск с привлечением служебной собаки ничего не дал, – значительно тише добавил Грибков.

– Понятно… – кивнул Ефим, – ну, а пропало что-нибудь существенное? Как помещение с секретной документацией? Не пострадало?

– Нет, – ответил Илья Сергеевич. – Все в порядке. Ничего не пострадало. Помещение с секретной документацией никто вскрыть не пытался. А в коридоре ничего ценного и не было. Разве только – мусорное ведро… Так, – и его не взяли.

В кабинете повисла тишина. Невесомая, чуть шевелящая студенистым телом, будто медуза на мелководье.

Свежий ветерок трепал белую шторку на полуоткрытом окне. Солнечный луч падал на висящую над столом картину в тонкой блестящей рамке. На белом фоне ввинчивалась внутрь самой себя черная линия крепко закрученной спирали.

«Ну, и славно! Хорошо то, что хорошо кончается! Похоже, по моей линии тут ничего нет», – подумал майор, а вслух произнес:

– Может быть, просто хулиганы? Или мелкие воришки? Как думаете?

Генеральный директор и начальник службы безопасности «Топологии» не отвечали. Смотрели в полированную крышку стола, на картинку с черной змееподобной спиралью, на бежевую стену, в окно.

Только – не на Ефима.

Майор не то, чтобы насторожился, но что-то почувствовал.

– Понимаешь, Ефим Алексеевич, – наконец, произнес Лисоверт, нехотя разомкнув сухие губы, – понимаешь…

Волчьи уши Ефима помимо его воли, встали торчком. Он посмотрел в глаза генеральному директору.

Тот почему-то не продолжал начатую фразу.

– Да? – подтолкнул его Ефим.

– Похоже, это не к нам лезли, а от нас… – выдохнул Илья Сергеевич.

Мимикьянов потер лоб:

– Это как?

Стул под Лешей Грибковым заскрипел, будто от боли.

– Осколки стекла лежали под окном снаружи, на асфальте… – ответил начальник службы безопасности. – На подоконнике зафиксированы следы обуви двух человек, четыре отпечатка, все – носками наружу…

Майор задумался.

– Ну, это еще ни о чем не говорит, – секунд через десять произнес он, – следы оставили не когда внутрь лезли, а, когда наружу выбирались… А осколкам внутрь упасть решетка помешала…

– Там рядом с окном клумба… На ней тоже следы отпечатались. Все – от здания. К зданию – ни одного. Что же они, когда к окну подбирались, по воздуху что ли над ней пролетели, а?

– Допустим, по отмостке здания, что вдоль стены идет… – не сдавался майор.

– На отмостке слева – глина после ремонта размазана, на ней – никаких следов.

– А в другую сторону? – спросил майор.

– А с другой стороны на отмостке строительный трап лежит, с перилами, не перескочишь, – ответил Грибков.

В комнате снова повисла тишина.

Только теперь внутри нее чудился какой-то, почти не воспринимаемый ухом, но неприятный звук. Будто где-то вдали ударили тупой кувалдой по ржавой рельсе. Или, неизвестно почему, грубо рванули басовую струну на скрипке.

– Ну, и что вы думаете? – насупившись, спросил майор. – Это ваши, что ли, на ночь в коридоре затаились, а потом окно разбили? Им-то это зачем? Может быть, вынесли что-то? Пропало что-нибудь? Вы проверяли?

– Непонятно! – развел руками Илья Сергеевич, – Ничего не пропало… Ни из оборудования, ни из продукции… Мы все проверили… Да, в этой части здания ничего особенного-то и нет. Никакого производства. Канцелярия. Архивные помещения, и все. Чего там выносить?

– В режимные помещения проникнуть даже не пытались… Печати не нарушены, замки никто открывать не пробовал… – подал голос Грибков.

Ефим потрогал зачесавшееся веко.

– Странно… – сухо произнес он.

Настроение у майора пошло вниз.

Хотя ничего особенно плохого в подведомственной ему организации, как будто, и не произошло.

Но Ефим знал: хуже самых плохих событий – события непонятные.

Вот уж хуже их, действительно, ничего быть не может.

А то, что произошло в научно-производственном объединении «Топология», представлялось ему совершенно непонятным.

5. Предупреждение капитана Кокина

Ефим и Леша Грибков стояли перед главным входом.

Осмотр места происшествия ничего нового не дал. Да и дать не мог. После осмотра милицией, окно и коридор привели в порядок. Осколки убрали, целое стекло вставили, новый замок на решетку повесили, следы правонарушителей добросовестно отмыла уборщица.

Будто ночью здесь и не происходило ничего.

– Слушай, Ефим, пойдем в Дом ученых, пообедаем? – остановившись у дверей приемной, сказал Леша. – Знаешь, какая там отличная ушица из стерлядки! И не так, чтобы уж особенно дорого… Как?

– Хорошая мысль, – кивнул майор.

Он рассчитывал еще час-полтора побыть в научном городке. Потом домой минут сорок добираться. Почему же не пообедать?

Стоя на крыльце, они с наслаждением втягивали в себя медовый августовский воздух.

Стены домов посверкивали, словно бы не чешуйками впресованной в бетон слюды, а крупинками сахара, что вытопило из них за лето жаркое сибирское солнце. Тихо и спокойно было вокруг.

Разве что, бесконечная клумба в центре проспекта Науки тревожила своим темно-красным цветом. Казалось, на ней росли не цветы, а раскаленная до вишневого цвета вулканическая магма проступила сквозь серый асфальт.

Недалеко от входа продавали маленькие ярко-желтые сибирские дыни. Они высились на деревянном поддоне крутой пирамидой, готовой от малейшего ветерка весело раскатиться по пустому тротуару.

– Давай купим! – предложил Леша, – Знаешь, какие сладкие! А запах! В ресторане попросим официантку, она порежет. Съедим на десерт.

Мимикьянов посчитал предложение начальника службы безопасности «Топологии» толковым. Купили круглобокую ароматную красавицу.

По проспекту Науки до Дома ученых неторопливой ходьбы – минут семь.

На середине пути они поравнялись с темно-синей вывеской местного управления внутренних дел. Как раз там и хотел еще побывать майор Мимикьянов.

Он решил не откладывать.

В самом деле, всех дел-то в милиции на пять минут, если особенно не спешить. А после обеда, кто его знает, что произойдет? Суббота все-таки, милиционеры, как это ни странно, тоже люди. Разные у них дела могут неожиданно всплыть. Например, в бане или на даче…

– Слушай, Алексей Григорьевич, ты, не против, если я на пять минут к милиционерам заскочу? – тронул Ефим за плечо начальника службы безопасности, гордо шествующего по тротуару с желтой дыней в руках. – Буквально, на пять минут! А ты там, в ресторане, пока заказ сделай. Мне – то же, что и себе. Я моментально подскочу. Добро?

– Ладно, только не задерживайся, – согласился Грибков.

Он ловко подбросил на раскрытой ладони ярко желтое ядро, и, не торопясь, зашагал к недалекому Дому ученых.

А майор открыл дверь управления внутренних дел.

Войдя, показал дежурному лейтенанту, сидящему за толстым стеклом, служебное удостоверение. Тот кивнул и начал щелкать тумблерами пульта внутренней связи.

Пока он общался с микрофоном, Ефим прислушался к негромкой мелодии, раздающейся за стеклянной перегородкой.

Звучало «Болеро» Мориса Равеля. Странная вещь, созданная в ритме старинного испано-арабского танца. Она Ефиму всегда нравилась.