Почтальон - Андрей Никонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Товарищ почтмейстер, — директор станции связи Соколов занял позицию у буфета ещё с полдень. — Вы избегаете! Паапрашу!
— Ты же знаешь, Егор Кузьмич, — Сергей вздохнул, — я крепче кваса ничего не пью.
— Возражения не принимаются, — главный телефонист попытался чмокнуть Травина в щеку, но промахнулся, незлобиво махнул рукой и переключился на знакомого из окрстатуправления.
— Вот ведь черти, набрались изрядно, — послышался голос сзади. — Куда только влезает.
Травин обернулся — инженер типографии «Псковский набат» подобрался почти незаметно. Вадим Петрович Леднёв переехал в Псков из Ленинграда в начале февраля, и жил неподалёку. Инженер, по его собственным словам, воевал на германском фронте, был отравлен хлором и комиссован в чине поручика, и изо-всех сил старался выглядеть видавшим виды отставным офицером. Идеально ровный пробор чёрных с сединой волос, строгая, с иголочки одежда, едва заметная хромота, нарочитая скупость и отточенность движений портились излишней суетливостью и болтливостью. Алкоголь Леднёв не употреблял, это их с Травиным сблизило.
— Выходной, отчего не выпить рабочему человеку, — пожал Травин плечами. — Вас-то как сюда занесло, в этот безбожный вертеп?
— Теперь, мой дорогой Сергей Олегович, модно быть атеистом, а христианином даже вроде как неприлично, к тому же мои подчинённые здесь, не стану же я их бросать одних, так сказать, на амбразуру зелёного змия. Да и супружница моя решила развеяться, разогнать тоску, буквально днями в город вернулась из экспедиции. Вы ведь не знакомы? Дарья Павловна, душа моя, позволь познакомить тебя с чудесным человеком.
Услышав имя, Травин вздрогнул. Воспоминания попытались нахлынуть, но ударившись о жёсткий самоконтроль, отступили. Жена Леднёва ничем не напоминала исчезнувшую Белову, невысокая, полноватая, с грубыми чертами лица, завитыми в локоны чёрными волосами и заметными усиками над верхней губой.
— Мы ведь в Ленинграде, в старой столице обитали, Дарья Павловна в театре служила, так бросила всё и примчалась за мной, как жена декабриста, — гордо сказал Вадим Петрович. — Смотрите, Сергей, не влюбитесь, я жутко ревнив.
— Постараюсь сдержаться, — пообещал Травин, заработав заинтересованный взгляд женщины.
— Сергей Олегович у нас по учебной части, — пояснил Леднёв. — Его дама сердца учит детей в школе, очаровательная девушка из бывших, большая умница. Вы ведь с собой её привели?
— Нет, — Сергей равнодушно пожал плечами, — мы расстались.
— Как же так? — инженер, казалось, разволновался, даже руками всплеснул. — Такая чудесная пара. Жаль, очень жаль.
— Обычное дело, — жена Леднёва презрительно усмехнулась. Голос женщины совершенно не подходил к тому, что она говорила и как выглядела — бархатный, терпкий, затягивающий в себя, он мигом перекрывал все недостатки внешности, у Травина даже мурашки по спине пробежали. — Одумается и вернётся, не переживайте, молодой человек. У нас, женщин, в голове черте что творится, иногда нужен хороший пинок, чтобы всё правильно улеглось. Верно, котик?
— Да, — восторженно подтвердил Вадим Петрович. — Ох, Сергей, смотрите, не упустите счастье своё, хватайте, как я схватил.
Травин пообещал именно так и поступить, и решил, что пора с весельями заканчивать. Глаша, которая сюда его так зазывала, сама не появилась, не то чтобы Сергей на что-то надеялся, или планы строил, но был слегка разочарован. Не настолько сильно, чтобы расстроиться, к тому же рабочий день ещё не закончился, съёжившийся коллектив требовал присмотра, мало что там Циммерману в голову взбредёт, устроит революцию в отдельно взятом почтамте.
Он вышел на улицу, застёгивая кожаную куртку на тёплой подстёжке. Хоть погода и стояла зимняя, лучи выбивали капли из сосулек, весна настойчиво и бесповоротно вступала в свои права. В том числе и в виде луж, в одну из них Сергей наступил, отряхнул ботинок.
— Травин? — невысокий человек средних лет стоял на углу почтамта, чуть покачиваясь. От него разило спиртным.
— Да.
— Сволочь ты, Травин, — незнакомец говорил с южным акцентом.
— Ещё раз такое скажешь, ударю, — предупредил Сергей. — Подумай, может, спросить чего хочешь полезное?
Тот вместо ответа икнул, опёрся о стену. У него был нос с выраженной горбинкой и густые сросшиеся брови, в сочетании с низкой верхней губой и широким выдающимся подбородком они выдавали уроженца одной из закавказских республик.
Травин обошёл его, и направился к крыльцу.
— Погоди, — вдруг крикнул кавказец. — Стой.
— Что? — Сергей повернулся с предпоследней ступеньки.
Незнакомец стоял метрах в десяти, в руке у него чернел револьвер.
Глава 2
Травин открыл глаза, сознание было ясным и чистым, он отлично помнил всё до того момента, когда из дула пистолета вылетела пуля. Недавно, буквально прошлым летом, его уже пытались убить, после чего он очнулся, зафиксированный в кровати сотрудниками правопорядка.
— Тогда я тоже был потерпевшим, — пробормотал Сергей, усаживаясь на слишком мягком матрасе, тот продавился почти до металлического основания. На этот раз его не привязали. — Вот что значит другой город и другие правила.
Кровати с никелированными шишечками стояли в два ряда, по шесть в каждом, широкий проход между ними был покрыт красной ковровой дорожкой. Может, весна действовала на жителей Псковского округа оздоравливающе, но кроме Травина, в палате лежал только один пациент, точнее говоря, сидел и хлебал из тарелки.
— Здорово, браток, — радостно поприветствовал он Сергея, подняв ложку. Капли супа упали на и без того грязную майку. — Ты как?
— Нормально, — Сергей не торопясь встал. В правом боку чуть тянуло, аккурат в том месте, куда летом бандит ножиком попал, дышалось тяжело, толстая повязка на лбу норовила сползти вниз. — Вроде в грудь стрелял, а болит живот.
— Это с голодухи, видать, — жизнерадостный пациент часто закивал головой. — Меня тоже крутило, как бревном завалило на распилке, а сейчас вона, жив-здоров. Эй, ты ложись, я сестричку сейчас позову.
— Я сам, — Травин покачал головой, слегка надавил на печень. Острой боли не было, неприятные ощущения чуть усилились, да и только. Ощупал лоб, залез пальцем под повязку, нащупал ссадину, — где она, твоя сестра?
— Комната ихняя справа по коридору, — сосед отставил тарелку с супом и пододвинул другую, с пшённой кашей, отломил от хлебной краюхи кусок. — А то я мигом.
— Справлюсь. День какой сегодня?
— Так ведь эта, светлый вторник, — охотно ответил пациент. — Значитца вот, разговляемся, понимаешь, пост кончился, можно и пожрать. Но лепила сказал, тебе нельзя.
— Придётся с ним серьёзно побеседовать, — Травин подошёл к двери, потянул на себя. — Я без пропитания оставаться не могу.
На самом деле есть Сергею не хотелось до лёгкого чувства тошноты. Голова внезапно начала кружиться, используя стену коридора как опору, он медленно пошёл
