Ушедший в бездну - Елена Величка

Характер у Лизи был непростой. Если ей что-то не нравилось, она заливалась сердитым лаем, пыталась кусаться. Услышав гневный окрик, начинала громко, отчаянно скулить.

Конрад воспитывал Лизи: строго покрикивал на неё, если не слушалась, пускал в ход хлыстик. На хозяина она не обижалась, признавая его власть, но и кусала его чаще, чем других. После шумных игр с ней на его коже оставались следы её зубов.

Появление Лизи чудесным образом изменило характер Конрада. По крайней мере, так считал Герхард, которому не часто приходилось слышать счастливый смех младшего сына. Барон не догадывался о том, какая тяжесть упала с души Конрада со смертью Бертрана. Мальчик, обречённый на вечное заточение в монастыре, получил не только свободу, но и право остаться навсегда в родном доме, а со временем стать его законным владельцем!

Лето было в разгаре. Стояли жаркие, ясные дни, и в сердце Конрада сияло солнце. Он не замечал неприязненных взглядов слуг. Многие в замке жалели о Бертране и боялись нового наследника. Как ещё проявит себя со временем этот злой своенравный мальчишка?

Герхард уже не наказывал его так жестоко, как прежде, и поводов для наказания с каждым днём становилось всё меньше: осознав себя будущим хозяином Норденфельда, Конрад повзрослел. Перемена в его судьбе сказалась и на его здоровье. Он стал крепче и выносливее. Взяв его с собой на дальнюю верховую прогулку, Герхард был приятно удивлён. Конрад уверенно держался в седле и справлялся с лошадью не хуже, чем отец. Барон одобрительно поглядывал на сына. Мальчик, не привыкший к верховой езде, не проявлял ни малейших признаков усталости. Герхард словно впервые познакомился с ним, до тех пор чужим и далёким.

День за днём Конрад упорно и терпеливо завоёвывал суровое сердце отца. Теперь они проводили вместе достаточно много времени. Неосознанно стремясь заполнить пустоту, оставшуюся в душе после смерти Бертрана, Герхард перенёс свою любовь на младшего сына. И Конрад заслуживал любви! Он был настоящим аристократом — сдержанным, немногословным, исполненным достоинства. "Истинный сын своей матери", — думал Герхард, невольно дивясь такому проявлению наследственных черт. Конрад, никогда не видевший Августу Венцеславу живой, унаследовал её манеры и вкусы, а также внешнюю мягкость, за которой таилась несгибаемая воля — Герхарду это было известно лучше, чем кому-либо!

Глядя на сына, играющего с Лизи, барон Норденфельд мысленно упрекнул себя за то, что ещё совсем недавно в тайне желал смерти этого никому не нужного ребёнка. Не потому ли Бог взял к себе Бертрана?

Со дня похорон прошло чуть больше месяца. Герхард сильно изменился, стал замкнутым и угрюмым, но именно таким он был ближе своему младшему сыну. Победа далась Конраду нелегко, и он дорожил её плодами. Его сердце устало от вражды и жаждало мира. Он невольно умолкал и замирал, затаив дыхание, когда отец в раздумье обращал на него тяжёлый взгляд, но этому привычному страху суждено было постепенно угаснуть и забыться.

Герхард никогда не был ласков с сыновьями. К нему нельзя было прибежать, и, задыхаясь от радостного волнения, поведать о какой-нибудь своей маленькой удаче или неожиданно сбывшемся желании. Нельзя было, устав от игр, тихонько посидеть рядом. Нельзя было доверить ему что-то сокровенное.

Для этого существовал Лендерт. Но и ему, верному, надёжному другу, Конрад не решился сказать о своих защитниках. А между тем они занимали в его жизни всё больше места. Он видел их постоянно. Они не покидали его ни днём, ни ночью. Четыре огонька незримо кружили над ним. Он научился мысленно разговаривать с ними. Они исполняли его приказания. Его требования были просты. Он хотел, чтобы отец любил его, гордился им, как прежде — Бертраном. Ему не верилось, что его желание уже сбылось без всякого волшебства. Отец дорожил им как самым драгоценным сокровищем, и больше всего на свете боялся его потерять.

Тёмное предчувствие заставляло Герхарда каждый вечер преклонять колени перед распятием, страстно моля Бога за своего единственного наследника. Вероятно, он слишком редко молился о Бертране. Тот был крепким и здоровым. Кто бы мог подумать, что хрупкий болезненный Конрад переживёт его!

Тревога отца немного омрачала счастье Конрада. За ним постоянно следили. Гуляя в парке со своим слугой Микулашем или сидя у Лендерта, он иногда по едва уловимым признакам замечал присутствие посторонних. Надо отдать должное его телохранителям, они были хорошо обучены и никогда не попадались ему на глаза. Он больше не говорил с Лендертом о матери, и наивный старик в тайне благодарил Бога, даровавшего исцеление наследнику Норденфельда: невинное дитя не должно было страдать за грехи родителей.

Но невинным Конрад не был. Она всегда ждала его. Он думал о ней постоянно, стараясь сохранить в памяти ощущение лучистого тепла, исходящего от неё. К счастью, никто из его окружения не обладал способностью проникать в его мысли. Желая побеседовать с ней, он делал вид, что устал и хочет отдохнуть. Он садился, принимал удобную позу и закрывал глаза. Слугам было невдомёк, что в этот момент он ускользает от них в такую даль, куда они не могли последовать за ним. Он не считал себя грешником. Его любовь была чиста. Ради неё он отдал бы всё, что имел. Он считал, что его мать была ангелом, воплотившимся среди людей для того, чтобы подарить ему земную жизнь. Теперь она жила на небесах, где когда-то они были вместе и любили друг друга. Она тосковала о нём и каждую ночь спускалась на землю, чтобы повидаться с ним. Конрад едва ли смог бы вспомнить, когда и как в его воображении родилась эта странная сказка, но он верил в неё.

Играя с Лизи на лужайке перед серой, заросшей плющом стеной замка, он не подозревал, что истекают последние часы его призрачного счастья, длившегося чуть больше месяца.

Обед в этот день показался ему нескончаемо долгим. Набегавшись с Лизи, Конрад устал. Ему не хотелось есть. Он предпочёл бы лечь и отдохнуть. Герхард же, как нарочно, именно сейчас решил прочитать ему нравоучение. Воспитанному мальчику не подобало предаваться веселью во время траура по родному брату.

Конрад слушал, не поднимая глаз. Он выглядел огорчённым и пристыженным, но в действительности изо всех сил старался не уснуть под монотонную речь отца. Узкое лицо Герхарда раскраснелось от вина. Он одобрительно смотрел на сына. Кто бы мог подумать, что Конрад станет таким покладистым!

Получив разрешение выйти из-за стола, мальчик спустился в каморку Лендерта, расположенную на нижнем этаже, где находились комнаты прислуги.