Чтобы дом был родным - Лада Виольева

В такие минуты наш «третий глаз» как бы сканирует небеса.

Я не знаю ни одного человека, который бы имел обыкновение поступать так регулярно долгое время, и не приобрел бы никакого опыта. Особенного, отличающегося от опыта повседневности.

Существует, однако, сила, желающая, чтобы такого опыта не имел никто. Наука называет ее – паразиты сознания, энтропия души. Церковь же называет эту силу врагом, дьяволом. В случае созерцания Неба проявляется она так. Просто приходит мысль: лежу, ничего не делаю, время попусту трачу, а между тем ничего особенного не вижу. Это искус. Он заставляет нас разувериться, что мы можем увидеть игру потоков энергий творения. Из которых, кстати, сотканы, и твоя душа, и твой мир, и часть твоего мира – тело. Эти энергии на Руси называли и продолжают называть так: прибоги. Потому что они – не сами по себе есть, а при Боге Триедином Всевышнем (Великий Триглав). Видящий энергии, следовательно, имеет шанс увидеть и самого Командира.

Так вот, существует сила, которая пытается, отвратить нас от созерцания Неба. Заставляет разувериться в том, что энергии и их Творец существуют. И, в случае, если эта грубая подделка не срабатывает, то внушает тут же примерно такого содержания. Да, Бог существует, но тебе, недостойному, никогда Его не увидеть. Мол, «Бога не видел никто и никогда…» Дальше в писании сказано: Он Сам явился народам. Сына Божия так и называют: Упование языков (народов).

Богоявление произошло однажды и продолжается вечно. Прямо сейчас и вот прямо здесь. Поток Его сияния, поток Его творящих энергий никогда не иссякает, только прими. И все.

Даже теперь, когда не отпустили еще искусы, может статься, что некоторые божественные энергии были уже видимы. Только вот навязываемые противоположной силой сомнения способны стереть и сами воспоминания этих проблесков…

Скажем, ярко представилось вдруг видение какой-то иной земли. Просто почва, просто устлана опавшими листьями – темными, во много слоев лежащими. А сверху этих листьев лежит только что выпавший первый снег. Не сплошь, а пересекающимися и сообщающимися островками. И этот снег такой белый, какого на земле не бывает никогда, даже если самый первый и чистый. Снег, сделанный из белого света, посюсторонним глазам не видимый. Ничего особенного. А ты почему-то в этот момент понимаешь вдруг – смерти нет.

Опыты подобного рода, если ты осознаешь их вполне, могут оказаться на внутренних весах значимей многих богословских бесед и телесных практик.

И те же самые опыты, если только позволить врагу как бы невзначай наклеить на них ярлык «ну и что?, мало ли чего так привидится?» – могут быть утраченными из памяти почти также быстро, как и ординарные события вчерашнего дня. Тогда ты усомнишься, что это было.

Но если у тебя уже сложилось обыкновение время от времени сканировать небеса «третьим глазом», одновременно давая отдых душе и телу от повседневных стрессов и беспокойств, ты ведь обязательно рано или поздно «вернешься» и сможешь удостовериться – имеется все это «где-то» в таком же виде, в котором оно однажды было открыто тебе. Как сказал поэт: «Я понял, Небо становится ближе с каждым днем».

Глава 2. Целебная трапеза

Если кто из клира будет замечен в том, что ест в корчме; да отлучится.

Жизнь и здоровье даны в полное и безвозмездное пользование человеку как благо – благодать. Дар можно утратить по неосторожности. Можно и сохранить. Наука давно уже подметила, что здоровье зависит не столько от безукоризненного состояния отдельных органов, сколько от слаженности работы всей системы – человек – в целом. В научной литературе можно найти разные определения той интегральной силы, которую мы ощущаем как здоровье. Сколько авторов, столько именований. Возникли исследования, которые академическая наука пока не торопится принимать в свои ряды. Как то: биоритмология, экстрасенсорика, фитотерапия и т. п. Однако и официальную медицину, и нетрадиционную объединяет одно: поиск ключа к здоровью. Как научиться вызывать эту силу, а также закреплять достигнутый результат?

В смысле ключа пища представляется самым подходящим средством для воздействия на данный человеку потенциал здоровья. Будучи, как и все остальные средства внешней, пища, попадая внутрь, непосредственно соприкасается и влияет на все системы тела. Для сравнения. Можно использовать внешнюю клавиатуру компьютера, а можно оперировать внутренней – «мышью». Пользователям ПК известно, что второй вариант куда более быстр и эффективен.

В древности умели управлять здоровьем посредством пищевого кода. Особое отношение к питанию выражает забытое нами слово – ТРАПЕЗА. Многие философы античных времен полагали, что пища порождает какое-нибудь особенное состояние души. А состояние души, в свою очередь, определяет состояние тела. В Древней Индии и Двуречье считалось, что еда – жертва, стол – алтарь, скатерть – покров, а столовые принадлежности – орудия священнодействия. Существовали даже храмовые повара.

Облагораживающую, вызывающую целительные силы организма «пищу небесную» (ее называли иногда «пища богов») отличали от пищи «мертвой» – разрушающей. В Древней Греции доходило до того, что специально «для мертвых» выставляли столы на перекрестках дорог, так называемые, «обеды Гекаты». Всевозможные продукты в самых невероятных сочетаниях, приготовленные с немалой фантазией – все того ради, чтобы умилостивить богиню подземного царства. Никто из живых, разумеется, и пальцем не прикасался к тем яствам. Строгое предостережение – знание, что не всякая пища годится для живых – тогда еще было в силе. И не только у греков. Сами они употребляли естественную и очень простую «пастушечью пищу»: овечий сыр, душистый хлеб и легкое вино, представлявшее собой слегка забродивший виноградный сок. Такой пищевой код настраивал организм на выносливость, «включал» резервы физической силы, необходимой в трудном деле пастухов.

Трапезы разнились по назначению. Если предстояла встреча философов, то и приготавливалась соответствующая пища. Хлеб, вино, сурья или медовый напиток, стол украшали фрукты, травы и напитки из трав. Такая трапеза проясняет сознание, располагает душу к возвышенной неторопливой беседе.

«Богатырская пища» – для физической работы. Воины, крестьяне, ремесленники – все они предпочитали в первую очередь всевозможные каши, пироги, хлеб, сыр, творог, мед. Мясо употреблялось изредка или в особых случаях. «Кровавая пища», как это считалось в древности, связывает живых с подземным миром – «царством мертвых». Такой пищевой код, если им злоупотреблять, вызывает чувство агрессивности или, наоборот, полную апатию ко всему, покорность чужой воле и неспособность мыслить самостоятельно. Неслучайно, что с распространением обычая кровавых жертвоприношений история человечества стала представлять собой историю бессмысленных захватнических войн.

В Греции V в. до Р. Х. мудрым отношением к жизни особо прославилась Пифагорейская школа. По свидетельству Ямвлиха, Пифагор был посвящен Аполлону-Роду Гиперборейскому единственному на Делосе богу, не принимающему кровавых жертв. То же, что и у русских, поклонявшихся Роду-Творцу. «Боги русов не берут ни жертв людских, ни животных, только плоды, овощи, цветы и зерна, питную сурью на травах забродившую, и мед, и никогда живую птицу, рыб» (Велесова книга I 4б). Но не только это обстоятельство объединяло пифагорейцев и русичей. Отношение к трапезе у греков-пифагорейцев и северян-русичей совпадало почти полностью. Такое впечатление, что знание свое и те, и другие черпали из одного источника. Сравним по сохранившимся историческим документам.

Ямвлих – летописец пифогорейской школы – свидетельствует. Когда все участники трапезы были уже в сборе, совершали возлияния, приносили в жертву начатки плодов и кадили ладаном. Затем приступали к обеду, чтобы закончить его до захода солнца. На обед были вино, лепешки и хлеб, закуска, вареные и сырые овощи. Подавалось изредка и мясо. Блюда из морских рыб также бывали редко. Одежда за столом у них была белая и чистая – из льна.

Кроме того, вся пифагорейская школа производила то, что они называли «настраиванием», «слаживанием» и «смягчением». Они освобождали разум от смятения и шума некоторыми напевами-речитативами и специальными мелодиями. Иногда это были песни без слов. Чаще музыка сопровождалась магическими словами, которые, как говорят, устраняли некоторые болезни и страдания. И, вероятно, отсюда и вошло в употребление это понятие – «заклинание».

Идеальным примером русской трапезы может служить предание о Житии святого Феодосия Печерского (XI век). Когда приходил кто-нибудь к Феодосию, то после духовной беседы угощал он пришедших обедом из монастырских припасов. Не раз обедал у него князь Изяслав и, радуясь всей душой, говорил блаженному Феодосию: «Вот, отче, ты же знаешь, что всех благ мира полон дом мой, но никогда я не ел таких вкусных яств, как у тебя сегодня. И прошу тебя, отче, поведай мне, отчего так вкусны яства ваши?». Тогда отец Феодосий сказал ему: «Когда братия монастырская хочет варить, или хлебы печь, или другое что-либо делать, то прежде всего идет один из них за благословением игумена, после этого трижды поклонится перед святым алтарем до земли, и зажжет свечу от святого алтаря, и уже от той свечи разжигает огонь. И потом, когда воду наливает в котел, говорит старшему: „Благослови, отче!“ И тот отвечает: „Бог да благословит тебя, брат!“ И так все дела их совершаются с благословением.» Блаженный Феодосий еду без благословения – «как плод дьявольский – повелевал или в печь горящую бросить, или высыпать в струи речные». А каким долголетием и чудесным здоровьем отличался святой наставник да и вся братия, о том найдете в записях Киево-Печерского монастыря.