Однажды придёт отец...(СИ) - Белозерцева Таня

Целый день после этого морозила свой зад на холодном заборе старушка МакГонагалл, терпеливо дожидаясь, когда Дамблдор принесет ребёнка к этим противным магглам. И злясь на волшебников, которые совсем потеряли головы, празднуя падение Темного Лорда. О смерти которого сообщили доблестные мракоборцы, целый день нянчившие Гарри в разрушенном доме. Когда ушел Дамблдор, двое служащих занялись осиротевшим мальчиком, они забрали его на первый этаж, в самую теплую комнату — в гостиную, где и просидели с ним и кошкой Симоной. В течение дня они заботились о малыше, кормили, поили, меняли штанишки, играли с ним, читали ему сказки и старательно отводили глаза магглам и их полиции от развалин дома. До тех пор, пока за Гарри не пришел Хагрид. Бородатый верзила прикатил почему-то на маггловском мотоцикле. Черном, с коляской, и огромном.

— Ого! Это откуда? — восхищенно спросил усатый нянь, один из добровольцев, оставшихся присмотреть за мальчиком.

— Дык… блэковский он, — махнул рукой верзила. — Опосля его ареста на стоянке остался. Я его и того… позаимствовал. Не пропадать же добру? А где Гарри-то?

— В доме. Мулиш его потеплее одевает, в дорогу собирает. Хагрид, скажи, а с кошкой Поттера что делать?

— Кошка? — скривился Хагрид.

— Ну да, — кивнул мракоборец. — Симоной зовут, белая с рыжими пятнами.

— Да мне на них… чихать охота, вот! — сообщил Хагрид. Мракоборец покачал головой и возразил:

— Ну нет, Хагрид, не надо так. А вдруг она фамилиар?

С этим аргументом Хагрид не стал спорить, пошел в дом забирать Гарри. Мулиш протянул ему завернутого в одеяло малыша. Вышел следом, неся переноску с кошкой. Плетеную корзиночку поставили в коляску, Хагрид покосился на неё, фыркнул в бороду, засунул Гарри за пазуху и оседлал мотоцикл. Тот тяжело просел под ним, скрипя всеми сочленениями. Взревел мотор, выхлопная труба выплюнула порцию дыма, мотоцикл дрогнул и поехал. Хорошенько разогнав его, Хагрид отжал какой-то рычаг на руле, отчего мотик подпрыгнул и взлетел в небо. Мракоборцы проводили взглядами улетающий транспорт, потом сняли с дома магглооталкивающие чары и трансгрессировали прочь — больше им здесь нечего было делать.

Прибыв по указанному адресу, Хагрид передал спящего Гарри директору, растроганно прогудев о том, что малыш заснул, когда они пролетали над Бристолем. Потом, расчувствовавшись, порыдал над незавидной судьбой малыша — подумать только, Гарричка, маленький чистокровненький волшебничек, будет жить у каких-то поганых магглов! Минерва, утешая, робко погладила его по руке, не доставая до плеча. Дамблдор положил одеяльный сверток на крыльцо дома номер четыре. Хагрид всхлипнул. Вытащил из кармана платок-скатерку и трубно высморкался. Тут ночную тишину разорвал надрывный кошачий вопль:

— Мяу!

Это дала о себе знать Симона, всеми позабытая кошка. МакГонагалл и Дамблдор подпрыгнули.

— О, святой Андрей! — воскликнула Минерва, прижимая руку к груди. — Что это?!

— Дык… кошка то, Симона, — пробубнил Хагрид, треснув себя по лбу. — Её с Гарри попросили не разлучать, говорят — фамилиар евоный…

Дамблдор неодобрительно покачал головой:

— Зря ты привез её сюда, Хагрид. Про кошку я в письме ничего не сообщал… — и махнул рукой вдоль улицы. — Выпусти её, пусть бежит.

Хагрид засопел, но ослушаться профессора Дамблдора не рискнул, достал из коляски корзинку, наклонил и, открыв крышку, вытряхнул кошку на ледяной асфальт. Прижимаясь к нему брюшком, вытянув хвост, кошка тут же порскнула в темноту. Корзинку Хагрид, поколебавшись, оставил тут же, под живой изгородью.

Давно уже отзвучало эхо унесшегося в небо мотоцикла, давно остыли следы Дамблдора и МакГонагалл… Шуршала по земле поземка, подгоняемая ветром, кружили вокруг желтых фонарей снежные мотыльки, которые таяли, едва коснувшись асфальта. Из-за угла шестого дома выглянула настороженная кошачья рыже-белая мордочка. Чутко втягивая крошечными ноздрями морозный воздух, Симона сторожко прокралась вдоль стены. Короткими перебежками, пугаясь теней и шума ветра на чужой и незнакомой улице, кошка добралась до крыльца четвертого дома. Вот и маленький хозяин. Успокоенно вздохнув, она забралась на одеяльный сверток, спасая лапки от холодного промороженного камня. При этом кошка, сама того не зная, согревала своим тельцем малыша…

Выглянувшая утром Петунья едва не выронила пустые молочные бутылки, которые она привычно приготовила к приходу молочника. На ледяном крыльце лежали кошка и младенец. Оба глубоко зарылись в ворох одеял и, крепко обнявшись, спали. Но в первый миг Петунья подумала, что они мертвы, и громко вскрикнула. Потому что никто и никогда не готов к такому сюрпризу — подкинутым на крыльцо младенцам. От её крика кошка и ребёнок проснулись. Тихо вздрогнув, кошка открыла мутные со сна глаза и горестно посмотрела на женщину, нависшую над ними. Также горестно на неё посмотрел и ребёнок.

Петунья опомнилась, нагнулась, поставив бутылки, схватила сверток и спешно внесла в дом. Будучи нормальной английской леди, она в первую очередь постаралась их согреть. Криком подняла с постели Вернона, включила плиту и поставила кастрюлю с водой. Следующие полтора часа супруги Дурсль согревали полотенца, раздевали малыша и растирали его окоченевшее тельце. Изнемогшую кошку уложили у раскаленной плиты на старую меховую куртку Вернона.

Где-то с полчаса назад к ним постучался молочник с вопросом, не их ли корзина стоит под изгородью? Вернон сходил за нею, и не зря. Корзина оказалась кошачьей переноской, внутри нашлась подушечка с вышитой надписью «Симона», а под подушечкой обнаружились документы на имя Гарри Поттера и метрика. Мудрый мракоборец Мулиш догадался подложить их в кошачью переноску, сообразив, что Дамблдор ничего о магглах не знает. Эти документы оказались ценнее и нужнее, чем дебильное письмо, всунутое в одеяльце. Это письмо…

Петунья оцепенело уставилась в стену, скомкав помертвевшими пальцами старый пергамент. Лили… Погибла… Маленькая солнечная Лили. А тут и Вернон недоуменно прогудел, перебирая бумаги:

— Я не понял… он Поттер или Снейп?

— Ты о чем? — дернулась Петунья. Вернон протянул метрику. Пояснил:

— Вот, Сметвик свидетельствует: мать — Лили Поттер, а в графе «отец» стоит — С. Снейп. И подпись главврача «Гиппократ Сметвик». Ребёнок принят акушером Ю. Тики в родильном отделении госпиталя святого Мунго. Это где, кстати?

— Где-то в Лондоне… — рассеянно отозвалась Петунья, лихорадочно обдумывая полученные новости. Вот это выверт… У веселушки Лили был любовник! Она с интересом присмотрелась к племяннику, лежащему в переносной люльке Дадлика. Но увы, Гарри выглядел пока что как самый стандартный младенец: черненький хохолок, свежий порез на крутом лобике, пухлые щечки и губки, носик пуговкой, глазки крепко сомкнуты — Гарри спит, устав от переживаний.

Петунья вдруг почувствовала огромное облегчение — он не Поттер! Не кошмарный идиот Джеймс Поттер его отец, а Северус, тихоня Северус, соседский мальчик, сын Снейпов из Паучьего тупика. Севка, конечно презирал её как магглу, но позже, на старших курсах стал нормально к ней относиться, а по сути, он никогда и не обижал её, так просто, вел себя, как всякий нормальный мальчишка по отношению к старшим сестрам знакомых девчонок. И что с Гарри теперь делать?.. Она расправила и разгладила скомканное письмо и снова, уже более свежим взглядом, вчиталась в витиеватые строчки ненавистного старикашки.

Здравствуйте, дорогая Петуния.

Должен с прискорбием сообщить Вам печальную весть о трагедии, случившейся в Хэллоуинскую ночь. Лили, наша милая, славная и солнечная девочка, погибла, защищая своего сына. Её смерть, а также смерть её мужа, Джеймса Поттера, вне всякого сомнения, войдут в историю, ибо в эту знаменательную ночь свершилась ещё и всеобщая для магов радостная победа над Тем, Кого Нельзя Называть. Темный Лорд пал, и руку к его падению приложила семья Поттеров. Вернее, Гарри, которого отныне в магическом мире будут называть не иначе как Мальчик, Который Выжил. Прошлой ночью национальный герой маг-Британии пережил Убивающее заклятие, чего не смог ни один волшебник до него. Случай, как Вы понимаете, совершенно беспрецедентный.