Ниже нуля - Али Хейзелвуд

— Это неловкая детская фотография?

Он качает головой. — Я не против помочь.

— Понятно. Тогда детское видео?

Он молчит мгновение, прежде чем сказать: — Как я уже сказал, это не проблема. — Похоже, он не привык, чтобы люди его толкали, что неудивительно. В нем есть что — то неуловимо отстраненное. Смутно отдаленное и пугающее. Как будто он не совсем досягаем. Так и хочется подойти поближе и потыкать.

— Детское видео, где ты… бегаешь в детском бассейне? Ковыряешься в носу? Копаешься в подгузнике?

— Я…

Мальчик — Судоку приносит мой холодный чай в пластиковом стаканчике. Глаза Йена следят за ним несколько секунд, затем возвращаются к моим с интересной смесью стоической покорности. — Это было скорее видео для малышей, — говорит он осторожно, как будто удивляет даже самого себя.

— Ах. — Я усмехаюсь в свой чай. Он одновременно слишком сладкий и слишком кислый. С тонким послевкусием гадости. — Рассказывай.

— Ты не хочешь знать.

— О, я уверена, что хочу.

— Это плохо.

— Ты действительно продаешь его мне.

Левый уголок его рта изгибается вверх, небольшой намек на забаву, которая еще не до конца проявилась. У меня возникает странная шальная мысль: Наверняка его улыбка однобокая. И красивая. — Видео было снято в магазине Lowe's. С новой видеокамерой моего старшего брата, где — то в конце 90–х, — говорит он мне.

— В магазине Lowe's? Значит, не все так плохо.

Он вздыхает, бесстрастный. — Мне было около трех или четырех лет. И у них была одна из тех выставок для ванных комнат. С моделями раковин, душевых кабин и трюмо. И туалеты, естественно.

Я поджимаю губы. Это будет забавно. — Естественно.

— Я не помню, что произошло, но, видимо, мне нужно было в туалет. И когда я увидел витрину, я был… вдохновлен.

— Не может быть.

— В свою защиту скажу, что я был очень молод.

Он чешет нос, а я смеюсь. — Боже мой.

— И понятия не имел о канализационных системах.

— Точно. Конечно. Честная ошибка. — Я не могу перестать смеяться. — Как двоюродная бабушка Дельфина получила копию видео?

— Официально: неясно. Но я уверен, что мой брат записал диски. Разослал их на местные телеканалы и все такое. — Он делает неопределенный жест, и его предплечье усыпано веснушками и бледно — рыжими волосами. Я хочу схватить его запястье, держать перед глазами, изучать его в свое удовольствие. След, запах, прикосновение. — Я не проводил праздники с семьей Флойдов уже двадцать лет, но мне говорили, что видео — источник отличного развлечения для всех возрастных групп на День благодарения.

— Готова поспорить, что это пиес — де — резистанс. Держу пари, они нажимают на кнопку 'play' сразу после того, как появляется турдакен.

— Да. Ты бы, наверное, выиграла. — Он выглядит спокойно смирившимся. Крупный мужчина с выражением усталости, но стойкости. В совершенно очаровательной манере.

— Но как можно шантажировать кого — то этим? Насколько хуже это может стать?

Он снова вздыхает. Его широкие плечи поднимаются, затем опускаются. — Когда моя тетя позвонила, она вкратце упомянула, что выложила это на Facebook. Отметив официальную страницу НАСА.

Я задыхаюсь. Я не должна смеяться. Это ужасно. Но. — Ты серьезно?

— Это не здоровая семья.

— Ни хрена себе.

Он пожимает плечами, как будто его это уже не волнует. — По крайней мере, они пока не пытаются вымогать у меня деньги.

— Точно. — Я торжественно киваю и собираю свои черты в то, что, надеюсь, похоже на сострадательное, уважительное выражение. — Задание, о котором я говорила, относится к моему курсу по водным ресурсам, так что это удивительно в тему. И мне искренне жаль, что тебе пришлось встретиться с другом твоей маленькой кузины, потому что ты публично помочился в магазине Lowe's, едва научившись говорить.

Глаза Йена остановились на мне, как бы оценивая меня. Я думала, что с того момента, как я села, я полностью завладела его вниманием, но я понимаю, что ошибалась. Впервые он смотрит на меня так, как будто ему интересно меня увидеть. Он изучает меня, оценивает, и мое первое впечатление о нем — отстраненном, отстраненном — мгновенно испаряется. Есть что — то почти осязаемое в его присутствии: теплое, покалывающее чувство, поднимающееся вверх по моему позвоночнику.

— Я не возражаю, — снова говорит он. Я улыбаюсь, потому что знаю, что на этот раз он говорит серьезно.

— Хорошо. — Я отодвигаю свой чай в сторону. — Итак, что бы ты сейчас делал, если бы трехлетний ребенок знал о канализации?

На этот раз его улыбка немного более определенная. Я завоевываю его, и это хорошо, очень хорошо, потому что мне быстро нравится контраст между его ресницами (рыжими!) и глубоко посаженными глазами (голубыми!). — Я бы, наверное, проводил кучу тестов.

— В Лаборатории реактивного движения?

Он кивает.

— Тесты на…?

— Ровер.

— О. — Мое сердце пропускает три удара. — Для исследования космоса?

— Марс.

Я наклоняюсь ближе, даже не пытаясь изобразить, что мне это неинтересно. — Это твой текущий проект?

— Один из них, да.

— И для чего проводятся тесты?

— В основном на ориентацию, выяснение местоположения корабля в трехмерном пространстве. Наведение тоже.

— Ты работаешь на гироскопе?

— Да. Моя команда совершенствует гироскоп, чтобы, когда ровер окажется на Марсе, он знал, где он находится, на что смотрит. Он также информирует другие системы о своих координатах и перемещениях.

Мое сердце сейчас полностью забилось. Это звучит… вау. Почти порнографически. Точно мой джем. — И ты делаешь это в Хьюстоне? В Космическом центре?

— Обычно. Но я приезжаю сюда, когда возникают проблемы. У меня были проблемы с изображениями, и обновление ленты