Счастье в наследство - Джейн Купер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Грейс задыхалась. Ее голова откинулась назад, широко открытые глаза видели бархатное небо с мириадами звезд, смотревших на них. Его прикосновения, поцелуи жгли ее, и все происходящее казалось почти нереальным. Она позволяла едва знакомому мужчине ласкать себя, хотя еще совсем недавно он смотрел на нее как на непрошеную гостью… Все это было настолько странно, что буквально ошеломило, оглушило ее. Но глубоко запрятанная животная чувственность, о которой она до сих пор могла лишь подозревать, заставляла ее отвечать на его ласки с такой необузданной страстью, которая никогда не возникала у нее раньше. Дрожь сотрясала ее тело, в то время как горячие и влажные губы Лукаса, покрыв поцелуями ее шею, двинулись вниз, к груди.
Не подчиняясь голосу разума, ее руки поднялись и обхватили его голову, а затем по крепкой шее спустились вниз, на плечи. Сталь, подумала она. Лукас сделан из стали, она поняла это раньше, в одном только ошиблась: он не был холодной сталью. Его кожа была горячей и гладкой и сообщала ее блуждающим пальцам неодолимую, невероятную страсть. Он еще не поцеловал ее, а Грейс уже знала, что отдастся Лукасу Мартину, едва он захочет этого. Она жаждала ощутить его наготу, увидеть и узнать это потрясающее тело, хотела почувствовать его тяжесть и слиться с ним воедино. Губы искали его поцелуя сейчас, немедленно.
— Лукас! — выдохнула она, и в одном этом слове были заключены зов страсти и желание, способное растопить даже ледяную глыбу.
С трудом оторвавшись от ее груди, он выпрямился и притянул ее к себе, и она вся затрепетала, ощутив, как он дрожит. Это переполненное горячим возбуждением тело, прижавшееся к ней, потрясло Грейс, она задохнулась, но скорее от охватившей ее страсти, чем от силы его реакции. Она понимала, что возбуждение Лукаса — лишь отражение ее собственного состояния. Руки ее сами собой поднялись и обвили его шею. Она прижалась к мужчине, испытывая сейчас точно такую же потребность в этом, как в воздухе или воде — в том, без чего она не могла бы жить. Губы ее раскрылись, влажные и трепещущие, в ожидании его поцелуя.
Лукас смотрел на нее сверху вниз, в лунном свете ему хорошо было видно это охваченное страстью лицо. Какое-то неясное сомнение шевельнулось в нем. Промелькнуло осознание того, что он испытывает судьбу, вторгаясь туда, куда не следует.
Женщина пошевелилась в его объятиях, безмолвно побуждая его к действию, удивленная его нерешительностью. Кто она? Невинная участница самой ироничной главы в его жизни? Или она на редкость умна… и эгоистична в своем желании прибрать к рукам все равно что — человека или ранчо?
Почему же его так влечет к ней?
С коротким стоном он взял то, что она ему предлагала, — ее прекрасные сочные губы, затрепетавшие под его губами. Его мозг пронзила мысль, что этот жалкий реванш бумерангом возвращается к нему самому, но со следующим ударом сердца это потеряло всякое значение. Ему вдруг стало совершенно безразлично, кто она и каковы мотивы ее поведения. Она была теплой и живой, воплощенной женственностью, и его тело изнывало от желания обладать ею. Его губы раскрылись, поглощая ее губы, вбирая их влагу; руки нетерпеливо обвили нежное, податливое тело, стремясь навсегда слиться с ним воедино. Он приподнял ее, оторвал от пола, и кровь с ревом устремилась по его венам, когда он почувствовал, как женские ноги заключили его в свой сладостный плен.
Она тоже желает его! Больше чем желает — горит нетерпением! Страсть вспыхнула между ними, и искры этого первобытного огня обжигали и воспламеняли кровь. Он знал, к чему это ведет. Это могло закончиться только в его или ее постели. Никогда еще он не испытывал такого сильного, непреодолимого желания. Откуда взялась эта дикая страсть? Грейс прекрасна, но она не первая красивая женщина в его жизни. В этом внезапно вспыхнувшем чувстве было нечто большее, чем простое сексуальное возбуждение. Оно как-то связано с тем, кто она и кто он, и…
О господи, что он делает? Он не может, не должен.
Лукас оторвался от ее горячих, жаждущих губ и пристально вгляделся в лицо женщины. Свет звезд отражался в сияющих глазах, полных ласки, обещания и недоумения. Он задумался о противоречивости ее поведения, о том, почему она сначала разбудила его чувства, а теперь удивляется, что он принял ее игру. Что это было — искренний порыв или тонкий расчет?
Неужели она из тех женщин, для которых заниматься любовью с едва знакомым мужчиной — привычное дело?
Что-то мешало Лукасу принять эту мысль, он должен был либо отказаться от нее и забыть навсегда, либо получить доказательства. У него возникло странное ощущение — точнее, желание, чтобы эта женщина, словно созданная для его объятий, оказалась кем-то другим, а не тем, кем была на самом деле.
На мгновение он замер, его учащенное дыхание нарушило тишину ночи. Руки, поддерживающие Грейс, были крепко сомкнуты. Она тоже смотрела ему в глаза, и сквозь горячий туман, в котором плавало ее сознание, стало просачиваться какое-то недоумение. Она не могла истолковать выражение его лица, но почувствовала происшедшую перемену. Только тут до нее дошло, что все происходящее — реально. Неужели она совершенно потеряла голову?
— Отпустите меня, — прошептала она слабым голосом, испытывая одновременно и острое чувство унижения, и благодарность темноте, скрывающей ее позор. Он колебался, и она ощущала, как его большие ладони, вмещавшие ее ягодицы, жгут кожу сквозь тонкий шелк рубашки. — Пожалуйста, — взмолилась она срывающимся, чужим голосом.
Медленно он опустил ее на пол, но продолжал прижимать к себе, не желая совсем выпускать. Он пристально смотрел на нее, наблюдая, как в уголке ее глаза показалась слезинка, и удивляясь собственной глупости. Он уже мог бы лежать с ней в постели! Ведь было так просто отнести ее в комнату.
Руки Грейс скользнули с сильных плеч Лукаса на обнимавшие ее руки. Сердце стучало так, что удары гулко отдавались в ушах.
— Пожалуйста, отпустите меня, — повторила она едва слышно. Ей хотелось спросить, какими чарами он заставил ее желать его с такой необузданной силой, что она забыла обо всем на свете? С ней никогда не случалось ничего такого, что хотя бы отдаленно напоминало это безумие…
Но и Лукас никогда не переживал ничего подобного. Раздиравшие его эмоции, заставившие остановиться у самой цели, совсем не означали, что его кровь остыла. Ему было совершенно ясно: независимо от того, кто эта женщина, она вошла в его плоть и кровь. Несмотря ни на что, он продолжал желать ее. И к этому желанию примешивались самые безумные и запутанные чувства.
Он мрачно признался себе в том, что если бы она не являлась Грейс Уитни, то была бы именно той женщиной, в которую он мог бы влюбиться. Резко разжав руки, он отступил назад.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});