Пуля для похитителя - Ирина Дягилева

Павлик выскочил из машины и ринулся в толпу, а Пульхерия помчалась следом за ним, боясь упустить его из виду. На мгновение оглянувшись, она заметила, что Владик принялся за свое любимое дело: начал тряпочкой протирать стекло машины.

Развалившийся на лавочке Лимон лениво проводил взглядом клоуна с пучком разноцветных шариков в руках, окруженного детворой. Рядом сидел Гора. В большой сумке у них были костюмы собаки и цыпленка, которые им предстояло в скором времени нацепить на себя. Лимон будет собакой, а Гора цыпленком.

Мимо прошла лошадь, которую вела за собой симпатичная девушка. На лошади сидел, вцепившись в поводья, маленький мальчик, на лице которого застыл ужас пополам с восторгом.

— Тебе приходилось когда–нибудь ездить верхом? — спросил Лимон у Горы, крупного, толстого мужчины лет тридцати пяти.

— Нет, я их боюсь. Черт его знает, что у этих тварей на уме. Двинет копытом, мало не покажется.

— А я… я бы прокатился, — мечтательно заявил Лимон.

— Так что тебя останавливает? Плати бабки и катайся хоть весь день.

— Что я, маленький?

— А ты хочешь сказать, что ты большой? — Гора смерил его взглядом с головы до ног и захохотал.

Лимон и впрямь не вышел ростом. Это была его больная мозоль, на которую он никому не позволял наступать. Только для Горы Лимон делал исключение, потому что, во–первых, тот обладал колоссальной силой, а во–вторых, как и большинство очень сильных людей, Гора отличался добродушием и покладистостью и его шутки про малый рост почему–то совершенно Лимона не задевали.

Дмитрий Леонардович Бартенев, по кличке Лимон, хотя и был роста неприлично малого, но обладал крепкой мускулатурой. В детстве он достаточно настрадался из–за своего роста, поэтому являлся крайне неуравновешенным субъектом, то есть очень обидчивым, задиристым и драчливым. Комплекс Наполеона проявился в нем оригинально: он тренировал свое тело, но при этом не хотел развивать мозги, чем очень сильно огорчал родителей — папу, известного микробиолога Леонарда Вячеславовича Бартенева, и маму, домохозяйку Клавдию Владимировну, посвятившую жизнь мужу и сыну. Она принесла им в жертву свою карьеру певицы, о чем при каждом удобном случае обоим напоминала. Мама обожала собственного сыночка, чем сильно испортила его. Димочка совершенно необоснованно решил, что он — пуп земли. Этакий пупок маленького роста с непомерными амбициями и претензиями к жизни решил, что все, кроме него, достойны только презрения, поэтому на лице его постоянно присутствовало кисло–пренебрежительное выражение, словно он объелся лимонами. Из–за чего друзья и недруги и прозвали его Лимоном. Хотя, строго говоря, друзей, как таковых, у него не было вовсе.

Лимон постоянно пытался завоевать уважение к себе с помощью кулаков. История умалчивает, бывали ли случаи в его жизни, когда он кого–то запинал до смерти, но то, что Димочка мог не только кулаки пустить в ход, но и нож, было зафиксировано в свое время в официальном протоколе. Тогда Лимон отделался всего лишь парой лет в колонии строгого режима — судья его по малолетству пожалела. Хотя и видела, что он подает большие надежды: вскоре обещает перерасти из малолетнего преступника в матерого рецидивиста. Со временем он, правда, немного остепенился, за нож стал хвататься редко, все больше за пистолет, но на левой скуле Лимона остался шрам, как напоминание о прошлой поре его жизни. Впрочем, он оставил куда больше отметин на лицах своих соперников — в пылу схватки, часто теряя контроль над собой, шел напролом, даже более сильные и опытные противники его побаивались.

А еще он был очень охоч до женщин. Не мог равнодушно пройти мимо симпатичной девушки, обязательно что–нибудь ей скажет, а то и ущипнет пониже спины, вызывая у нее законное негодование. Но чем больше девушка злилась, тем сильнее радовался Лимон.

Гора оторвался от журнала, чтобы бросить взгляд на «Лендкрузер», припаркованный неподалеку, в конце аллеи. Вот это машина что надо! Такую прямо погладить хочется. Он взглянул на Лимона, который продолжал таращиться на лошадь. В это время одного малыша с нее сняли и посадили другого. Папа ребенка, по всей видимости, пребывал в полном восторге от «живого» аттракциона, но про малыша так сказать было нельзя. Он явно испугался, но храбрился. Гора неодобрительно покачал головой.

— Что до меня, — сказал он, провожая взглядом лошадь, — то мне по душе машины. Нет ничего лучше шикарной тачки. Только стоит это удовольствие недешево.

Анатолий Горский, по кличке Гора, вполне своему прозвищу соответствовал. Грузный исполин почти двухметрового роста с огромными ручищами — сто двадцать пять килограммов костей, мышц и жира. Гора обожал глянцевые журналы про богатую жизнь и шикарные автомобили и, конечно, весьма неравнодушно относился к еде. Отца он не помнил, мама была вечно в кого–то влюблена, поэтому воспитанием Толика занималась бабушка. Когда ему было двенадцать лет, бабушка умерла, и Толе пришлось самому заботиться о себе. Он научился жарить картошку, варить суп, потрошить рыбу, солить капусту и огурцы и даже варить варенье.

Гора опять с удовольствием посмотрел на джип. К этим машинам он испытывал особенное почтение.

Лимон ничего не сказал ему, однако с любопытством взглянул на напарника. Похоже, что тот совершенно не волнуется и ведет себя так спокойно, будто они собираются стянуть игрушку с новогодней елки. «Придурок совсем помешался на автомобилях», — подумал Лимон, а вслух сказал:

— Больше всего меня смущает девка.

— Девка? — Гора с трудом оторвал взгляд от джипа.

— Ну да! Начнет вопить, будто ее режут, а это может нам испортить все дело.

Гора передернул могучими плечами:

— Не думаю, что у нее найдется на это время.

Лимон тряхнул головой и скривился; он явно нервничал.

— Найдется время, не найдется времени… Сказать можно все, что угодно. Только я одного не могу понять, на кой ляд нам хватать эту чувиху вместе с мальчишкой?

— Потому что нам так приказали, — спокойно ответил Гора.

— Да что ты в таких делах понимаешь! — раздраженно бросил Лимон. — Девка нам без надобности. Она нам только все дело усложнит. Давай загребем одного мальчишку. А Вато Надаровичу скажем, что девка с крючка сорвалась.

— Послушай, Лимон, — Гора перестал рассматривать картинки в журнале, — этот план придумал и разработал кто? Ты или Вато Надарович?

— Ну ясный перец, что Вато Надарович.

— А если так, то Вато Надаровичу и решать, кто и что будет делать. Он сказал, чтобы мы прихватили мальчишку и гувернантку — значит, так тому и быть. И кончай здесь воду мутить.

— Но я все равно считаю, что бабу нам брать не только без пользы, но еще и опасно, — упорствовал Лимон, не желавший так быстро сдаваться.

— Вот что я тебе скажу, Лимончик: ты всегда был и остаешься упертым бараном. То тебе не так, это тебе не этак, и все ты видишь в черном свете!

— Ну уж извини, пожалуйста, — хмыкнул Лимон с пренебрежительно–кислой усмешкой. — Речь идет о похищении! О киднеппинге! Это одно из тяжелейших преступлений! Если мы попадемся, нам мало не покажется! А ты мне талдычишь о том, что я все вижу в черном свете!

— Ну ты, Лимон, и трусило! Зачем ты тогда на это дело пошел, если так боишься?

— Скажешь тоже, трусило! Ничего я не боюсь, а просто опасаюсь!

— Вато Надарович план разрабатывал, все рассчитал. У него мозгов поболе, чем у тебя будет. Это его заботы, а тебе нечего думать о том, чего тебя не касается, — назидательно произнес Гора.

— А кто окажется в тюрьме, если дело сорвется? — прошипел Лимон. — Вато Надарович или те, кто у него на подхвате?

— А кто огребет двести пятьдесят тысяч евро, если все обернется как надо? Ты и я или чужой дядька?

Этот аргумент Лимону крыть было нечем. Он сорвал с куста листик и принялся его сосредоточенно жевать.

— И все же, — буркнул он после минутной паузы, — я этого не понимаю.

Гора в ответ захохотал так, что живот его заколыхался над поясом. Одного взгляда на этот живот было достаточно, чтобы сделать вывод: его обладатель ради вкусного кушанья готов на многое.

— А кто понимает–то? Послушай, Лимончик, я тоже в нашей жизни мало что понимаю. Только я лишних вопросов стараюсь не задавать, все равно правды в ответ не услышишь. А будешь требовать правды, так тебя еще и высмеют, а я не люблю, когда надо мною смеются. Поэтому и не задаю дурацких вопросов. И для тебя будет лучше, если ты тоже их не будешь задавать. Чем меньше знаешь, тем лучше спишь! Так–то вот, парень!

Лимон буркнул в ответ что–то неразборчивое. Жизненные принципы Горы всегда выводили его из себя. Вот и в прошлую ночь толстяк спал как убитый, а Лимон ворочался до рассвета.

— Который час? — поинтересовался Гора.

— Уже три.

— Значит, пора приниматься за дело.

Лимон взглянул на свои ладони. Они были потные, и он вытер их о джинсы.