Баллады о Боре-Робингуде: Из России – с приветом - Кирилл Еськов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет. Не понимаю.
– Напрасно. Вы чуть напрягите воображение и представьте себе, как это всё будет звучать на процессе… Значит-ца, так. В Тюркбашиабаде имеет место быть обширный заговор, в основном русскоязычных. Заговорщики планировали умертвить нашего Тюркбаши – если угодно, могу ознакомить вас с их признаниями. Один из активных участников заговора – ваш приятель Рустам Азизов… да-да! И вот с исторической родины заговорщиков прибывает эмиссар, который тайно доставляет им смертельный яд… У нас имеется банка цианистого калия с вашими и азизовскими отпечатками, и ваше признание, что яд ввезен вами в страну нелегально. Вы хоть понимаете, что одного этого с лихвой хватит, чтоб отправить вас на виселицу?
Тут только до Витюши доходит: обыграли его как младенца, обвели вокруг пальца, гады! Что же делать-то, а?.. Чисто рефлекторно пытается ослабить вдруг сделавшийся тесным воротник:
– Адвоката! Я требую адвоката! И российского консула!
– Адвоката вы, по здешним законам, получите после вручения вам обвинительного заключения. Что ж до российского консула… Это ты, небось, анекдот вспомнил, брежневских еще времен? Ну, как советский турист в Париже отбился от группы, и занесла его нелегкая в бордель. Ему там наперебой предлагают – «блондинку? брюнетку? негритянку? малолетку?» – а он, бедняга, только жмется в угол и бубнит как заведенный: «Рашен консул!.. Рашен консул!» Бордель-маман, поставленная в тупик клиентом-привередой, наконец капитулирует: «Русского консула? О-кей, это возможно, но только очень дорого»… Так вот, – усмехается штатский, – по нынешнему времени русский консул – это возможно, и при этом совсем дешево. Сейчас пригласим его сюда, кликнем надзирателей и отдерем его вкруговую, прямо при тебе… Слышь, лейтенант, а ты какой секс предпочитаешь – анальный или оральный? Ах – оба… А он потом, возвернувшись к себе в посольство, еще и ноту с извинениями нам пришлет – такая уж нынче у вашей России генеральная линия на международной арене…
– Так что давай-ка ты кончай со всеми этим глупостями – «адвокат», понимаешь, «консул», – теперь штатский уже прочно перешел на «ты», – и начинай сотрудничать со следствием. Значит, так: если ты участник заговора, ушедший в несознанку – тогда точно петля; а вот если ты просто курьер (тебя попросили – ты и привез, по неразумию своему) – тогда, что называется, «возможны варианты»…
10
Горный склон, утыканный как именинный пирог тонкими желтоватыми свечками ферул, обрезан понизу отвесным обрывом в полсотни метров. Бушующий на дне этой пропасти поток смотрится из здешнего отдаления как замерзшая сибирская речушка: ветер почти дочиста подмёл от снега поверхность мутно-голубоватого льда, оставив белопенные сугробы-заструги лишь в затишках позади вытарчивающих там и сям камней. Наверху же склон упирается в крупнообломочную осыпь, серые кубические монолиты которой держатся, как кажется, вообще ни на чем: чихни – и получишь на той самой нижней речке запруду размером с приснопамятную Нурекскую ГЭС.
Вдоль склона двигаются, растянувшись цепью, десятка полтора бородачей в чалмах из грязных полотенец, вооруженных кто советскими АК-74, а кто американскими M-16. Цепь видна чуть сверху: там, в одной из глубоких каверн осыпи, затаились двое, в изодранном обмундировании советского образца. Один из них, с головою небрежно замотанной почерневшей от грязи тряпицей, пребывает в полубеспамятстве; второй, вооруженный пистолетом (единственное их оружие), наблюдает из своего укрытия за прочесывающими местность автоматчиками. Если присмотреться повнимательнее, в раненом можно, хотя и не без труда, узнать Борю-Робингуда, а в напарнике его Ванюшу-Маленького – только выглядят они заметно помоложе нынешних.
Бородачи вроде уже миновали их укрытие и ушли дальше по склону. Ванюша медленно, со всей возможной осторожностью, выбирается из норы, дабы продолжить наблюдение за противником – как раз чтобы столкнуться нос к носу с отставшим от своих старым хрычом в галошах на босу ногу и с допотопной маузеровской винтовкой… Оба вскидывают оружие одновременно, но Ванюша упреждает деда из своего макарова, и тот валится навзничь на колючие подушки отцветшего уже акантолимона. Мгновение спустя автоматчики уже лезут вверх по склону с истошными воплями «Аллах акбар!», поливая свинцом окрестности Робингудова убежища. Грохот стрельбы отдается в голове раненого невыносимой болью, и…
…Робингуд рывком отрывает голову от подушки: комната тихого загородного коттеджа, лунный свет, просочившийся сквозь легкие шторы, девушка, уютно устроившая голову у него на плече… Стрельба? – о черт, какая стрельба, это же сигнал спутникового телефона! Ни дна им, ни покрышки… Осторожно выскользнув из сонных объятий, Робингуд босиком шлепает к журнальному столику и, бросив взгляд на часы («Полтретьего… однако!..») поднимает трубку:
– Слушаю… Ванюша, ты?! Да… Постой, какой брат – тот, что по научной части?.. Та-а-ак… Обожди-ка, не пори горячку!..
11
Покинутая Робингудом девушка просыпается буквально через минуту – сразу и окончательно: атаман, перебравшийся в соседнюю комнату, говорит по телефону вроде бы спокойно, ничуть не повышая голоса, однако женщины и кошки безошибочно умеют распознавать подкравшуюся к их ДОМУ угрозу. С полминуты она сидит в неподвижности на краю постели, а потом набрасывает на плечи халат и полным неизбывной горечи движением принимается искать сигареты.
Робингуд между тем обреченно взывает к логике собеседника в ситуации, когда все логические контура давным-давно перегорели синим пламенем:
– …Опомнись, Ванюша: это только в американском боевике отставной зеленый берет может нелегально пробраться в саддамовский Багдад, в одиночку искрошить там всю президентскую гвардию и освободить брата-заложника… Ты ведь профессионал, и должен понимать: будь ты даже каким супер-ниндзя, тебе все равно не обойтись в ихней гребаной столице без явок укрытия и сети информаторов. Понадобятся транспорт, оружие… местные документы и легенда… пути отхода, наконец! Ничего этого у нас нет и в помине, а за оставшиеся дни обзавестись такой инфраструктурой в тоталитарной стране с грамотной тайной полицией абсолютно нереально. Ты погибнешь ни за понюх табаку, и ничем не поможешь ему!
Некоторое время он, полузакрыв глаза, отрешенно кивает в такт словам невидимого собеседника и наконец решается – вроде как даже с облегчением:
– Хорошо, давай так: я смогу добраться до «Шервуда» часа через… три-три с половиной, раньше – никак… в нашем положении это уже ничего не меняет. Если мы сумеем придумать осмысленный план с хоть какими-то, пусть самыми дохлыми, шансами на успех – мы отправимся выручать твоего Витюшу все вместе. Не придумаем – всё остается как есть: твой рапорт об отставке мною принят, поступай дальше как знаешь, это твой выбор. Но до того – не делай глупостей, обещаешь?..Повторяю: несколько часов в нашей ситуации ничего уже не решают. Конец связи.
