Дети Антарктиды. Захваченные земли - Даниил Корнаков

Почти минуту все сохраняли молчание, наблюдая за первым живым существом за пределами Антарктиды, которого им довелось увидеть. Птица деловито спрыгнула на палубу, сделала несколько шагов и улетела прочь, сопровождая свой полет истошным криком, от которого по спине бегали мурашки.

— На счет остальных давай повременим, — ответил Матвей пацану и сообщил всем: — Берег близко.

Когда все начали расходиться, делая последние приготовления к высадке, Матвей еще несколько минут наблюдал за леером, где только что сидела птица. Среди собирателей ходила поверье, что чайки — это души погибших в рейде собирателей и моряков: оттого их крики и кажутся так похожи на вопли мертвеца. Считалось плохой приметой появление чайки на борту перед самым выходом на берег: это означало, что душа погибшего, некогда сложившая свою голову в этих края, пытается предупредить путников развернуться назад и плыть прочь из этих мест.

Казалось бы — сущий пустяк, но у собирателей и моряков подобные знаки имели большую силу, переубеждая даже матерых собирателей искать другое место для вылазки.

— Вадим Георгиевич, — кажется впервые за долгое время обратился к старику по имени Матвей.

Тот оглядел его оценивающим взглядом и едва заметно ухмыльнулся.

— Да?

Матвей осмотрелся, убедившись, что вокруг никого нет и произнес:

— Без обиняков, предложу один раз, решать вам: давайте развернемся прямо сейчас, не будем рисковать и свернем экспедицию пока не поздно, а через год вернемся сюда в подходящий сезон и добудем образец этого токсина.

— Чего? — на лице старика образовалось недоумение.

— Прошло уже сколько, два с половиной месяца, как ваша дочь сюда прибыла? Говоря откровенно…

— Вот что, Матвей, — вежливо перебил его прогрессист, — засунь свое откровение себе в задницу. — Он приблизился к нему настолько плотную, что собиратель почувствовал зловонный, старческий запах из его рта. — Машка жива, понял меня? И я голову на отсечение готов отдать, если это не так. Я не для того потратил столько ватт, ресурсов и времени, чтобы бросить все у самого финиша. Мы высаживаемся, баста.

Явно не желая продолжать разговор, прогрессист уже отвернулся, собираясь уйти прочь, но вдруг замер и, обернувшись через плечо, добавил:

— Представь если б на моем месте был ты, а вместо Маши оказалась бы Арина. Скажи мне, смог бы ты все взять, развернуться и удрать в последний момент, даже не попытавшись?

Матвей молчал, не в силах ответить на подобный вопрос.

— То-то и оно, — ответил старик и зашел в вездеход.

Некоторое время собиратель стоял молча, чувствуя себя разбитым. Прежний запал утих, и теперь горел крохотным огоньком. Проклятая чайка, будь она неладна!

Он поднял взгляд и заметил в панорамном окне мостика угрюмое лицо Лейгура, бросившего на мгновение в его сторону взгляд. Интересно, видел ли он чайку? Уж кто, а он наверняка сведущ в приметах.

Черт бы побрал эти приметы…

Глава 2

К берегу

Четверг, 9:13 утра

Сперва показались громадные портальные краны по правую сторону борта, издали напоминающие громадных жирафов, которых большинству собравшимся на палубе доводилось видеть лишь на картинках. Сотни, если не тысячи грузовых контейнеров, проржавевших и охваченные коррозией, были разбросаны по гигантской площади порта, брошенные в момент Вторжения и оставленные здесь гнить навсегда. Рядом покоились и многочисленные портовые тягачи с погрузчиками, перевернутые на бок или выглядевшие совсем целехонькими даже спустя тридцать с лишнем лет.

Но самым невероятным зрелищем был наполовину затонувший танкер, чья надстройка, размером с два траулера, на котором они плыли, выглядывала из под серой воды, охваченная пламенем ржавчины и изумрудным мхом.

Проплывая вдоль порта все молча, с тихим наблюдением смотрели на погибшие следы былой цивилизации.

Матвей же, завидев эту огромную кучу контейнеров, как и подобает собирателю, стал гадать: что же могло быть внутри? Сохранилось ли что-нибудь? Собиратели редко заглядывают в эти воды и наверняка там можно было бы найти много всякого ценного: целехонькие электродвигателей или запчасти для них, емкости литий-полимеровых батареи, возможно даже некоторые лекарства, срок годности которых по-прежнему не вышел, теплую одежду из синтетики, одним словом все, что поможет выжить в суровом края за тысячи километров отсюда.

В отличии от собравшейся рядом команды, Матвей уже давно пережил вызванный у него одновременно тихий восторг и ужас после увиденных захваченных земель. Это чувство осталось в прошлом, еще когда ему было пятнадцать. Теперь эта земля ничто иное как опасное место. Опасное, но необходимое для выживания, и поэтому сейчас, находясь среди вверенных ему людей, он старался думать рационально, отринув эмоции и чувства.

Соблюдай осторожность, всегда будь начеку и следи за погодой постоянно — вот его кредо.

— Приглядывайтесь лучше, — прошептал Вадим Георгиевич, щуря взгляд в сторону порта. — Может, они причаливали здесь… Видишь что-нибудь, Надь?

Но она молчала. Ее взгляд отрешенно наблюдал за берегом, за разрухой, за прошлым.

— Надя?

— Да? — отозвалась она, словно очнувшись ото сна

— Внимательнее, — велел начальник, строго взглянув на подчиненную, и вновь прищурил взгляд.

Матвей заметил как Арина, стоя как вкопанная, наблюдала за берегом. На секунду собирателю померещилось, будто ее красивые каштановые волосы вернулись, и прямо сейчас трепыхаются по ветру.

Он захотел подойти к ней, обмолвиться словечком, но почувствовал позади тихий всхлип. Это был Тихон. Заметив на себе взгляд собирателя, мальчишка быстро протер нос и глаза рукавом куртки.

— Все в порядке? — спросил его Матвей.

— Да, конечно, в полном, — не то с фирменной для него издевкой, не то действительно сильно волнуясь, ответил парень.

Обреченный вид парня напомнил Матвею его самого, когда точно в таком же возрасте он воочию наблюдал захваченные земли. Тогда он думал, что сойдет с ума; за какой-то жалкий месяц путешествия прежде крохотный мирок, ограниченный комнатой на станции Восток, стал в миллионы, миллиарды раз шире! Осознание этого свалилось на голову тяжелым камнем, и он едва не потерял сознание даже не пройдя и половину пути.

— Эй, — Матвей коснулся его худого плеча. — Я рядом.

Челюсть Тихона дрожала, глаза злобно сверкали, но злоба эта была скорее попыткой скрыть трусость, так и норовивший выплеснуться наружу. И Матвей это прекрасно понимал.

— Я верну всех нас домой, даю слово.

Мальчик тяжело выдохнул носом, дыхание его дрогнуло, но он смолчал, лишь незаметно кивнув.

— Просто держись рядом, хорошо?

Он взглянул прямо в серые глаза мальчишки, влажные от подступающих слез. Чего не