Шестое чувство - Анна Яковлева

– Вы сомневаетесь в себе или во мне?

Симка не повелась на провокацию, но и уличать искусителя не стала.

– У меня будут неприятности, – твердо повторила она.

От сопротивления горничной кровь побежала по жилам быстрей, игра Юлия увлекала все больше.

– Никаких неприятностей, даже намека на неприятности не случится. Гарантирую.

Правила игры Симке были отлично известны.

– Вы не знаете, о чем говорите. У нас даже чихнуть нельзя, чтоб никто не услышал, сразу пойдут разговоры. – В голосе сквозило сожаление.

Зрачки глаз-бойниц сузились.

– Мы не дадим повода, вот увидите. Считайте, что у меня к вам деловое предложение. – Юлий уже воображал, что запустил коготки в жертву, и не мог позволить ей вырваться.

– Смена заканчивается в восемь, – обмирая от схожих чувств, сообщила Серафима.

– Отлично. Буду ждать вас в ресторане внизу. – Искусно сделанная петля затянулась вокруг лапки.

– Только не здесь! – затрепыхалась птичка.

Юлий снисходительно усмехнулся:

– Доверьтесь мне.

Вполне доверяя новому знакомому, Симка залпом осушила бокал с шампанским (во рту пересохло то ли от пыли в номерах, то ли от волнения) и накинулась на мясо под белым соусом, а Юлий осторожно коснулся ее руки и произнес сакраментальную фразу:

– Такие нежные руки не должны держать тряпку.

– Это почему? – Симка усиленно работала челюстями.

– Такая женщина создана для другого. – Ухоженная рука накрыла Симкину ладошку.

– Вы мне что, хотите предложить работу за границей? – прищурилась Симка, готовая расцарапать плоскую физиономию.

– Неужели я похож на подонка, торгующего живым товаром? – удивился бизнесмен.

– А чем вы занимаетесь?

– У меня нефтяной бизнес, подработки мне не нужны.

– А что же вам нужно?

Симка еще раз внимательно посмотрела на Юлия. Этот мелочиться не станет.

– Что мне нужно? – Собеседник выдержал паузу. – Женщина, с которой я провел бы остаток лет. Родная душа. Впрочем, вы еще молоды и, скорее всего, не задумываетесь о таких вещах.

Фразу сопровождал загадочный азиатский взгляд, под которым Сима испытала беспокойство и перестала жевать. Глаза – прикрытые веками темно-карие и распахнутые медовые – встретились.

Симку как током ударило: корейский бизнесмен – вот кто ей нужен.

– Где ее взять, родную душу? – осторожно ступила на незнакомую почву Сима.

Сдержанный кивок и понимающий взгляд были ответом, и эти скупые эмоции тронули душу больше, чем слова.

Неожиданно Симка вспомнила любовника – псевдомачо, обожавшего секс в автомобиле, и грубые ласки мужа, и сердце кольнуло от жалости к себе. «Вы этого достойны», – окончательно убедила себя Сима и тряхнула головой, почти как дива в рекламе L’Oreal.

Напрасно Симка ждала следующей реплики бизнесмена. Юлий воздержался. И воздерживался еще несколько месяцев, ни на чем не настаивая и ничего не обещая.

Симка глотала от обиды и одиночества слезы, кусала губы и продолжала драить полы и унитазы.

В середине октября лег плотный снег, и сразу стало ясно: это – надолго. До конца жизни.

Снег и холод заползали под одежду, проникали в кровь и убивали любую надежду.

Дома, поскуливая в подушку в бессильной злобе, Симка ворочала в голове, как кубик Рубика, один вопрос: почему? Почему она такая невезучая? Почему одна? Даже старику корейцу не нужна. Почему? Почему?

Будущее представлялось кошмаром в виде гостиничных полов и унитазов.

Единственный человек, кто мог что-то объяснить про эту жизнь, была тетка Наина – обладательница диплома. Правда, это был диплом учителя истории, но у Симки не было и такого.

Работы по специальности в северном городке не оказалось, и Наина решительно поставила точку в преподавательской деятельности, найдя себя в сфере туризма.

Всего на двенадцать лет старше племянницы, Наина, несмотря на одиночество, не заделалась феминисткой, да и к своему одиночеству относилась без драматизма и даже отпускала шутки в духе Верки Сердючки:

– Дурных нэма, воны поженылыся.

Для себя тетка выстроила защитную теорию о том, что замужество убивает интерес к жизни, что самая сильная любовь – платоническая, а лучший мужчина – это недоступный мужчина.

Симка тоже хотела бы вот так, легко и непринужденно заменить физическую любовь на платоническую, но, видно, организмы у них с Наиной были разные.

А этот седой симпатичный кореец – просто крючок, мормышка какая-то. Поймал и держит, а Симу давно уже пора подсекать.

Наина, услышав о корейце, удивилась:

– Зачем он тебе нужен?

– Он надежный и богатый. С ним хорошо и спокойно.

– А любовь?

– При чем здесь любовь? Мне же не двадцать!

– Ну, если любовь ни при чем… Мой тебе совет: не показывай, что ты в нем заинтересована.

– Легко тебе говорить, – сморкаясь в платок, пожаловалась Симка. От мороза у нее приключился насморк, – а если он обидится?

– И флаг ему в руки. Но вообще-то не должен. Он кто у нас? Бизнесмен?

– Да.

– Значит, привык добиваться своего. Ты ему голову поморочь, только не лишай надежды.

– Да это не я, это он меня лишает надежды! – простонала Симка. – И некогда ему добиваться. Он как Юлий Цезарь: пришел, увидел, победил.

– Veni, vidi, vici. В связи с корейцем утверждение спорное. Хотя… Попробуй раскрутить бизнесмена. Поведется – значит, все у него серьезно.

Veni, vidi, vici. Тетке бы сборную России по консумации тренировать.

…Юлий оставался любезным, внимательным – и все!

Почти-что-олигарх просто издевался, приглашал в рестораны, водил на антрепризы стареющих актеров, но все оканчивалось так, как любила Наина, – платонически. Своим поведением Юлий выбивал почву у Симки из-под ног. Ни поцелуев, ни признаний – ничего не следовало за совместными ужинами и посещениями филармонии.

Симку не покидало чувство обманутой вкладчицы. Вклад «Юлий Юн» перевели на депозит без ее согласия.

На приглашение пойти в корейский ресторан Симка уже намеревалась ответить категорическим отказом, но, вспомнив теткины наставления, прикинулась казанской сиротой:

– Не знаю. Наверное, я не смогу пойти с вами.

– У тебя кто-то есть? – быстро спросил Юлий. Бизнесмен-полукровка не был ортодоксальным буддистом и познал ревность как одну из форм страдания.

– Нет, не в этом дело. – Ей показалось или в мимолетном взгляде узких глаз проскользнуло беспокойство?

– Если ребенка не с кем оставить, возьми с собой, – внес предложение Юлий.

– Нет. Просто… Мне не в чем идти в ресторан, – выдавила Симка. Спугнет или не спугнет это признание стареющего мачо?

Мачо оказался не из пугливых.

– Мы сейчас поедем и купим тебе платье, – просто сказал он.