Эффект присутствия - Михаил Юрьевич Макаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ладно, понадеемся, что новый прокурор Трель проходит стадию самоутверждения. Руководствуясь при этом принципом, что сначала надо сжать за горло, а потом отпустить, иначе уважения не добьешься. Горячку пороть не станем, но и спиной к этому вундеркинду поворачиваться поостережемся.
О пенсионе задумываться еще рано. До пятидесяти лет, по крайней мере. Предстоит еще дочку на ноги поставить, она только на втором курсе учится. Достойную работу ей найти, замуж за хорошего человека выдать, с жильем молодым помочь. Да и свой квартирный вопрос надо до ума довести. После покупки новой квартиры в долгах увяз по самые уши. Савелий, понятное дело, подождет, а вот перед вторым кредитором ох, как не хочется долго в должниках ходить. Дернул же лукавый занимать у жучары Катаева! Такие надежды строил на «тринадцатую» зарплату по концу года, хотел из нее пять тысяч вернуть, ан в связи со всеми приключениями одни корешки от «тринадцатой» остались.
— Ну чего, Валер, доехали с божьей помощью. — Начальник милиции разглядывал освещенный участок возле детского клуба на улице Васнецова, на котором в столь поздний час собралось много народу и транспортных средств. — Встань где-нибудь в сторонке.
3
30 декабря 1999 года. Четверг.
21.45 час. — 22.15 час.
Поднятый на ночь глядя по тревоге служивый люд мёрз в ожидании руководства. Делом занимались только следователь прокуратуры Винниченко и Саша Кораблёв, помогавший коллеге советами, в какой последовательности рациональнее начать осмотр места происшествия.
Оперативники и участковые сбились в несколько кучек, над каждой вились клубы морозного белого пара, подсиненного табачным дымком. Милиционеры притаптывали ногами, толкались, чтобы не закоченеть. В одной из групп травил анекдоты оперуполномоченный Савченко, проигнорировавший требование Кораблёва обходить квартиры второго подъезда. Саша заметил это, но устраивать разбирательство не счёл нужным.
Завидев серебристую каракулевую шапку начальника УВД, милиционеры приутихли и подтянулись. Сомов и Птицын подошли к расстрелянной «девяносто девятой».
— Привет, Саш, — полковник по-свойски хлопнул Кораблёва по плечу, протянул руку. — Да не снимай перчатку, стужа-то какая.
— Внутрь можно глянуть? — Птицын не здоровался с Кораблёвым, днём они виделись в милиции.
— Можно.
И.о. начальника криминальной двумя пальцами снизу подцепил ручку двери, потянул на себя. Пригнувшись, заглянул на минуту внутрь, затем уступил место Сомову.
Тот разглядывал убитых долго. Когда повернулся, лицо у него было перекривившееся, как будто он разжевал горькую таблетку.
— Кто второй, Вадим Львович? Физиономии не видно.
Ответ последовал не сразу.
— По всей видимости, Рома Зябликов. Он после освобождения плотно с Петрухой кентовался. Всю дорогу вместе.
— Если это они, тема в принципе понятна… — Начальник милиции еще больше посмурнел. — Поганая тема.
— Сложно будет, — согласился Птицын.
Кораблёв, хорошо зная привычку оперативников напускать тумана, все равно поинтересовался:
— Есть информация, Евгений Николаевич?
— Только предположения, Саша, пока только предположения, — Сомов продемонстрировал нежелание откровенничать.
— Просветите, кто хоть они такие. Это не секрет, надеюсь?
— Серьезные бандиты, — пояснил Птицын, — из спортсменов, из борцов в большинстве… В восемьдесят восьмом году орудовали. Стандартный перечень услуг: вымогательства, грабежи, разбои… Дерзкие парни. На «Текстильщике» столкнулись лбами с судимыми, получился конфликт. Спортсменов больше было, они сильнее, наглее. Двоих «синих» грохнули и закопали на свалке в Ащеринском карьере. После убийства их группой занялись плотно. Областная прокуратура расследовала, сопровождение наше в основном было. Область тоже помогала… Красивое дело получилось, групповое, на семь человек. Калинин, Зябликов, Пандус, два брата Жидких, Рубайло и Смоленцев… Десятка два эпизодов им доказали. Судил их областной суд, полгода процесс шел. Это было… было это в восемьдесят девятом году. Сроки им впаяли неплохие. Не меньше чем по червонцу на рыло… Вру, Смоленцеву — семёру дали, он самый вменяемый, кстати, был. Младший Жидких раскрутился в колонии, сидит еще. А остальные вышли. Кто в этом году, кто в прошлом.
— И чего, облсуд за двойное убийство всего червонец дал? — усомнился Саша.
Птицын посмотрел на Сомова, тот разрешающе кивнул.
— Там, Александр Михайлович, восьмой участник группировки был. На него в суде все стрелки по убийству перевели. Он до сих пор в бегах. Петрухи Калинина брат родной, Мишка. Гаишник.
— До сих пор бегает? Больше десяти лет?
— Ладно, время у нас еще будет, версий навыдвигаем, насудачимся до хрипоты, — начальник милиции прервал разговор. — Пошли к народу. Народ без дела простаивает, а время идет.
— Замерзли, хлопцы? — весело спросил Сомов, приближаясь к подчиненным.
— Надо по сто пятьдесят гвардейских выдать для сугреву, товарищ полковник, — потирая хрящеватый нос, предложил долговязый чернявый оперативник розыскного отделения Муратов.
Все дружно заржали, облако морозного пара окутало милиционеров.
— А ты, Лева, разве не успел за ужином? — поддержал парней начальник милиции.
Цепко оглядел присутствовавших.
— С розыска семерых вижу. Сан Саныч, чего так мало?
Начальник уголовного розыска Борзов, человек с говорящей фамилией, фанат провинциального сыска, за словом в карман камуфлированной куртки не полез.
— Маштаков, Калёнов утром заступают на сутки. По вашему распоряжению, товарищ полковник, я их не тронул. Малов с Петровым — в отпуске, Сметанкин, Кобылянский — на сессии, Титов после суток. Рязанцев — в учреждении ИК-1. Две вакансии. Майор Борзов доклад закончил.
Кораблёв при упоминании фамилии Рязанцева повел шеей, как будто ему за воротник попала труха. Камень, брошенный начальником розыска в его огород, достиг цели.
— От МРО почему один человек? — Птицын обратился к старшему группы по раскрытию убийств Сутулову.
Тот затрепетал, у подразделения областного подчинения были непростые отношения с территориальной криминальной милицией. Каждый считал, что другой выезжает на его горбу.
— Ко…Ковальчук на б-боль…больничном… В-ва…Валеру не нашли… А ч-че такого? Д-дежурю я…
— Какое дежурство, Владимир Борисович? — Птицын вскипел. — Чего ты говоришь? Двойное убийство, огнестрел… Ваша линия, вам ОПД[13] заводить. На такие убийства вы в полном составе обязаны выезжать.
— Потом разберемся! — Сомов перешел к пересчету участковых. — Пять штыков. Негусто. Смирнов, где еще
