Тысяча и одна бомба - Лев Лукьянов

Новый посол поднял голову. Увидев девушку, он искренне обрадовался.

— Ли! Душка! Давай сюда! Ты очень кстати!

Но телефонистка все еще нерешительно стояла у дверей. Гарри вылез из-за стола, взял девушку за руку и чуть ли не насильно втащил ее в кабинет.

— Вот что, Ли. С сегодняшнего дня ты бросаешь работу на коммутаторе посольства и начинаешь работать у меня. Будешь читать всю эту чепуху, что лежит на столе, а вечером, когда останемся одни, доложишь…

— А кто ты такой, чтобы приказывать? — немедленно возразила Ли. У нее был немного строптивый характер.

— Я чрезвычайный и полномочный! — веско сказал Гарри.

Ли с сомнением взглянула на секретаря, молча стоявшего у стола.

— Он чрезвычайный и полномочный! — подтвердил секретарь. Подойдя к девушке, он галантно поцеловал ей руку.

— Вот это да! — восхитилась Ли, осторожно отнимая руку.

— Это мой личный секретарь, — пояснил Гарри, недовольно скосив глаза на своего подчиненного. Он сразу понял, что вечером предстоит длинный и нудный разговор о том, какими внимательными и любезными бывают посторонние мужчины. Ли обожала подобные разговоры.

— Смотри, Ли, — предупредил Гарри, — будешь упрямиться, вообще не женюсь…

Ли послушно принялась за работу.

А Гарри с помощью секретаря принялся переставлять мебель по своему вкусу. Книжный шкаф они вынесли в коридор. Вместо него притащили из холла огромную стереофоническую радиолу. Ли сбегала к себе за пластинками. Секретарь нерешительно заметил, что у него есть открытая бутылка коньяка.

— Давай тащи! — разрешил Гарри.

Стало весело. Но после третьей: рюмки зашел юный клерк и сообщил, что звонит адъютант командующего и просит немедленно принять его шефа.

— Валяй принимай! — сказал Гарри, — Только не болтай глупостей…

— Извините, сэр, — робко уточнил клерк, косясь на бутылку. — Но господин командующий хочет видеть вас, а не меня.

— Меня? Что ему надо?

Секретарь с быстрыми глазами вежливо шепнул, что командующий — одно из самых влиятельных лиц в республике, его надо обязательно принять.

— Пусть приезжает, — согласился сержант. — Но, черт побери, ровно в пять я привык обедать…

Когда клерк убежал звонить в генеральный штаб, Гарри назначил секретаря своим советником.

— Вот что, парень, — попросил он. — Ты будешь мне говорить, с кем надо встречаться, а кого надо к черту послать. Получать с этой недели будешь на десять монет больше. И в придачу я как-нибудь прокачу тебя с твоей милашкой на «кадиллаке»…

Секретарь обрадовался повышению и даже согласился добровольно помогать Ли.

— Валяй, помогай, — разрешил сержант. Помолчав, добавил совсем другим тоном: — Если замечу, что у вас с Ли начались шашни — сверну шею. Командующий прибыл минут через десять. Гарри из окна наблюдал, как у парадного подъезда посольства остановился дорогой, но немного старомодный автомобиль. Его сопровождал эскорт мотоциклистов в белых шлемах. Из машины выскочил водитель в военной форме и торопливо открыл заднюю дверцу. Пожилой подтянутый человек в мундире с погонами, шитыми золотом, легко выбрался из автомобиля в молодцевато взбежал по ступеням.

«Хорошо, что я в штатском, — подумал Гарри. — Увидел бы этот гусь мои сержантские погоны — разговаривать бы не стал…» — О чем я с ним буду толковать? — в недоуменье произнес Пулькин, отходя от окна.

— Ты, главное, молчи! — посоветовала Ли, спешно собирая конверты. — Ты, когда молчишь, умнее кажешься…

Командующий быстрым шагом вошел в кабинет посла. Вблизи он выглядел еще внушительней и надменней. На мундире не было никаких украшений и орденов. Только сверкал усыпанный бриллиантами крест на галстуке да важно и тускло блестели погоны.

Гарри привычно вытянулся. Таких роскошных погон он еще никогда не видел.

— Рад познакомиться! — громко, с отличным английским произношением сказал фельдмаршал. — Вы новый посол, значит, мой новый друг. Все послы, с которыми я виделся в этом кабинете, бережно и любовно относились к моей армии. Но ваш вклад не сравнить ни с чем!..

Фельдмаршал запнулся. Достав из кармана мундира сложенный листок, он аккуратно его расправил, воткнул в глаз монокль и прочитал:

— «Господин посол! Мы по достоинству оцениваем ваш простой и мудрый ход: вы теряете — мы находим. Пусть явление „Аиды“ символизирует начало новой эры в Европе! Пусть „серебряные стрелы“ прилетают каждую ночь! Я позволю себе сказать так — пусть над Европой круглые сутки будет ночь, такая же счастливая, как и сегодняшняя!..»

Гарри вопросительно глянул на своего секретаря. Парень растерянно смотрел на фельдмаршала. Сержанту даже показалось, что глаза у него не хитрые, а глуповатые и к тому же косые.

— Я приехал, — продолжал высокий гость, — чтобы выразить вам нашу самую искреннюю признательность и уверения, что мы разумно воспользуемся неожиданным и дорогим подарком на благо свободного мира.

— Подарок подарку рознь, — на всякий случай вставил Гарри.

— Разумеется! — поддержал командующий. — Мы понимаем все значение «Аиды». Это поистине для нас бесценный подарок!

— Все имеет цену, — уже более уверенно заметил сержант-посол и пощупал в кармане брюк бумажник. Командующий улыбнулся.

— Мой друг, меня радует ваш деловой подход. Можете не сомневаться — моя армия ждет своего часа! Ваша «Аида» будет моей верной подругой! Да здравствует «Аида»!..

— Да здравствует, — вежливо ответил Гарри. Фельдмаршал снова пожал руку послу, кивнул секретарю и, круто повернувшись, вышел.

Гарри уставился на своего первого советника.

— О чем он болтал?

— Я тоже ничего не понял, — признался секретарь, разводя руками.

В кабинет, держа в руках пачку конвертов, вошла Ли.

— Вы оба олухи! — заявила она. — Дверь была открыта, я все слышала. Ты подарил ему ее, и он за нее благодарил. Шикарный мужчина…

— Что я ему подарил? — удивился Гарри.

— Аиду подарил, — терпеливо разъяснила Ли. — Кстати, что это за особа? Ты не говорил, что у тебя есть знакомая с таким именем. Она блондинка или брюнетка?

— Ни черта не понимаю! — упорствовал Гарри. — Какая еще Аида?

— Вот что, милый, — сдержанно предупредила Ли. — Ты меня знаешь! Если у тебя с этой Аидой что-нибудь было, я ей глаза выцарапаю…

— Не болтай чепухи! — рассердился посол. — Этот фельдмаршал все перепутал. Я ему ничего не дарил, и никакой Аиды я не знаю!..

7

Дядюшка Бенц сидел верхом на цистерне и нехорошими словами ругал англичан. Ему было очень обидно. Это из-за их происков теперь он разучился соображать так, как соображают все нормальные люди. Надо было сначала выковырять из цистерны начинку, а потом уже красить. Получилась бы отличная емкость для бензина. Владелец колонки поступил совсем наоборот — сначала выкрасил железную бочку, а потом уже решил, что неплохо было бы узнать, что у нее внутри. А теперь было жалко развинчивать гайки на фланце и портить чудесную желтую краску.

Огорченно крякнув, старик спрыгнул на землю и отошел, чтобы полюбоваться своей работой. Рядом с приземистым зданием колонки весело блестела на солнце ярко-желтая бочка с жирной черной надписью на боку: «Benz — Benzin». Надпись не оставляла никаких сомнений в том, что бочка являлась собственностью дядюшки Бенца.

С полчаса старик прикидывал, как лучше к цистерне приделать кран. От раздумий голова начала привычно побаливать. Нашарив в кармане трубку, владелец колонки заковылял к скамейке. Но закурить он не успел…

На шоссе показалась колонна бронетранспортеров.

Поравнявшись с колонкой, первый транспортер нерешительно затормозил, прокатился несколько метров и, наконец, остановился. Из кабины выпрыгнул молоденький безусый лейтенант в лихо заломленной фуражке, затем из кузова высыпали солдаты. Машины одна за другой съезжали на обочину и выстраивались в ровный ряд.

Разминая ноги, лейтенант подошел к скамейке, поздоровался с владельцем колонки, забывшем о своей трубке, и осмотрелся.

— Опять маневры? — не скрывая любопытства, спросил старик.

Лейтенант промолчал.

— Хорошие машины, — пытаясь продолжить разговор, дядюшка Бенц кивнул на транспортеры. — Горят они здорово, красиво горят. Шальная пуля в бак, и всем крышка. Когда я воевал в Африке, у нас почти такие же были…

Лейтенант недоверчиво искоса глянул на старика.

— Воевали, выходит… — нехотя процедил он. Старик начал злиться. Этот молокосос не нюхал пороху, а держится, будто под Эль-Аламейном крест получил. Дядюшка Бенц вдруг представил, как скрипит на зубах крупный желтый песок, а лысину немилосердно жарит беспощадное ливийское солнце. Вскочив со скамейки, он неожиданно заорал:

— Хайль!

Лейтенант испуганно дернулся и тоже вскинул правую руку.