Пир на закате солнца - Татьяна Степанова

В склоне горы, как рана, зияли развалины. Это была старая церковь, высеченная прямо в известняке, – обвалившийся купол и маленький зал, похожий на открытую всем ветрам, всем дождям пещеру. У обочины дороги были разбросаны крупные валуны. Джип остановился – они все вышли. Валуны были нагромождены не просто кучей, складывалось впечатление, что когда-то очень давно они ПЕРЕГОРАЖИВАЛИ дорогу, как стена. Тут же был навален грудой и еще какой-то мусор. Приходько увидел старые автомобильные покрышки, сложенные вперемешку со сгнившим валежником и бревнами. Если скопище валунов было похоже на рукотворный барьер, то кучи покрышек и дров очень напоминали… кострища, которые кто-то подготовил, чтобы поджечь.

Приходько нагнулся и вытащил из мусора ржавую канистру. Она еще хранила запах бензина.

– Знаете на что это похоже? – сказала Рая Чистякова. – На рубеж обороны.

Они вошли в разрушенную церковь. Стены были густо замазаны черным. Возможно, тут когда-то были фрески, а может, и нет.

– Известняк. Тут в горах его раньше добывали, – сказал Сокол, дотрагиваясь до камня. – Значит, поблизости находится шахта или штольня. Надо узнать у кого-то из местных, не может такого быть, чтобы тут совсем никто не жил.

Мотор джипа нарушил тишину. Шофер Небойша включил магнитолу, даже громкость прибавил: бормотание какой-то далекой радиостанции, помехи, обрывок музыки – рок-н-ролл, снова помехи, щелчки, шипение, потом голоса, поющие албанскую песню, – волынка-гайда, флейта-зурна, барабан. И как будто это та же самая песня или все здешние песни похожи друг на друга? Один голос, два голоса, три-семь голосов, то сливающихся, то расходящихся октавой.

Налетел порыв ветра, и где-то там, за горой, глухо и пока еще невнятно заурчал гром. Радио умолкло. Солнечный свет стал оранжево-тусклым. Он не померк, не погас, он как-то тихо умирал, сочась сквозь листву – обтекая стволы, обволакивая ветви, делая все ясно видимым, четким, почти осязаемым и одновременно нереальным.

Это Олег Приходько по прозвищу Троянец помнил очень хорошо и очень долго – потом.

Оранжевость, яркость, распадающаяся на отдельные пятна. По лобовому стеклу и по крыше джипа забарабанили капли. Все быстрее, все громче, все чаще. И вот уже дробь превратилась в ливень. Гром прогремел ближе, но по-прежнему мягко. И молнии никакой не было перед этим – они не заметили молнии. Их взгляды приковало ДРУГОЕ.

Облупленные домишки под черепичными крышами ползли вверх уступами по склону горы среди зелени и серых камней. Разбитая, выложенная булыжником улица уводила к рыночной площади. На самом верху – развалюха с проваленной крышей и зияющими дырами окон – и ВСЕ ЭТО сквозь струи дождя, сквозь мокрую мглу, которую хотелось раздвинуть руками, откинуть прочь, чтобы убедиться… что это действительно существует – здесь. И там – в Требиште, которое они покинули… Или только здесь… Пропитанная дождем призрачная копия, слайд, вмонтированный в пейзаж, обман зрения?

Словно и не было никакой дороги в Крум…

Только вот не хватало кое-каких деталей в этой КОПИИ. Не было минарета мечети. И гнезда аиста на высоком дереве тоже не было. Там, среди сучьев, промелькнула какая-то косматая тень – точно кто-то сидел в дозоре…

Шум дождя…

Шорох шин…

Джип остановился. Включенные дворники еле справлялись с потоками воды. Сквозь лобовое стекло они увидели…

– Иншалла! – прошептал Небойша.

Вбитый в булыжную мостовую кол, почерневший от крови. Человеческий череп на его острие.

С грохотом вылетело лобовое стекло.

В шуме ливня, в мутной хляби, в реве ветра выстрелы прозвучали как беспомощные хлопки. И оборвались. Их никто не услышал. Чуть дольше слышны были крики – особенно женский, пронзительный, страшный, вибрирующий от боли.

Ливень впитал и его, как губка.

Впитал, заглушил ВСЕ.

А потом смыл следы, не оставляя доказательств.

Глава 2

Балканский циклон

Восемь месяцев спустя. Москва.

– «В столичном регионе теплая и сухая погода, установившаяся здесь в середине мая, сменится обильными осадками и усилением ветра. Их принес с собой мощный балканский циклон…»

Катя Петровская, капитан милиции, криминальный обозреватель пресс-центра ГУВД Московской области, приглушила звук телевизора: прогноз погоды – это все, что она хотела узнать.

– Если польет дождь, авторалли отменят, – сказал ее шеф. – Ну не совсем, а перенесут, гаишники перед зрителями блеснуть жаждут экстримом, ради этого гонки и затеваются, а в дождь народ не соберется. И какой тогда смысл гонять – самолюбие тешить? А мы на это ралли уже три телеканала пригласили. И все коту под хвост из-за какого-то балканского циклона… черти принесли…

Катя лишь пожала плечами. А я что могу? Тема погоды в последнее время как-то уж часто, слишком часто стала всплывать в ее жизни. О погоде, например, постоянно бубнил по телефону ее муж – Вадим Кравченко, именуемый на домашнем жаргоне «Драгоценным В.А.». Видимо, когда не особо есть о чем говорить, погода и все, что с ней связано, – настоящая палочка-выручалочка. «Здесь похолодало». – «А ты плащ не взял». «Тут жара несусветная». – «Смотри не сгори на солнце». В последние месяцы их домашние разговоры звучали именно так. Драгоценный в качестве начальника личной охраны сопровождал своего работодателя Чугунова, который в связи с преклонным возрастом, ухудшением здоровья, а также свалившимся так некстати глобальным экономическим кризисом приостановил свои дела и отправился лечиться в Европу. Сначала были клиники Германии, неудачная операция, потом клиника под Парижем, восстановительный курс в Ницце. Затем Индия – какой-то раскрученный ашрам в Симле. И вот снова Германия – анализы, исследования.

Разлука что-то затянулась. И у Кати было такое ощущение, что она, эта самая разлука с Драгоценным, как этот пресловутый кризис, «еще не достигла дна».

Если они практически ни о чем не говорили, кроме погоды…

Возможно, Катя была виновата. Скорее да, чем нет.

Но все дело было в том, что чем больше они с Драгоценным беседовали по телефону о погоде в Ницце или в Мюнхене, тем быстрее Катя привыкала к мысли, что, наверное, уже ничего в их отношениях не изменится.

И вот пришел балканский циклон. Небеса разверзлись.

– Мы должны выдавать на-гора позитив, – вздохнул шеф. – Требуют это с нас, вынь да положь. А вот взял я сводку и читаю: тяжкие телесные со смертельным исходом, пьяная поножовщина, два случая уличного грабежа – отобрали у малолеток мобильники, угон бетономешкалки – не раскрыт, угон «Шевроле» в Люберцах – не раскрыт. Вон коллегия прокуратуры прошла, какие там цифры по раскрываемости приводились по тяжким и особо тяжким, по убийствам? Страшно сказать какие. И где, спрашивается, он, этот позитив? Кто кого спас? Кто кого вытащил из полыньи? И лед-то давно уже на реках Подмосковья растаял. Грохнули какого-то боевика в Назрани – что, как, все засекречено. Коллегия присяжных в Москве вынесла оправдательный вердикт… а у обвиняемого пять убийств на счету! А надо давать позитив. Я с начальником отдела убийств Колосовым планировал интервью расширенное по итогам его кавказской командировки, так задерживается он… На авторалли ГИБДД надежды были – блеснем, а теперь это вилами по воде… Какие предложения в связи с творческим кризисом?

– Можно о сотрудниках написать. Это всегда выручает, – дежурным тоном откликнулась Катя.

– А разве кто остался неохваченным из достойных?

– Можно о молодых.

– Обойдутся. Пусть служат. Слушай, Екатерина… А есть один неохваченный, о нем никто не писал, ни мы, ни «Щит и меч», ни «Петровка». Я тут был в министерстве на днях, разговорился с приятелем одним, и в разговоре фамилия Приходько всплыла. Не слышала эту фамилию?

– Нет.

– А он ведь тут начинал, в нашем главке, работал в розыске в отделе по борьбе с кражами и угонами. А потом был командирован в российское отделение международных сил КЕЙ ФОР в Косово – но это давно, почти десять лет назад. А в прошлом году был снова в командировке там, на Балканах. Олег Иванович Приходько – полковник милиции, вот я записал. Чем не достойная для хорошего очерка фигура? Тем более он наш, по сути, раз тут у нас в области начинал. Займись им, а?

– Давайте его телефон в министерстве.

– Он в госпитале сейчас.

– Раненый?

– Точно не знаю. – Шеф помолчал. – Кандидатура что надо – полковник, бывший опер, побывал в «горячей точке» в Косове, теперь вот вернулся из новой зарубежной командировки. В общем, герой. А также тема международного сотрудничества в области охраны законности и правопорядка, борьба с европейской преступностью – это чем не позитив? И в русле, так сказать, новых веяний.

– Если он в госпитале, да к тому же раненый, боюсь, что не очень к нему прорвешься.

– Я все узнаю, если понадобится, будет звонок из министерства. Не волнуйся, ты к этому Приходько попадешь. Ну что, как идея?