Любовь за гранью 12. Возрождение Зверя - Соболева Ульяна "ramzena"

– Тебе неприятно? Тебе не нравится?

– Мне нравится…Мне так нравиться, что я схожу с ума. Прикоснись ко мне ещё, у тебя такие нежные пальцы.

Такого я не слышал. Никогда. Меня не называли нежным, скорее, наоборот, порывистым и грубым, жадным и ломающим любое сопротивление. Я сжал её сосок, глядя в глаза и, увидев, как они закатываются в изнеможении, чуть не кончил. Немного помедлил и сжал сильнее, отпустил, потер раскрытыми ладонями, давая ей возможность распробовать ласку. Глаза Марианны полностью закрылись, на нежной коже выступили мурашки, и мне захотелось по каждой из них пройтись кончиком языка, вырывая из неё стоны и вздохи.

– Что со мной? Что ты со мной делаешь? Я с ума схожу! Я сейчас умру…

Хриплый шепот, срывающийся и жалобный. Твою ж мать! Каждый нерв завибрировал, член разрывало от боли и напряжения. Я больше не мог сдерживаться. Резко отстранился от неё, вышел из машины. Охренеть! Я на грани. Я, бл**ь, в миллиметре от точки невозврата, а мы оба одеты. Я даже не видел её голой.

Наклонился и, зачерпнув снега, протер лицо. Немного охладиться, иначе я за себя не отвечаю.

– Я что-то сделала не так?

Обернулся и шумно выдохнул. Стоит позади меня растрепанная, взволнованная и растерянная. В сиреневых глазах разочарование, будь я проклят, куда я влез? На хрена? Когда и взять, и отвергнуть – равносильная смертельная агония. Захотелось зарычать от бессилия.

– Всё так. Все прекрасно. Ты чудо. Просто я…Дьявол, я не железный…Давай сделаем передышку, малыш.

Попросил её уже в сотый раз и самому хотелось над собой истерически хохотать. Я бегу от девственницы, как чёрт от ладана. Мокану, это новый опыт, наслаждайся сексуальным разнообразием.

– Я все испортила, да? Я не должна была ничего говорить.

Такая несчастная, не понимающая, что происходит. Считает, что с ней что-то не так. Всё так, малыш. Это я. Во мне идет ядерная война, апокалипсис. Добра и Зла.

Я заставил себя усмехнуться и привлечь её к себе, стараясь отстраниться мысленно, не думать о её теле и о собственном бешеном возбуждении.

– Ты ничего не испортила. Просто я не смогу долго держать себя в руках.

– Я не понимаю…

Бл****ь, ну как объяснить девственнице, что я сейчас взорвусь, что я кончу если снова прикоснусь к ней, что у меня все планки срывает от возбуждения?!

– Я просто очень сильно возбужден. Мне нужно успокоиться, хорошо? Давай, я отвезу тебя домой.

– Ты на меня злишься… Всё еще злишься за то, что я поехала с Майклом. Или…или ты жалеешь, да? Жалеешь, что целовал меня? Я всё поняла. Я навязалась, ты пожалел.

Глупая, упрямая девчонка. Дёрнул её к себе за вырез туники и хрипло прорычал в её приоткрытый рот, сопротивляясь бешеному желанию снова наброситься на него:

– Ты возбудила меня, как животное. Дьявол, Марианна, ты понимаешь, что я хочу тебя? Я мужчина, а не мальчик из твоей школы, с которым можно тискаться на заднем сидении автомобиля. Я привык завершать начатое самым привычным способом. С тобой я не могу этого сделать. Не здесь и не сейчас.

Она слегка побледнела. Еще один глоток горечи, малыш? Да. Взрослые мужчины привыкли трахать юных девочек, которые сладко стонут от их поцелуев, пахнут влажностью, трахать и кончать не ментально или от петтинга, а в их юные тела или пухлые ротики. Мне сказать тебе это, девочка, чтоб ты немного остыла, отрезвела?

– Я тоже хочу тебя…Так хочу, что мне больно и, кажется, я умру…С этим можно что-то сделать? Или я тоже должна умыться снегом? Это помогает?

Дрожит и смотрит на меня, задыхаясь. Я уже не трогаю, а она трепещет, словно от моего взгляда, в котором, скорей всего, прочла все мои пошлые мысли. Так искренне и так бесстыдно умоляет взглядом, и я в который раз сорвался, впился в её рот поцелуем, проталкивая язык в сладкую мякоть, сплетая с её языком. Сильно. Настолько сильно, что сам ощутил это давление голодного рта на её мягкие губы. Подтолкнул Марианну к машине, усаживая на переднее сиденье, откидывая его назад. Хочу забрать её боль пальцами, языком, довести до крика облегчения, сожрать этот крик с извращенным удовольствием, истязая себя самого.

– Вот что помогает лучше всего.

Скользнул рукой под тунику. Быстро, по животу за пояс тесных брюк, рванув его на себя. Не давая секунды на размышление, пальцами под резинку кружевных трусиков. Коснулся лобка и стиснул челюсти, а она вдруг сжала мою руку за запястье. Посмотрел в испуганные сиреневые глаза. Боится. Напряжена до предела. Едва касаясь губами её губ, прошептал:

– Расслабься, малыш. Я только хочу приласкать тебя. Пожалуйста. Тебе будет хорошо. Я обещаю.

Я просил…я мог бы сейчас умолять, потому что стало жизненно необходимо ощутить её плоть под пальцами. И я не хотел отобрать насильно. Надавить. Хотел, чтобы она раскрылась для меня, чтобы доверилась мне, и в этот момент понял, что, когда она мне доверяет, я сам начинаю себе верить. И сколько таких моментов впереди, не связанных с сексом…Моментов, где я выживал только на одной её вере в меня и больше ни на чём…Выживал там, где веры не было бы даже у святых апостолов.

Позволила проникнуть моим пальцам дальше и снова сжала колени. Прижался поцелуем к её шее, скользя по скуле к мочке уха, слегка кусая, давая ей время расслабиться, сходя с ума от запаха кожи. Вернулся к губам и провёл по ним кончиком языка:

– Позволь, моя хорошая, моя девочка, позволь мне…

Пальцы осторожно коснулись горячей расплавленной плоти. Теперь мне казалось, что я сам задыхаюсь. Я не привык к нежности, не привык быть осторожным, мне никогда это не было нужно…а сейчас, касаясь ее кончиками пальцев, внимательно наблюдая за выражением раскрасневшегося лица, я понимал, что не смогу ласкать её сегодня иначе. Коснулся клитора, слегка надавливая, и она вскрикнула, резко поднялась, а я снова опрокинул её на спину, успокаивая поцелуями в губы, шею, шепча какие-то невероятные слова, о существовании которых не подозревал сам до этого момента. Я ускорял движения пальцев, стараясь сдержаться от невыносимого желания скользнуть ими внутрь и почувствовать, какая она мокрая и тесная, но я лишь дразнил её у самого входа, снова и снова возвращаясь к пульсирующему клитору, играя то медленно, то быстро, и вдруг Марианна распахнула глаза:

– Нет… не надо…, – умоляла так жалобно, но сейчас её слова значили совсем другое – это призыв не прекращать. Страх перед наслаждением, которое накрывало мою девочку, и я это чувствовал – приближение ее оргазма, по изменившемуся запаху, по учащенному пульсу, по дико бьющемуся сердцу, по тому, как сильно увлажнились мои пальцы. Она подрагивала, покрываясь капельками пота, тогда как по моей спине он уже тёк градом. С трудом сдержал триумфальный рык, когда стройные ноги распахнулись шире. Погоня за наслаждением убивает последние капли стыда, и даже самый невинный ангел утопает в бесконтрольной похоти. Я ловил её стоны, вздохи, усиливая трение, застыв в миллиметре от её рта, чтобы сожрать тот крик, который оглушил нас обоих, когда она выгнулась дугой и сжала коленями мою руку. Не прекращая ласку, я с рычанием скользнул пальцем в судорожно сокращающееся лоно и сам застонал, прижимаясь лбом к её лбу. Такая тесная, кипяток и влажность. Да, маленькая, сжимай меня сильнее, кричи, извивайся, если бы ты знала, какая ты в этот момент. Проклятье, как же я хочу тебя! Собирать каждую судорогу, скользя внутри и сатанея от желания взять по-настоящему, утолить собственную боль. Но не здесь и не сейчас…а может быть, и никогда.