Время всегда хорошее - Андрей Жвалевский

Я знаю, что завуч будет очень недовольна, если я помешаю гвардейцам кардинала.

Я пытаюсь хотя бы понять – почему? Я ведь должен помочь! Это же мой друг!

Стреляет пушка. Большое каменное ядро из нашего городского музея летит мне прямо в голову, а я не могу даже пошевелиться.

Ядро врезается мне в лоб и взрывается…

Синичка, 12 апреля 2018 года, вечер

Сегодня мама задерживалась. Я от нечего делать решила разгрести свой комик. Немного перенастроила инет, чтоб удобнее было, фильмы старые удалила, музыки новой залила. Почту размусорила, а то спама больше гига накопилось. Вообще, конечно, мой комик уже менять пора. Ему уже два года, старенький совсем. Кучи нужных функций нет. Телевизором, например, управлять невозможно. И в трубочку не сворачивается! Стыдно с таким старьем ходить!

Мама пришла только в восемь вечера, уставшая и несчастная.

– Достали эти пробки… Сил нет никаких. К косметичке я не успела, на тренировку тоже. Ну совершенно нет времени собой заняться! Когда уже придумают, как сделать так, чтоб в пробке делом заниматься, а не тупо телек смотреть или по телефону трындеть. У меня за рабочий день уже от телефона голова пухнет! Три остановки телепались полтора часа! Я б за это время два маникюра сделать успела!

Папа тут же начал подтрунивать.

– Зачем тебя два маникюра, мы и одного не оценим…

А мама немедленно разозлилась:

– Слушай, мне всего тридцать восемь лет! У меня еще вся жизнь впереди, если сейчас не следить за собой, потом поздно будет!

– Ладно, ладно, – вздохнул папа, – иди поешь. А то ты сильно злая, когда голодная.

Пока мама ужинала, я честно пыталась в очередной раз пересказать ей параграф из учебника истории, а потом еще и билет по русскому языку. Мне стало плохо. Сначала просто разболелась голова. Мама, как обычно, завелась на тему «это все твой комп», а потом вспомнила, что последние пару часов я к компу-то и не подходила. Сидела с ней на кухне и к экзаменам готовилась. Мама дала мне таблетку. Не помогло. Я честно пыталась лечь поспать, но как только закрывала глаза, видела перед собой класс, который на меня смотрит. От ужаса просыпалась. Вроде бы мама ко мне в комнату заходила, я помню ее холодные руки на моем лбу, помню, она говорила что-то успокаивающее. Потом мне начало сниться, что ко мне летит историк с огромными крыльями и тяжелым клювом долбит меня в висок. А за ним прилетает ястреб, отгоняет историка, и мне становится почти хорошо. Голова болит, но так, как будто это не моя голова. В этот момент я, наверное, очнулась, потому что смутно помню людей в белых халатах, и капельницу, и мамино заплаканное лицо. А потом опять всякая ерунда. Помню белую комнату, помню мальчика, помню, что я точно знаю, что это и есть Ястреб, а он как будто меня не понимает. Но мне так хорошо оттого, что я его увидела, что я засыпаю. Просто засыпаю. И голова уже не болит.

Витя, неизвестное число, неизвестного года

Совсем ничего не болит. Даже странно – я ведь хорошо помню, как мне в голову летело ядро. И взрыв помню.

Может, я умер, и это рай?

Думаю – и пугаюсь, что эту мысль подслушает Васса. Оглядываюсь. Ни Вассы, ни Танечки рядом нет. И Женьки нет. Я сижу в очень белом кресле в углу очень белой комнаты. В противоположном углу – еще одно такое же белое кресло. На нем сидит сердитая девочка, прижав колени к подбородку.

– Ты кто? – говорю я, но звука не слышу.

Тем не менее девочка меня понимает и отвечает:

– А ты кто?

Это очень странно. Ничего не слышно, но совершенно точно знаю, что она ответила.

– Я Витя. Шевченко. Я заболел… Мы в больнице?

Девочка, кажется, обиделась еще больше.

– Ты точно больной!

Я внимательно смотрю по сторонам. Очень чисто. И никаких теней. И даже намека нет на дверь.

– Это, наверное, обкомовская больница! – догадываюсь я. – Или даже цековская!

Девочка перестала обижаться. Теперь она очень удивлена.

– А что это?

Похоже, у нее с головой не все в порядке, что ж она таких простых вещей не знает!

– Это просто сон, – говорит девочка. – Я сплю, и ты мне снишься.

– Нет, – мне обидно, что она первая про сон сообразила. – Это мой сон! А тебя я вообще не знаю!

– Ты – Ястреб? – вдруг спрашивает девочка.

– Я кто? – у меня от удивления челюсть до пола чуть не упала.

– Я знала, что ты мне приснишься, я тебе в личку написала, а ты не ответил…

– Куда написала?

Но девочка меня не слушает, она встает с кресла и начинает рассматривать комнату. Я тоже встаю. Просто по привычке. Вроде как из вежливости.

– Напиши мне, ладно? – говорит девочка, усаживается в кресло и поджимает под себя ноги.

– Это мое место, – бурчу я.

– А, – машет она рукой, – они одинаковые.

Мы молчим. Я просто не знаю, что сказать. Сажусь в свободное кресло, и через минуту глаза начинают слипаться. Никогда не думал, что можно спать во сне…

Синичка, 13 апреля неизвестного пока года

Я открыла глаза и удивилась. В комнате был странный полумрак. Вроде б и солнце где-то светит, но в комнату не попадает. Присмотрелась и поняла – на окне висят толстенные шторы, у нас сроду таких не было.

– Маааам! – позвала я.

Получилось тихо, но мама оказалась рядом мгновенно, я даже не успела понять, откуда она взялась.

– Как же ты нас напугала, господи… – мама тихо плакала и обнимала меня.

А потом отстранилась, и я увидела ее опухшие глаза и непричесанные волосы.

– Мамочка, да что ты, ну подумаешь, голова заболела…

Мама дернулась, и видно было, что слезы она сдерживает с трудом.

– Мы еле в «скорую» дозвонились, автомат во дворе сломался, папа аж к магазину бегал…

Честно говоря, я ничего не поняла, но решила не переспрашивать. Ну видно же, переволновался человек, вот и несет ерунду всякую.

– Мам, открой окно, чего так темно? И зачем нам эти шторы?

– Шторы? – мама удивилась. – Что значит зачем? Висят и висят…

Но шторы все-таки раздернула.

И вот тут мне стало плохо по-настоящему. Компа на столе не было! Там, на его законном месте, валялась груда книг, тетрадки какие-то, бумажки…

– Мама, где комп?!

Я рывком села на кровати.

– Где что? – спросила мама.

– Вот не надо дурочкой прикидываться! – вскрикнула я. – Ты ж знаешь, у меня не от него вчера голова болела, а от экзамена.

– Какого экзамена? – мамины глаза стали размером с блюдце. – Ты о чем? И вообще, как ты со мной разговариваешь?

– Где комп?

Я вскочила и ринулась под стол, мама вскрикнула и пыталась меня удержать.

– Оля, Оленька, тебя нельзя вставать! И волноваться нельзя, ты ляг…

– Я все равно найду его!

Я кинулась в соседнюю комнату, уверенная, что родители просто переставили мой комп куда-нибудь в другое место, но по дороге остановилась. Квартира была не та. Вернее та, но какая-то странная. Такую мебель я видела дома у бабушки. Вот и ковер у нее висел на стенке, и рюмки так же стояли за стеклом.

– Мам, зачем вы мебель переставили?

– Что?

У мамы задрожали губы, и она приложила руку к моему лбу. Я скинула ее в раздражении.

– Я не больна! Куда ж вы его засунули?

Я кинулась в кухню и вот там уже всерьез испугалась. Наша красивая, яркая, желтая кухня куда-то делась. А вместо этого там стояло белое убожество. На плите красовался железный чайник, а вместо микроволновки на шкафчике торчал горшок с цветком.

– Мама, что это? На какой помойке вы его откопали?

Мама стояла в дверях, зажав рот рукой, и смотрела на меня полными слез глазами. Только сейчас я рассмотрела ее повнимательнее. То ли я так долго болела, то ли… Мама была в странном халате сине-зеленого цвета, протертых клетчатых тапках. В этом балахоне она казалась совершенно бесформенной или внезапно располневшей. И на голове у нее было что-то непонятное…

– Мама, – испугалась я, – откуда эти вещи? Что с тобой случилось?

Мама заплакала навзрыд. И оттого как она плакала, мне стало страшно. Я огляделась по сторонам, и у меня снова начал тукать висок, как будто в него кто-то бьется.

– Мама, что со мной? – спросила я тихо. – Я долго болела? Где я, мама?

Мама кинулась ко мне и принялась гладить по головке.

– Ничего, ничего, доченька, доктор сказал, это может быть. Но пройдет. Слышишь? Все восстановится, ты все вспомнишь… Просто температура была слишком высокая… Ты поспи, пойдем я тебя уложу.

Я позволила маме уложить меня в постель и укрыть одеялом. Ничего, я просто сплю. Я потом проснусь, и этот кошмар закончится.

Витя, 13 апреля…но какого года?!

Я долго не понять – я уже проснулся или все еще сплю? Или у меня этот… горячечный бред?

Голова вроде ясная, только слабость по всему телу.

Но комната… Нет, никакой особой белизны и стерильности! И никаких незнакомых девочек! Но комната явно не моя. Первое, что поразило – телевизор в углу. Маленький и очень тонкий.