Так поступают мужчины - Чейз Джеймс Хэдли

– Паршивое утро, Тим.

– Совсем паршивое.

Он прислонил велосипед к стене и стянул плащ. Я увидел, как Тим разглядывает место, которое я расчистил.

– Можешь там подмести, Тим. Я это место сдал в аренду мисс Селби для ее «ягуара».

Тим моргнул совиными глазами:

– Сейчас сделаю. Это та самая молодая леди, что заходила вчера?

– Она самая.

Я пошел в офис, не давая ему возможности задать другие вопросы. Отперев ящик кассы и ящики стола, я пошел наверх завтракать.

Запах кофе напомнил, что я голоден.

– Привет, Энн.

Она надела все тот же старый свитер и слаксы, но подвязала волосы красной ленточкой. Я вдруг осознал, какая у нее привлекательная фигурка, – а я и не думал об этом последние несколько месяцев.

– Привет, Гарри.

Энн выкладывала на тарелку две рыбные котлеты и не смотрела в мою сторону.

– Хорошо пахнут.

– Да.

Я сел за стол и, глядя на жену, стал ждать: мне хотелось, чтобы она посмотрела на меня и больше не дулась.

Наполнив тарелку, она поставила ее передо мной.

– Хорошо спал, дорогой?

Я обнял ее за бедра и притянул к себе.

– Ладно, Гарри. Так как?

Я посмотрел на Энн:

– Не особенно. Я сожалею насчет вчерашнего, Энн. Попробуешь об этом забыть?

Она слегка коснулась моего лица:

– Забуду.

Я отодвинул стул и усадил жену себе на колени:

– Да и причины-то никакой нет, Энн. Я просто дерганый. У меня ничего не получается. Не обращай внимания. Все будет хорошо.

– Именно тогда, когда дела идут плохо, я хочу быть уверена, что нужна тебе. Я хочу тебе помочь, Гарри. Сейчас для нас не то время, чтобы терять веру друг в друга.

– Правильно. Ты моя девочка, Энн. Только ты, и никто другой.

Она вдруг поморщилась, как ребенок, которому сделали больно. И отвернулась, прикусив губу.

– Хорошо, что ты это сказал.

– Пусть я набитый дурак, Энн, но я тебя люблю. Даже не знаю, что я буду делать без тебя. Прости меня за вчерашнее. Ты ведь меня простишь?

Она обняла меня за шею и прижалась лицом к моему лицу:

– Тут нечего прощать. Я знаю, что ты тревожишься, Гарри. Поэтому и повел себя вчера так странно, да? А не из-за той… той девушки?

– Конечно нет. Нет никакой девушки, кроме тебя, Энн. Честно. И выброси из головы такие мысли.

– Я знаю, что выгляжу как пугало. И что мне надо стараться выглядеть красивой, но это ужасно трудно, Гарри. Будь терпелив со мной.

– Не смей так говорить. Я люблю тебя, а не твою одежду. Просто у нас такого еще не было. Мы в тяжелой ситуации. И нам надо это признать. Если и дальше так пойдет, мы разоримся. И что нам тогда делать?

– Все продадим и пойдем работать. Ты в любой день сможешь найти работу, и я тоже. До тех пор пока мы держимся вместе, Гарри, нам ничего не страшно. Ты не думаешь, что нам лучше продать бизнес сейчас и уменьшить потери?

– Еще нет. – Мои мысли опять вернулись к Глории. – Давай попробуем продержаться еще немного, Энн. Мы сумеем добиться успеха. Я могу что-нибудь придумать.

Она поцеловала меня и встала.

– Хорошо. Ешь завтрак, пока не остыл. А как ты смотришь на то, чтобы я поискала работу? Это ведь нам поможет?

– Мы продержимся еще немного. Не хочу, чтобы ты уходила из дому. Ты молодец, Энн. Не знаю, что бы я делал без тебя.

Около десяти часов один из моих немногих клиентов подогнал машину, чтобы отрегулировать толкатель клапана. Я еще уговорил его заменить масло на новое из моего чрезмерного запаса и попросил Тима заняться этим.

Пока я разговаривал с Тимом, вошел Билл:

– Привет, Гарри, как идут дела?

– Понемногу, но и это уже хорошо.

– Я бы хотел с тобой потолковать.

Я посмотрел на него:

– Пойдем ко мне в офис, Билл. Что у тебя на уме?

– Ничего особенного. – Он зашел следом за мной в офис и закрыл дверь. – Сигаретка найдется?

Мы закурили. Он сидел на стуле с прямой спинкой, а я за столом.

– Как Энн?

– В порядке.

– Это хорошо.

– А неплохую мы вчера устроили вечеринку. Ты молодец, что отпраздновал повышение вместе с нами, Билл.

Билл снял форменную фуражку, почесал макушку и опять надел фуражку.

– Все нормально. В конце концов, ты и Энн – единственные, кто мне дорог.

– Взаимно.

Билл посмотрел на меня и смущенно улыбнулся:

– Знаю. У нас с тобой были хорошие времена.

– А иногда и плохие.

– Это факт.

В комнатушке наступило молчание, мы курили. Я поглядывал на него, но Билл уперся взглядом в пол, а на его красном дружелюбном лице читалась тревога.

– Что у тебя на уме, Билл?

– Ты и Энн.

Я промолчал.

– Может, это не мое дело, но я вас люблю. А сейчас у тебя трудные времена.

– Да, трудные, но тебя это не должно волновать.

– Не должно? Знаешь, Гарри, я всегда считал, что друзья должны помогать друг другу. И если у меня наступят тяжелые времена, надеюсь, ты мне поможешь.

– Ладно, помогу. Но ты ничем не сможешь помочь, Билл. Что есть, то есть.

– Кое-что я сделать могу. Вчерашняя вечеринка не очень-то удалась, верно?

Я пристально взглянул на него, и он улыбнулся.

– Мы просто были не в настроении веселиться, Билл. Надеялись, что ты не заметишь.

– Не замечу? Черт побери! Да вы смотрелись так, словно гроб с покойником несли. За кого ты меня принимаешь? За слепого?

– Извини, Билл, но сейчас на нас много всего навалилось.

– И насколько все плохо, Гарри?

– Достаточно плохо.

– А теперь послушай. Может, перестанешь вести себя так, словно я сборщик налогов? Я тебя знаю уже восемь лет. Мы ведь с тобой старые приятели или как? Так насколько все хреново?

– Ну, мы должны восемьдесят девять фунтов, а получим только примерно полсотни, чтобы оплатить ежемесячные счета. Если не оплатим счета, нам прекратят поставки. Вот насколько все хреново.

– Пятьдесят фунтов избавят вас от долгов?

– На этот месяц – да, но наступит следующий. Мы начинаем понимать, Билл, что Игл-стрит – это провал.

– Давай разберемся с этим месяцем. А в следующем месяце, может, все само разрешится. – Он достал из кармана чековую книжку. – Я одолжу тебе пятьдесят фунтов, Гарри, ведь и ты одолжил бы их мне, окажись я в заднице.

– Даже не думай! Слушай, Билл, это чертовски любезно с твоей стороны, но я должен выбраться из этой ямы сам. Если даже я возьму у тебя деньги, то все равно останусь по уши в долгах. И буду думать только о том, как вернуть долг тебе. Нет, я не могу их взять.

– Пятьдесят фунтов продержат тебя на плаву до конца месяца. А за это время что-нибудь может измениться. Давай, Гарри, не строй из себя гордеца. Мне наплевать, когда ты сможешь их вернуть.

– Но тебе не по карману одалживать мне полсотни фунтов, и ты это знаешь.

– Возможно, тебя удивит, мальчик мой, но у меня в банке лежит полторы сотни. Я начал копить с тех пор, как уволился из армии. Мне не на кого тратить деньги, кроме как на себя. Ну давай, скажи, что возьмешь их. Ты сделал бы то же самое для меня, и я не стал бы выпендриваться.

Я помедлил с ответом. Пятьдесят фунтов станут для меня сейчас подарком небес. И возможность избавиться от проклятых счетов, которыми забит ящик стола, оказалась слишком сильным искушением.

– Ну хорошо. Это чертовски любезно с твоей стороны. Наверное, тебе придется подождать, прежде чем я смогу их тебе вернуть.

Билл ухмыльнулся:

– Можешь не торопиться. Вернешь, когда сможешь.

Я смотрел, как Билл выписывает чек, а когда он подтолкнул его через стол ко мне, я сжал его руку:

– Большое спасибо, Билл. Я чертовски благодарен. Но только об одном попрошу: не говори об этом Энн. Ей это не понравится.

В его глазах мелькнуло удивление.

– А хорошо ли это будет, Гарри? Я думал, что вы с Энн во всем заодно: никаких секретов и ничего втихаря друг от друга.

Я ощутил, что краснею:

– Ну, мы-то заодно, но тут немного иная ситуация. Я знаю, что Энн это не понравится и не будет давать покоя. Женщины отличаются от мужчин. Мужчины принимают помощь от друзей, а женщины – нет. Ты знаешь, что я помогу тебе, если ты этого захочешь, и готов принять твою помощь, когда ты ее предлагаешь, но Энн не станет. Так что лучше я ничего не буду ей рассказывать.