Гончаров смертью не торгует - Михаил Петров

- Вы хотите предложить мне место оценщика? Уверяю вас, вы сразу же вылетите в трубу. Я, конечно, могу отличить речной булыжник от бриллианта "Орлов", но с большим трудом и то если меня заранее об этом предупредить.

- Нет, ничего такого вам делать не придется. Ваша задача будет состоять в другом. Камни поступают ко мне с Памира через третьи руки. Естественно, при этом они дорожают в три-четыре раза, а мне это не нравится. Зачем же платить прилипалам-посредникам, когда я смело могу обойтись без их сомнительных услуг. Лишняя трата денег и нервных клеток, постоянная боязнь и тревога о том, как бы мой нынешний поставщик не нашел более выгодного места сбыта, тем более я уже чувствую, что его нос последнее время начал слегка вибрировать от западного бриза. Вот я и решила выбросить одно или два звена этой цепочки.

- Это разумное решение, мадам Катерина, на вашем месте я поступил бы точно так же, но не повредит ли это всему делу в целом? А вдруг он, заподозрив что-то неладное, перекроет канал вашего бриллиантового потока?

- А вот в этом и будет состоять ваша задача - сделать все аккуратно и безболезненно. Отмести посредника, а лучше двух, и выйти напрямую на хозяина. Если не получится лично на него, то хотя бы на близкого к нему человека. Познакомиться и привезти его ко мне - вот и все, что от вас требуется.

- На словах-то оно просто, а как получится на деле - одному Богу известно. Да и захочет ли он ехать неизвестно куда, непонятно к кому и под какие гарантии? Сложно это все, мадам Катерина.

- Было бы просто - я бы не платила таких денег, - сразу став сердитой и потеряв свое обаяние, отрезала она.

- Каких, собственно, денег? Про деньги вы пока и словом не обмолвились, и по этой причине я имею грусть в глазах и печаль в кармане.

- Если вы доведете все до конца и вернетесь с хорошим результатом, то я вас не обижу, можете не сомневаться.

- А не обидите - это как?

- Две тысячи долларов!

- Это хорошо, слушаю ваши указания дальше.

- В воскресенье, то есть послезавтра, в два часа дня нужный нам господин должен прийти ко мне за деньгами для очередного вояжа. Ваша задача - сесть ему на хвост, кажется, так у вас говорят, и вести его до следующего передаточного пункта, ну а дальше на ваше усмотрение и смотря по обстоятельствам. Чем больше мы выкинем посредников, тем выше будут ваши премиальные.

- Заметано, я припишу вам их добрый десяток, - заверил я бодро и спросил: - Как мне узнать того человека и почему вы заранее даете ему деньги?

- У меня пока что не было причин не доверять Николаю, а опознать вы его сможете по фотографии, которую я вам сейчас вручу. Кроме того, я дам вам знак, когда он выйдет из моей квартиры, и если вы будете следить за окнами, то все сразу поймете. Личность он довольно запоминающаяся.

- Чем же? Он толст, как боров? - живо спросил я, надеясь хоть на этот раз выйти на связи Кудлатого, и опять ошибся.

- Ничуть, даже наоборот, - засмеялась Катерина, протягивая мне фотографию совершенно незнакомого, бородатого мужика. - Он худой, нескладный и фамилию имеет подходящую - Худиш. Да, да, Николай Абрамович Худиш. И ничего смешного я в этом не вижу, было бы странным с такой конституцией называться Толстым.

- Или Кудлатым, но для этого, как минимум, ему нужен другой папа.

- Какой еще Кудлатый, при чем здесь Кудлатый?

- Да нет, ничего, знакомый у меня такой есть - Кудлатый Владимир Алексеевич. Вот он-то уж действительно толст, толст, сукин сын, как откормленный боров.

- Ну и бог с ним, он-то тут с какого боку припеку?

- Абсолютно ни с какого. Простите, еще один вопрос. На какой период времени он берет деньги?

- Он привозит мне товар дней через десять.

- Это скверно.

- Почему? Я же говорю, что он ни разу меня не подвел.

- Дело совсем не в том, а потому скверно, что, наверное, ему приходится за этими камушками ездить самому или же отправлять нарочного - очередное звено в этой цепи. Как бы то ни было, понятно одно: в тот момент, когда он берет у вас деньги, товара, скорее всего, в городе нет. За ним приходится ехать. Куда? В Таджикистан? Это-то и скверно, у меня нет ни малейшего желания тащиться за ним следом.

- Это вам зачтется. Хотя такая поездка вряд ли понадобится. Мне кажется, он сам никуда не ездит, а берет уже доставленный товар.

- Дай-то бог, это значительно облегчит мою задачу. Ну, так я, пожалуй, пойду. План действий мне ясен, объект известен, а снабженца предстоит выследить. В воскресенье в тринадцать тридцать моя машина, серая "девятка", будет стоять в десяти метрах от вашего подъезда. Вам, мадам Катерина, остается только выдать мне некоторую сумму на случай непредвиденных и накладных расходов.

- Да, конечно, простите, совсем вылетело из головы. - Выудив из ящика пачку десяток, она с видимым сожалением протянула ее мне. - Думаю, этого будет достаточно.

- Вскрытие покажет, - уклончиво ответил я. - Надеюсь, эти деньги не войдут в сумму моего гонорара? Мне бы этого не хотелось.

- Не волнуйтесь, конечно же нет.

- Тогда мне остается только поцеловать вам ручку и поблагодарить за чудесный и сытный пирог. Когда-нибудь вы меня научите делать такой же.

- Обязательно. Скажите Жорику, чтоб он вас отвез.

- Нет нужды, я привык добираться автобусом. Кстати, гонец приезжает к вам на машине или на общественном транспорте?

- Когда как, но за деньгами большей частью приходит налегке, а вот камни привозит непременно на машине, причем, видимо, нанимает, потому что они всегда разные.

- Не смею вас больше задерживать.

- Подождите, сначала я не собиралась давать вам свой телефон, но теперь почему-то решила, что могу вполне вам довериться. - Протянув мне визитку, она как-то беспомощно улыбнулась. - Звоните и держите меня в курсе дела.

- Рад стараться, господин старшина! - по-солдатски гаркнул я. Благодарю за оказанную честь и доверие.

* * *

Весь следующий день я провел в решении только одной проблемы: стоит ли мне влазить в сомнительные дела Катерины, ведь, судя по всему, она знать не знает, кто такой Кудлатый, а уж о существовании Тамары Дмитриевой наверняка и не догадывается. Имея такую жирную денежную жилу, вряд ли она стала бы заниматься квартирными аферами, на которых в любой момент можно залететь, и тогда плакал ее сомнительный, полузаконный бизнес. Однако факт оставался фактом - телефон ее брюнета я собственноручно списал со стены Кудлатого. Так и не придя к какому-то одному определенному решению, злой и раздраженный, я лег спать, надеясь, что за ночь спящие мозги сами найдут оптимальный ответ.

Ни хрена хорошего они не выдали, потому что в тринадцать часов тридцать минут я сидел в машине возле Катерининого подъезда. Закуривая, я усмехнулся, когда увидел, как на кухонном подоконнике вдруг появилась ваза с цветами.

Тонкий и звонкий, он неожиданно вынырнул из-за заснеженной груды строительного мусора и в облаке морозного дыхания, почти коснувшись капота, прохрустел к подъезду. Сомнений быть не могло. Не подозревающий о том, какую пакость готовит ему Екатерина Евграфовна, бедный Худиш вприпрыжку бежал к ней на рандеву. А мне грустно подумалось, что нынешние бабы занимаются совсем не тем, чем хотелось бы. Интересно, каким путем он двинется обратно? Если опять начнет скакать козлом через горы мусора, то на машине за ним далеко не угонишься, придется мне преследовать его пешком, а в такой собачий мороз, как сегодня, мне бы этого не хотелось. Пока я решал эту непростую задачу, Худиш выскочил из подъезда, огляделся по сторонам и совершенно неожиданно запрыгал в мою сторону. Я даже не успел как следует приготовиться к такому внезапному повороту, а он уже рвал дверцу моей машины.

- Мужик, ради бога, подбрось на Речной бульвар, - возбужденно и нетерпеливо дрыгнул он ногой. - Холодина собачья, ты не волнуйся, плачу "потолок".

- Ну, если по высшему, то садись, - пригласил я, толком еще не понимая происходящее. Что за комиссия свалилась на мою голову и разве такое возможно? Опять меня начинает преследовать каскад совпадений, а может быть, преподобная мадам Катерина затеяла какую-то свою игру? Посмотрим, во что это выльется. - Садись, грейся, - повторил я, - а то все достоинство звенит, того и гляди, отвалится.

После вчерашней оттепели ночью ударил мороз, превративший дорогу в натуральное зеркало хоккейного поля, заминированного самим Сатаной. Передвигаться приходилось крайне осторожно, почти на ощупь. Так что разглядеть своего нечаянного пассажира я мог вполне и во всех подробностях. Лет тридцати, с бородкой революционера-демократа, он казался довольно симпатичным, и мне даже стало стыдно, что я вынужден копать под него яму.

- Бедолага, куда тебе на Речном-то? - заглушая совестливость, весело спросил я.

- К двенадцатому дому, - то ли ничего не подозревая, то ли меня дурача, беззаботно ответил он.

- И чего это людям в такой мороз да в воскресенье дома не сидится?

- Дела все, дела. Волка ноги кормят.