Царское дело - Сергей Булыга

Маркел кивнул.

— Эта икона непростая, — сказал дядя Трофим. — Она у меня тринадцать лет уже. Я ее из Новгорода привез. Вот тоже было дело страшное! Столько тогда душ было загублено, что даже сам государь оробел. И развернулся и уехал. О! — вдруг сказал дядя Трофим. — Это Степан идет! Значит, государь того…

И, уже глядя на дверь, перекрестился. Дверь сразу открылась, и к ним начали входить стрельцы в белых шубных кафтанах. Первый стрелец был с посохом, а остальные с бердышами. Первый остановился посреди светлицы, ударил посохом в пол и недобро усмехнулся.

— Ты чего это, Степан? — опасливо спросил дядя Трофим.

— А ты чего?! — грозно сказал этот Степан. — Зачем лопаря зарезал?!

— Как это я зарезал? — еще опасливей спросил дядя Трофим. — Когда?

— А только что! Ножом под сердце! А ну покажи нож!

Степан резко подступил к столу, а за ним так же подступили остальные. Их было пятеро, как посчитал Маркел. А Степан уже сказал:

— Чего ждешь? Показывай.

Но дядя Трофим не стал браться за нож, а только немного поднял руки. Степан кивнул, и один из стрельцов достал тот дядин нож, который висел на виду. Степан взял этот нож и осмотрел лезвие. Оно было чистое.

— Еще, — сказал Степан.

Стрелец поискал по поясу, нашел и вынул еще один нож. Он тоже оказался чистым.

— Еще! — опять сказал Степан.

Дядя Трофим отставил ногу, выставил ее из-под стола. Нож, который вытащили у него из-за голенища, тоже сверкал как новенький. Тогда Степан повернулся к Маркелу. Маркел сказал:

— А я здесь сидел и никуда не выходил. С самой ночи.

Степан молчал. Потом взял дядины ножи и начал их по одному втыкать в столешницу. Дядя Трофим их доставал и убирал на место. Потом спросил:

— Что у вас там приключилось?

— Что, что! — мрачно сказал Степан. — Лопарь лежит зарезанный. Кровищи из него, как из быка. А сам был такой сухонький. А эти говорят, что ничего не видели. Они, говорят, обедали. А ты ушел! Может, сказали, это ты его пырнул, пока они отвернулись? Что-то быстро, говорят, ты уходил! А перед тем к нему заглядывал. Вот и пырнул тогда, так получается. И сразу в дверь.

— Нет! — громко сказал дядя Трофим. — Да ты чего это, Степан! Да мы с тобой столько лет!

— Э, — недобро усмехаясь, ответил Степан. — А то не знаешь, как это бывает. Бес быстро путает. Не успеешь оглянуться, а он под локоток толкнет, вот нож и войдет кому в брюхо, хоть ты того и не хотел.

— Степан! — сказал дядя Трофим. — Ты же мои ножи видел. Они же все чистые!

— Утереть нож — дело недолгое, — сказал Степан, опять недобро усмехаясь. Потом, немного смягчившись, прибавил: — Да ты не колотись так! Если они тебя оговорили, мы это быстро вызнаем. Прямо сейчас. Вставай!

— Вот язвы! — сказал дядя Трофим, поднимаясь с лавки. — Зачем им было его резать?! Его завтра бы и так сожгли.

— И вот тогда бы я к тебе не приходил, — насмешливо сказал Степан. — А так было слово, надо отвечать. Пошли! — И посмотрел на Маркела, а тот уже встал, и прибавил: — Да, и ты тоже пойдешь.

Дядя Трофим сказал:

— А он при чем?!

— Молчи!

И они все пошли к дверям.

Когда они шли по помосту мимо соседской двери, Маркел посмотрел на нее, и ему показалось, что дверь закрыта неплотно и за ней кто-то стоит…

5

Но это тут же забылось. Не до того тогда было Маркелу! Лопаря зарезали, лопарь был непростой, и теперь скажут: это вы, думал Маркел, и их с дядей Трофимом сразу посадят на колья, рядышком. И тут же горестно подумалось: эх, дядя Трофим, накаркал ты про колья, зачем ты про них говорил? Лучше бы ты говорил… Но ничего другого в голову не лезло, а опять про лопаря подумалось, и подумалось не просто, а вот как: прав дядя Трофим, никому этот лопарь не нужен, и что тогда получается? Что лопаря убили для отвода глаз, чтобы они только о нем сейчас и думали и бегали к нему, искали, кто его убил, а за это время что-то сотворится! А что? Да государя прикончат, вот что! Ведь лопарь же предупреждал, что государь помрет сегодня! И вот так оно теперь и будет, если они тех не остановят. И так Маркелу эта мысль запала, что он даже не заметил, как они вышли со двора и почти сразу же, через дорогу, оказались рядом с Государевым дворцом. Ведь же, как раньше уже говорилось, двор князя Семена стоял в самом начале Троицкой улицы, то есть направо от него были Ризположенские ворота, а налево крайний угол Государева дворца, там где Сытные палаты. И там же был проезд на задний, так называемый Хлебный Дворцовый двор. Проезд звался Куретными воротами, они были двойные. Первые были раскрыты настежь, они в них вошли, подошли ко вторым, толкнули их…

А те оказались закрытыми! Степан чертыхнулся и начал стучать. Никто не отзывался. Тогда он закричал, чтобы скорее открывали, что он очень спешит. Но и тогда никто не отозвался.

— Вот ироды! — гневно сказал Степан. — Поубиваю всех! Только что здесь шел, было открыто!

— Давай через верх, — сказал дядя Трофим.

— Сам знаю! — оборвал его Степан.

Они все немного отступили, нашли в полумраке дверь в стене и открыли ее. За дверью была лестница наверх, в палаты. Они стали по ней подниматься — Степан, за ним дядя Трофим с Маркелом, за ними стрельцы. Наверху было душно и тесно, воняло квашней. Они, теснясь, быстро прошли через сени и вышли на другую сторону палат, на галерею вдоль Заднего Государева двора. Но они по галерее не пошли, а еще по одной лестнице спустились вниз, во двор и быстро пошли по нему. Было видно, что Степан очень спешит. Еще бы, подумал Маркел, лопаря зарезали, а если царь вдруг сейчас спросит, как там лопарь, что он теперь говорит, день ведь уже кончается, а царь живой! Вот только живой ли? Подумав так, Маркел похолодел, и опять ему подумалось, что не туда они идут, не нужен им лопарь, а нужно идти к царю, зарежут его злые люди, лопарь знал, что говорил! И надо сейчас сказать дяде Трофиму…

Но дядя Трофим шел впереди, плечом к плечу со Степаном и что-то ему быстро-быстро говорил, а Степан морщился, но ничего не отвечал. Во дворе было много народу и много подвод, у всех были свои дела, день был как день, грязи кругом было много, еще бы, такая жарища, снег тает, подумал Маркел и распахнул полушубок. Степан с дядей Трофимом шли очень быстро, Маркел за ними едва поспевал. Да вот только, в досаде думал он, куда это они идут, не нужен им лопарь, лопаря уже зарезали, а им нужно к царю, пока тот еще жив!

А они тем временем уже прошли через весь двор и стали опять подниматься по лестнице. Лестница вела, как видел Маркел, к терему, то есть к царицыным палатам. Никого на той лестнице не было. Но как только они взошли по ней наверх, навстречу им выскочили две какие-то бабы и начали кричать, что кто их сюда звал, что вот они сейчас на них пожалуются — и царь велит поотрубать им головы. Но они на этих баб не обратили никакого внимания, а быстро шли себе по галерее мимо терема и, обойдя его, хотели опять спуститься уже в другой двор, так называемый Передний, но там при лестнице стояли стрельцы, тоже в белых кафтанах. Степан остановился перед ними и стал что-то спрашивать у их старшего, старший стал показывать налево. Степан кивнул. Маркел тоже посмотрел налево. Там вдоль теремной стены шел длинный помост, саженей на тридцать, не меньше, а после поворачивал направо и продолжался вдоль высоких брусяных хором. Окна в тех хоромах были большие, стрельчатые, на них поблескивали солнечные блики.