Занимательная стандартизация - Вадим Белоусов

Едва мы делаем несколько осторожных шагов, как за спиной раздается автомобильный гудок. Мы отскакиваем в сторону и недоуменно оглядываемся. Откуда здесь автомобиль? Оказывается, это всего лишь электрическая тележка-кар. Он катит вдоль узкого цехового пролета, нагруженный какими-то ящиками. Управляет каром тоже молодой рабочий в комбинезоне.

Впереди появляется группа станков, окрашенных в цвет слоновой кости. Только их движущиеся части, опасные для человека, окрашены ярко-красной краской. Кар подъезжает к станкам. Водитель кара здоровается с пожилым станочником, снимает с тележки сверла, толстые, как бутылки, и осторожно кладет их на верстак. Хотя сверла сделаны из самой твердой стали, их все-таки надо беречь. Достаточно одному такому сверлу удариться о другое, появится зазубрина и оно уже не сможет хорошо резать металл.

Пожилой рабочий, между тем, не спеша, но точно и уверенно устанавливает в станок большую, чисто оструганную железную плиту. Поворачивает ручку управления — оживает огромное блестящее сверло. Вот оно приближается к плите, и тонкая паутинка стружки вырывается из металла. Она становится все толще, завивается кольцами, сползает на пол. Сверло уходит все глубже, стружка становится темно-синей: это она раскалилась от трения режущих кромок сверла о металл; шипит стекающая в отверстие эмульсия, смазывающая и одновременно охлаждающая сверло. Еще небольшое усилие — и сверло насквозь протыкает плиту. Рабочий ловко извлекает ее и кладет рядом с другими. В каждой плите зияет только что высверленное отверстие. Да, это, конечно, сверлильный станок.

Идем дальше. Перед нами новая группа станков.

Ну, эти-то трудно не узнать. Они самые древние, в любом крупном музее найдется парочка таких станков, изготовленных лет триста назад. Но их история началась значительно раньше. Они существовали еще 5000 лет назад, задолго до восстания Спартака и походов Александра Македонского. Велико было удивление археологов, когда, раскапывая погребения египетских фараонов, они обнаружили в них изображения… токарных станков. Конечно, не таких, как эти, а совсем примитивных, но принцип действия был. у них общий.

Один из токарей подходит к большому ящику с инструментами и берет увесистую связку металлических брусков-резцов. Придирчиво разглядывает один из них, ощупывает пальцем острый выступ на его конце и быстро заменяет старый резец новым. Включает станок. Закрепленная на нем болванка начинает так быстро вращаться, что… кажется совершенно неподвижной. Рабочий внимательно смотрит на чертеж. Там изображена такая затейливая деталь, что ее не то что из металла, а из пластилина и то не вылепишь. Потом он подводит блестящее острие резца к вращающейся детали. Тонкая голубовато-золотистая стружка вырывается из-под резца. Завивается кольцами, переплетается замысловатыми узорами. Красивое зрелище. Так и хочется взять в руки эту красивую змейку. Но делать этого нельзя. Иногда обрывки стружки падают в стоящее рядом ведро с водой, и тотчас шипящие струйки пара напоминают, как больно может она ужалить. Крутится заготовка, рабочий сосредоточенно ведет резцом по ее блестящей поверхности, и у нас на глазах возникают сложные контуры детали, которую, казалось, невозможно было даже вылепить. Рабочий выключает станок и извлекает из патрона готовый вал. Вот он, добротный, новенький, и не какой-нибудь пластилиновый, а стальной, несокрушимый. Рабочий бережно кладет вал в ящик, где лежат, как спички в коробке, такие же новенькие валы. Хорош токарный станок.

Но как все-таки найти агрегатный? Вспомним, в чем его главное отличие. В том, что он может перестраиваться и делать разные операции. Значит, и детали, которые он обработал, должны быть разными.

И вот мы идем по цеху, внимательно приглядываемся к деталям, сложенным аккуратными штабелями у каждого рабочего места.

Проходим почти весь цех… и вдруг останавливаемся у внешне ничем не примечательного станка. Он выкрашен в обычный зеленый цвет. Краска на нем местами облупилась и обнажила потемневший металл. Обыкновенная станина — основание, обыкновенный электромотор. Разве что укреплен он в непривычном месте — сверху. Словом, станок внешне ничем не примечательный. Тогда почему же около него громоздятся две пирамиды деталей, а не одна, как у других станков? Да и детали какие-то разные. Одни явно обработаны на фрезерном станке, на них хорошо виден шлиц, прорезанный фрезой. Другие, несомненно, побывали на сверлильном, потому что в них сделаны аккуратные круглые отверстия. Но если станок может делать и те, и другие операции, значит, он агрегатный?

Не будем спешить с выводами. Постоим немного поодаль и посмотрим. Рабочий высверливает последнюю деталь и переносит ее в общую кучу. К нему подходят двое других, какое-то время они что-то озабоченно обсуждают, то и дело заглядывая в чертежи. Потом берутся за гаечные ключи… и, больше не теряя ни минуты, начинают разборку станка. Скоро от него отделяются верхние головки с электромотором, потом средняя часть. У нас на глазах станок распадается на несколько частей. Так вот они, знаменитые агрегаты! Лежат на подстеленном брезенте. Из мест соединения торчат, как растопыренные пальцы, железные шпильки с резьбой. Тонкой струйкой стекает с них разогретое машинное масло.

Теперь-то мы сможем хорошо осмотреть каждый агрегат. Всего их девять: массивная железная стойка лежит рядом с силовой бабкой — той самой, на которой укреплен электромотор. Чуть поодаль — шпиндельная коробка. На каждом из ее шпинделей-валиков с зажимным устройством можно укрепить сверло или фрезу, что угодно. Все девять агрегатов лежат, словно детальки в картонной коробке «конструктора». Только над ними хлопочут не первоклашки, а опытные рабочие. Не так-то просто играть в эту взаправдашную игру. Ведь они должны прекрасно знать устройство всех станков, которые придется собирать из агрегатов, — и токарных, и расточных, и сверлильных, всех даже не перечислишь. А собрав новый станок, надо его отрегулировать, чтобы он работал точно и хорошо. Значит, каждый рабочий-«агрегатчик» должен быть еще и хорошим наладчиком. Закончив перестройку станка, монтажники соберут свои инструменты и уйдут. Но ведь кто-то должен будет работать на этом станке? И надо сказать, что этот «кто-то» должен обладать не меньшими знаниями. Ему придется быть одновременно и токарем, и фрезеровщиком, словом, он должен быть специалистом самой высокой квалификации, большим мастером своего дела. Потому что агрегатные станки не только сами предоставляют людям возможность создавать из них множество различных механизмов, но и требуют от них не меньшей многогранности, умения использовать эти возможности.

Однако пока мы отвлеклись, рабочие-монтажники уже успели кое-что сделать. Они поднимают стойку, крепят ее к станине, присоединяют другие агрегаты. Но теперь каждый из них крепится уже немного по-другому. Весь станок становится приземистее, вытягивается в ширину и заметно уменьшается в росте.

Теперь он будет выполнять так называемые центральные операции — вырезать в большущих заготовках отверстие в точно заданной центральной точке. Но это не все. Станок может за короткий срок сменить девять профессий и заменить девять станков, у которых всего одна специальность.

Мы идем в соседний кузнечно-прессовый цех. Множество огромных машин величиной с дом вздымаются к потолку. Нет-нет, и какая-нибудь из них басовито ухает, опуская на заготовку тяжелый молот. Стоит положить под него толстенный железный прут, и его расплющит, как макаронину под каблуком. Недаром эти машины называют не привычным словом «станок», а более солидным — «стан». Однако посмотрим вокруг: где же тот станок, о котором говорили рабочие? Вряд ли это один из огромных станов, ведь рабочие ясно сказали: «станок». Значит, он должен быть поменьше.

Ага, вот, нашли! Сделать это было не так уж трудно. Потому что два одинаковых станка стояли рядом. Агрегаты, из которых они были собраны, ничем не отличались. Но вот их расположение, или, правильнее, компоновка, была разной. Один станок напоминал человека, который вытянул руки в стороны на высоте плеч. На каждой «руке» было по большому барабану со стальной лентой. Лента, точно два рукава, тянулась прямо в зев работающего пресса. Он то и дело сжимал свои железные челюсти и выплевывал с обратной стороны круглые железные пластины величиной с донышко тазика. Другой станок тоже напоминал фигуру человека, только с одной рукой. Она была у него поднята вверх, и на ней тоже был барабан, но не со стальной лентой, а с толстой железной проволокой. Проволока тянулась к другой машине, которая заглатывала ее, как «тянучку», и рубила на совершенно одинаковые куски. Они со звоном шлепались в подставленный ящик. Все делалось без участия человека. Рабочий, стоявший у машины, лишь поглядывал то на разматывающий станок, то на пресс, проверяя, все ли в порядке.