Зигзаг неудачи - Валентина Андреева

Только потом, в теплой и мирной обстановке вечернего чаепития, Наташка с трудом поверила, что умышленного рукоприкладства ни с той ни с другой стороны не было. До этого момента она контролировала выход из ванной, без конца засучивала сползающие рукава старой шерстяной кофты и, несмотря на уговоры Алены, сыпала в адрес Димки неопределенные угрозы, типа: «Пусть только попробует выйти!»

Оскорбленный до глубины души Димка все-таки вышел. После меня. Я его, естественно, опередила, опасаясь носового кровотечения и у него.

В течение получаса мы с Натальей поочередно бегали к нему в спальню, уговаривая оторваться от боевика и вернуться в семью. Наташка весь язык отболтала извинениями. Димка вылез тогда, когда истек десятиминутный перерыв с момента последнего нашего забега. И с этого момента обсуждение свалившегося на нас неприятного известия пошло в спокойном режиме.

Судя по рассказу мужа, первая его встреча с Серафимой Игнатьевной произошла в приемном покое больницы, куда женщину доставила Красковская на машине «скорой помощи». Нелька же отвечала и на все его вопросы. С помощью паспорта Лопуховой и собственных догадок. Собственно, вопросов было всего несколько – фамилия, имя, отчество, дата и год рождения, адрес, переносимость лекарственных препаратов и что беспокоит. Серафиму сразу же отправили в операционную. Побелевшими от боли губами она просила дать ей спокойно умереть, вызывая раздражение у операционной бригады. И твердила это вплоть до того, как начал действовать общий наркоз. При этом анестезиолог заметно торопился. Эти же слова были первыми, которые она произнесла в реанимации, придя в сознание. Дима сделал один-единственный вывод: у женщины что-то не сложилось в личной жизни и ей необходимо помочь своим участием.

Серафима Игнатьевна выказала только одну просьбу: поместить ее в отдельную палату. Вопрос с оплатой был решен моментально. Не прошло и часа после звонка пациентки какому-то Костику из риэлторской фирмы, как счет за однокоечные апартаменты был оплачен.

Во время ежедневного обхода Дмитрий Николаевич задерживался в палате Серафимы немного дольше, чем у других пациентов. Кроме того, выкраивал пару минут, чтобы зайти к ней в течение дня. Женщина определенно вызывала симпатию. Была на редкость умна, с хорошим чувством юмора. Удивляло, что она упорно избегала разговоров о своей личной жизни и никогда ни на что не жаловалась. Тем более на боли в сердце. Да и кардиолог полагал, что имеющиеся незначительные изменения в работе сердца Серафимы носят возрастной характер. И вдруг эта нелепая смерть накануне выписки…

– А ее кто-нибудь навещал? – поинтересовалась я.

– Наверняка – нет, – вместо Димки ответила Наташка. – Некому было навещать, иначе бы ей точно нашлось, на что жаловаться.

– Ошибаешься, – возразил Димка. – Вот как раз посетителей хватало, но она никого не желала видеть. Не знаю степени родства, но те, что справлялись по телефону о ее здоровье, казались искренне озабоченными.

– Странно… – Наталья задумалась и недоуменно покачала головой. – Очень странно. Неужели у нее не нашлось ни одного родственника, чтобы завещать ему свой дом?

– Я не знаю, – слишком честно ответил Димка и подозрительно отвел глаза в сторону.

«Зато я, кажется, знаю», – мысленно похвалила я себя, а вслух спросила:

– Накануне ты не заметил в ее поведении ничего странного?

Муж задумался.

– Да, пожалуй, нет. Хотя… Сейчас ловлю себя на некоторых странностях Серафимы Игнатьевны. Выписка была назначена на понедельник, но она неожиданно попросила разрешения уйти в субботу. Впрочем, такое частенько бывает. Но вот вещи она собрала и упаковала уже в четверг, раздала по палатам кое-какие мелочи. Обычно это делают накануне или непосредственно перед выпиской. А еще попросила в этот день никого из посетителей к ней не пускать и со мной попрощалась как-то обреченно. Сказала, что с выпиской из истории болезни могу не торопиться, потом за ней заедет. Я зашел в палату перед уходом с работы – внизу к ней пытался прорваться какой-то мужчина и по телефону просил у меня содействия. Она тихонько засмеялась и извинилась за причиненное мне беспокойство. Подождите… Как она сказала? А! Это, мол, все тени прошлого, а вам, Дмитрий Николаевич, следует жить будущим. Оно у вас хорошее. Впрочем, если подумать, ничего странного во всем этом нет. Во всяком случае ее поведение имеет объяснение.

– Дмитрий Николаевич, – Наташка так и светилась официальностью, – а вас не настораживает тот факт, что, имея кучу невостребованных посетителей, Серафима подарила домик у моря совершенно постороннему человеку? Очевидно, всех их искренне беспокоило состояние ее здоровья только с одной точки зрения: помрет или не помрет в ближайшее время. Вот в чем вопрос.

Я обиделась. За Димку. Не долго думая, отодвинула от Наташки конфетницу и поставила ее ближе к мужу. Все равно он конфеты почти не употребляет.

– Позволь тебе напомнить, что этот «посторонний человек» вытащил Серафиму Игнатьевну с того света! – сказала я. – Причем вопреки ее воле и не ожидая благодарности за это.

– У меня нет проблем с памятью, – поправив рукой волосы, пропела подруга. – За свое спасение пациентка с ним полностью расплатилась: если администрация больницы узнает о таком щедром подарке, Димка не отмоется от подозрений. Ну надо же, какая настырная баба! Все равно поступила по-своему.

– А кто сказал, что я приму этот подарок? – спокойно возразил Димка. – В завещании имеется оговорка, предоставляющая мне право распорядиться завещанным мне имуществом в пользу любого лица, поименованного в прилагаемом списке. Или подарить его государству.

– Я так и знала!

Горечь в моем голосе меня же и разозлила. Я мигом придвинула конфетницу к себе:

– Твоя Серафима Игнатьевна специально сбагрила тебе свой дом. Не знаю, как там у нее обстояло дело с мужеством и женственностью, но с хитростью и коварством было все в порядке. Тонкий расчет! Успев раскусить тебя как доброго и порядочного идиота, хирурга с золотыми руками, она просто была уверена, что наследство ты не примешь по одной из причин: первая – так или иначе сведения о ее подарке далеко пойдут, вплоть до прокуратуры, родственнички постараются. Так что поневоле придется расстаться с мыслью о доме у моря. Тем более что южный регион ты терпеть не можешь. Вторая, которой, кстати, по праву следует быть первой и основной – ты откажешься от наследства в пользу самого достойного из списка претендентов. А уж с твоим неуклонным стремлением к исключительно правильным решениям ты его точно вычислишь. Если он выдержит тестирование до конца и не свихнется раньше времени от усталости в стремлении казаться самым достойным кандидатом. Вот и сиди тут, занимаясь сортировкой, а я…

Поток хлынувшей сверху прохладной воды был таким сильным, что я чуть не захлебнулась, когда от неожиданности судорожно вздохнула. В первые секунды подумала о несчастных жителях верхних этажей, которым повезло меньше. Их наверняка смыло дождем вместе со всем нажитым имуществом и домашними животными. Возможно, я жалела бы их и дольше, но поток иссяк, а вместо него раздался Наташкин глас, похожий на гром небесный:

– Хватит орать!!!

– Конечно, – не раздумывая, ответила я, узрев в левой руке подруги бутыль с минеральной водой, дожидавшейся своей очереди поработать водопадом. В правой руке был пустой графин. И совсем уже тихим голосом, стряхивая ладонями воду с лица, я спросила у мужа: – Дима, а кто у нас орет?

Он не ответил. Молча и растерянно мной любовался. Но недолго.

Осознав, что мне не только мокро, но и холодно, я запоздало ахнула и, оставляя за собой мокрые следы, рванула в ванную. По мере подсыхания, проходила и злость на Наташку. Скорее всего, она правильно меня охладила. Кто знает, куда бы меня завел праведный гнев! Такие длительные вспышки мне абсолютно несвойственны. А ведь все началось с визга этой проклятой дрели в моем кабинете. Нет, не зря говорят, что дурной пример заразителен…

Из ванной я вышла с широкой улыбкой и в настроении, схожем по пушистости с банным халатом. Испортить настроение не могло даже отсутствие за кухонным столом свободных мест. Присутствующие смотрели на меня с опаской и легким недоверием. Не особо печалясь, я подошла к Димке, подпиравшему спиной стену, и чмокнула его в макушку. Он мигом слетел с табуретки и, слегка подвинув ее ко мне, сказал:

– Садись, пожалуйста.

– Спасибо, я постою, – вежливо ответила я и уселась, не переставая улыбаться.

– Ну вот, а вы волновались, – рассудительно заметила Наташка, старательно водя по поверхности стола пустой чайной ложкой.

Надо сказать, способ вождения ложки подруга освоила в совершенстве и ловко обходила все имеющиеся препятствия. Надо запатентовать этот действенный метод вывода из стрессового тупика. Главное – почти никаких расходов.