Бессмертник - Надя Сова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Скат Иваныч отошёл подальше.
– За что я люблю Лад, так это за его странные мутировавшие правила. Можно полноценно жить мороком и оставаться неуязвимым.
– Ты решил уничтожить всех Буровых и начал с себя?
– Нет. – Скат Иваныч снова подошёл ближе. – Я не такой эгоист. Я с брата начал. Его прадеда. – Он махнул рукой в сторону рогатого ворона. – Свернул в трубочку. Просто сжал. – Рука собралась в щепоть. – И ничего не осталось от великого Святослава Бурова. Даже души не сохранилось.
Брют тяжело вздохнул. Так надоело постоянно показывать свою слабость. Так надоело терять друзей. И всё из-за какого-то кретина, возомнившего себя богом.
– Я всего лишь хочу, чтобы Лад жил отдельно от Яви. – Ласковый шёпот над самым ухом. – Ты ведь тоже Лад любишь больше, его свободу, возможность дышать полной грудью. Здесь у тебя силы больше, чем там. Больше возможностей. А в Яви что ты можешь сделать? Заставить всех думать, будто произошло что-то, что они способны понять. Или, наоборот, не произошло.
– Нельзя Лад отделять от Яви. – Брют испуганно посмотрел на Ската Иваныча. – Лад питается от Явного мира. Он не может существовать отдельно.
– Потому что он никогда не пробовал. – Скат Иваныч сел напротив и поднял лицо стражника к себе. – Я всё думаю, что хотел бы видеть тебя в союзниках, но ты же упрямый, тебя так воспитали.
– Я не буду помогать тебе уничтожать Лад.
– Его и без меня уничтожат, – пожал плечами Скат Иваныч.
Брют высвободился из огромной клешни и отодвинулся.
– Земля тебя за это сожрёт, с ног начнёт, – тихо сказал он. – За каждое твоё убийство, которое ты совершил.
– У меня нет ног, – отрезал Скат Иваныч.
– Не переживай, у твоего тела есть. – Стражник поздно понял, что сейчас он выдал Нору.
Взгляд бывшего босса изменился, потемнел. Он напрягся и снова посмотрел на ворона. Птица с победным карканьем гнала Гаврилу прочь с задворок.
– Отвлекать меня пришли, – проговорил он очень тихо, и было в его голосе что-то медвежье. – Значит, всё-таки мне придётся тебя убить. А пока ты можешь попереживать за подружку, её ждёт сюрприз.
Брют отпрыгнул в сторону, швырнул в Ската Иваныча густым облаком пыли.
– Хочешь почувствовать на себе, что я сделал с твоим стажёром? – Полный безумия вопрос послышался не из облака пыли, где, казалось, должен был быть Скат Иваныч. Спросили из-за спины.
* * *
– Да ладно тебе, это всего лишь кости. – Нора пыталась уговорить себя поднять труп Ската Иваныча на поверхность, но вся решимость разбивалась, стоило девушке представить, что там может быть. – Всего лишь кости, которые проторчали чёрт знает сколько под водой. Меня сейчас стошнит.
Нора ходила вокруг пруда, не зная, как подступиться.
– Я сейчас ещё тут потуплю, а их там всех поубивают, – зло сказала себе девушка.
Она сняла босоножки, оставила их на берегу, а сама вошла в воду. К горлу подкатила тошнота. Там в воде труп, какая же гадость. Нора задержала дыхание, будто это могло помочь, и по локоть засунула руки в воду. Стоит попросить, и вода сама вынесет требуемое. Столетница закрыла глаза и сосредоточилась. Мысленно прощупывала дно от кончиков своих пальцев, забираясь всё глубже в пруд.
Кости покрылись илом и почти ушли в песок, но Нора почувствовала их. Они лежали там очень давно. Вода подсказала, что прошло пятнадцать лет. Этот человек приходил один, был очень серьёзен. Выпил какой-то отвар и сразу прыгнул в воду. Не забыл произнести нужные слова. Отвар разорвал тело изнутри, а душа ушла в Ладный мир и стала морочить людей там. Страшный-страшный человек лежал тут много лет и отравлял воду. Нора поёжилась. Надо было достать кости, чтобы сжечь их, чтобы вода от них освободилась.
Девушка представила, что руки у неё стали водой, что сейчас окутывала локти и легко плескалась вокруг. Эти руки могут всё. Они зачерпнули ил вместе с костями Ската Иваныча и понесли их к берегу. Нора пятилась, вытаскивая на солнце древний труп. Уже показался зеленоватый череп и широкая грудная клетка.
– А тебе не говорили, что столетницы не могут вредить? – Голос был такой громкий, что Нора от неожиданности отпустила водяные руки, и кости упали возле самого берега. – Не имеют права. И ты никогда не избавишься от глаз и никогда не получишь рога. Ты уже наломала дров!
Нора в ужасе озиралась по сторонам, но не могла понять, кто говорит. Голос был очень знакомый и одновременно не похожий ни на чей.
– Косячная столетница, – продолжал говорить незнакомец. – Тебе нет места среди слуг Великого дуба. Ты изувечила душу, что просила помощи, помогла уничтожить своих же друзей.
Нора, оскальзываясь, выбралась из воды и поднялась по берегу к полю.
– Покажись! – закричала девушка. – Кто ты?
Поле молчало, лишь покачивало на ветру сорной травой.
– Столетницы не убивают, не причиняют вред. – Голос прозвучал над самым ухом.
– Я никого не убивала! – Нора почувствовала, как глаза наполнились слезами. – Таиса уже была мертва.
– Не помогла подруге, – повторил голос. – Не помогла другу. И новых знакомых сейчас подставишь.
Нора зарыдала, закрыла уши руками, упала на колени.
– Тая погибла из-за Ската Иваныча, Сашу убил Скат Иваныч, ворона убил Скат Иваныч! – ревела в голос девушка. – Я пыталась их спасти, я делала всё, что могла!
– И сделала только хуже. – Голос проникал сквозь стиснутые на голове руки, залезал в самый центр мозга и сеял семена сомнения. – Косячная столетница, неправильная. Без подсказок не умеешь. Слушать прошлые жизни не можешь.
– Нора. – Девушка разлепила глаза, рядом сидел кот. – Ты опять пытаешься примерить на себя чужое мнение?
Нора икнула, отпустила уши и вытерла глаза. Кота не было. Возможно, ей это всё показалось. Голос продолжал шептать, травить душу. Девушка обернулась к пруду. Кости лежали на берегу, вода вытолкнула их подальше от себя.
Столетница поднялась, подошла к черепу Ската Иваныча. Голос стал громче, навязчивее, злее.
– Он решил уничтожить всех медведей и начал с себя, – сказала себе Нора и подняла голову к солнцу. – Поможем ему закончить?
Горячий луч коснулся щеки и прошёлся по всем костям, зажигая весёлый огонёк.
– Ты меня уже впустила. – Нора почувствовала, как в голове что-то щёлкнуло, заболело.
От неожиданности Нора согнулась, сжимая руками голову. Боль рвала её на части. Перед глазами вспыхивали образы, среди которых Нора узнала Брюта. Стражник лежал на земле, тяжело дыша, а на него наседал Скат
