Боярышня Дуняша - Юлия Викторовна Меллер

потратили на крышу, а задержка вышла с печкой. Но и её сделали.

— Огромная какая, — не переставала удивляться Любаша.

— Так муж у тебя не маленький, а спать придётся на ней.

— Если так, то вроде и ничего. Осталось только стол поставить, да сундук, как раз места

хватит.

Дуня понимала, что домик получился крохотный из-за нехватки строительного материала, но

разживутся молодые и сделают пристройку со стороны печи. А пока она настояла рыть-долбить

погреб с потайным выходом к обрыву. К удивлению боярышни, как только Якимка понял, что

от него требуется сделать погреб с тайным выходом, то начал работать, как заведённый!

Едва он пробил углубление, то дальше приступил не к расширению будущего погреба, а все

силы бросил на создание тайного хода. Правда и тут охватившая его одержимость внесла

коррективы,и Яким долбил лаз, в котором он с трудом мог продолжать работать. Дуня хотела

было пристрожить его, чтобы не маялся дурью и сначала доделал погреб, потом положил пол в

доме и только после этого взялся бы за тайный ход, не забывая об основной работе, но Любаша

заступилась:

— Боярышня, он старательно колет камень на бруски, но когда понял, для чего нужен ход, то

сам не свой. Торопится, бормочет, что надо успеть.

— Ну-у… — глубокомысленно протянула Дуня и повторила то, что уже говорила десятки

раз:

— В случае опасности лучше бежать в имение!

— Но бывает, что поздно бежать, — резонно возразила Любаша.

— А ты говоришь, Яким сам на себя не похож и беспокоится? — удивленно переспросила

Дуня.

— Очень! Даже ночью всё стучит и стучит.

— Ну-у, внизу непонятно,стемнело уже или нет, — заметила боярышня. — Ты бы уводила

его оттуда.

— Я помогаю оттащить отбитый камень, а потом уже…

Люба нервничала. Яким стал беспокойным, осунулся и не всегда делал порученную ему

работу, а Любаше приходилось из-за этого врать. Яким же всё время долбил этот несчастный

лаз. И только сейчас, озвучивая для боярышни случившиеся перемены с мужем, она по-другому

взглянула на его беспокойство.

— Ну, раз так, то пусть делает, — покусывая губы, решила Дуня. — А ты проверь, чтобы

хитро всё было сделано и лаз оставался неприметным. Я объясняла, как можно замаскировать

ход.

Любаша активно закивала, успокаиваясь насчет мужа. Боярышня не стала говорить, что он

дурной, и Любашу не осудила за потворство ему.

— Скажи Якиму, чтобы в проходе сделал углубление для кувшина с водой. А то коснись

что… — Дуня ожесточенно махнула рукой, понимая, что если действительно коснись что, то

молодым придется худо. — Но днём пусть хоть немного бруски делает, а то зимой ноги с

голоду протянете! — добавила она и Люба опустила голову, поняв, что уличена в лукавстве. И

всё же она набралась смелости:

— Боярышня, я ещё вот чего хотела просить у тебя.

— Чего? — буркнула расстроенная Дуня, чувствуя, что не получается у неё ладно

руководить. Вроде бы делает всё нужное, но жизнь вносит свои коррективы и как на них

реагировать она не знает. Учесть обстоятельства или надавить, заставить делать по-своему?

— Нам бы я Якимом свадебку отгулять, а то в Москве всё впопыхах сделали.

— Теперь уж до осени жди. Люди всё понимают и не осудят.

— У меня уж пузо будет.

— Хм, быстро вы… ну так погуляете на рождении первенца.

— И то верно, — вновь закивала Любаша, теребя запыленный сарафан.

— Ты мне лучше скажи, удобно воду набирать с речки?

— Ой, боярышня! Хорошо! Я кручу ручку, а ведро опускается с обрыва прямо в воду и так

же поднимаю его. А потом сразу опрокидываю в выдолбленное бревно, и вода по ложбинке

течет прямо в бочку. Мне не трудно было бы самой сделать несколько шагов, но так я лишний

раз не тягаю бадейку, а то ведь поставь, подними, потом повыше подними, чтобы в бочку

опрокинуть.

Дуня одобрительно поглядывала на конструкцию из не ошкуренных брёвен, стоящую у края

обрыва. Та ещё новация по доставанию воды из реки, но всё лучше, чем бежать по крутой

тропинке вниз, потом с полной деревянной бадейкой наверх. Да и без мостков ноги мочить

придется. А половинки деревянных труб Яким сделал сам.

Оказывается, трубопровод для воды многим известен и его используют. Бревно пополам, сердцевину вон — и готов акведук! Дуне оставалось только по лбу себя стукнуть, ведь в

Кремле сейчас стоит дубовый водопровод.

— Яким обещал позже надставить бревно и тогда бочку можно держать у самого дома, —

хвасталась Любаша, позволяя себе немного высокомерности, потому что у бояр Дорониных

такого удобства не было.

— Зимой придётся долбить прорубь в реке или ходить за водой в лес к ручью, — осадила

Любашу Дуня.

— Ничё, справимся. Можно и снег стопить, коли непогода. Печь-то долгонько тепло держит.

Дуня посмотрела на Любашку и согласно кивнула. Этой проворной молодице многое по

плечу, потому боярышне и хотелось оставить её подле себя, но без принуждения. А теперь вот

сама помогает ей, и огромная бочка ею выпрошена у Федора для Якима с Любашкой, хотя

чувствует обиду. И была бы Дуня с ней на равных, то высказалась бы по поводу задранного

носа, но разница в положении призывала к осторожности, а то можно не заметить, как

испоганишь кому-то судьбу вырвавшимся в сердцах словом.

Дуняша бросила последний взгляд на симпатичный домик, поморщилась при виде окна, затянутого шкуркой карпа и вернулась домой, пока её не хватились. Осенью Машина

наставница станет её наставницей, а сестра будет во всем помогать ключнице. А пока за Дуней

все присматривают, да уследить не могут!

Но в этот раз, кажется, её искали.

— Дуняша, ты где была? — спросил отец, выйдя из дома, важно засунув большие пальцы за

пояс.

— Так туточки, рядом, — всплеснула она руками.

— И не видела, как возок из монастыря прибыл? — насмешливо спросил Вячеслав. — Ты, дочка, опаску имей. Беспечность твоя может окончиться бедой.

Дуня хотела сказать, что она всегда бдит и ушки держит на макушке, но интереснее было

узнать о монастырском возке. Уж не за ней ли приехали?

— За тобой, доченька, — грустно подтвердил отец. — Мать собирает тебя в дорогу.

Сердце трусливо ёкнуло и затрепетало.

— А обратно? Вернусь ли я?

— Осенью я или