Делай все наоборот - Дарья Калинина

Дождь лил с неперестающей силой, и видимость, без того неважная вообще, упала до нуля. Поэтому Игорь скрепя сердце сбросил скорость до 40 километров в час. Следить за управлением было уже не надо, так как машина все равно не слушалась руля, поэтому он мог полностью посвятить себя вниманию звуков, которые раздавались вокруг него в машине, чтобы вовремя уловить тот момент, когда машина надумает развалиться на части и оставить его в какой-нибудь глубокой луже на дороге.

Поэтому звук приближающегося мотоцикла он услышал задолго до того, как тот поравнялся с терпящей бедствие машиной. Достоинства «Ауди» как средства передвижения после недавней катастрофы можно было смело приравнять к нулю, так что кто-то на мотоцикле или любом другом движущемся средстве, жаждущий подвезти попавшего в беду, был Игорю позарез необходим. А в том, что водитель мотоцикла будет рад подвезти собрата, попавшего в беду, Игорь не сомневался. Для этого им надо всего лишь перекинуться фразой-другой, а потом дело пойдет как по маслу. Единственная загвоздка состояла в том, что водитель мотоцикла, если он ехал на приличной скорости, мог и не заметить, с каким прекрасным человеком ему придется иметь дело. Для того, чтобы заметил, его следует тормознуть, заговорить и задурить голову.

Игорь остановил машину и только успел развернуть ее поперек шоссе, как из пелены дождя выехали мы с Ирой, восседая на краденом мотоцикле. Игорь стоял на последнем месте в списке людей, которых мы хотели бы видеть. Поэтому мы всеми силами стремились уйти от контакта с ним, в то время как он прикладывал массу усилий к тому, чтобы этот контакт состоялся. Он метался поперек шоссе и орал дурным голосом, приказывая нам остановиться. За рулем сидела Ира, и я беспокоилась, что воспитание не позволит ей с легким сердцем переехать живого человека и списать потом все на скользкую дорогу и скверную видимость, а было видно, что все идет к неминуемому столкновению. Если бы мотоцикл вела Мариша, то я бы даже не стала волноваться, просто смирилась бы, и все, но Ира по природе своей была человеком мягким и поэтому прикладывала все силы к тому, чтобы придурок, мельтешащий у нее перед носом, остался жив.

Мотоцикл под управлением Иры сделал в высшей мере элегантную восьмерку, красиво обогнув психа с явно выраженной суицидальной наклонностью и его разбитую и покинутую машину.

– Игорь совсем спятил, – заключила Ира, когда мы вырвались на свободный участок дороги, и обратилась ко мне: – Как ты думаешь, что он забыл в такое время на полпути между городом и Ульяновкой?

– Нас, – сердито ответила я.

– Но откуда он мог знать, что мы будем именно в это время и в этом месте? – удивилась Ира. – И вообще, почему он просил его подвезти?

Этого я знать не могла, но подозревала, что то был особо коварный трюк, чтобы, надавив на нашу жалость, вынудить нас остановиться.

– Не хватало еще через несколько метров встретить Никитина, – поделилась своими опасениями Ира. – Они же с Игорем всегда ходят парой.

Ее заявление повергло меня в транс. Но время шло, а дорога, если не считать струек дождя, оставалась пустынной. Никитин не торопился со своим драматическим появлением на ней.

– Погодка и время выбраны отлично. Они как нельзя подходят для визита к важной особе, – иронизировала я, чувствуя, как дождь долбит по моей голове в усиленном ритме, а вокруг темнота, сырость и холод.

Любое укрытие в такую ночь было предпочтительней открытого всем стихиям мотоцикла. Поэтому я даже обрадовалась, когда мы затормозили возле большого дома, который я смутно припоминала по нашим прошлым похождениям.

– Зайдешь со мной? – предложила Ира. – Не бойся, они очень гостепримные люди, будут рады и мне, и тебе.

«В самом деле, – подумала я, – не мокнуть же под дождем из-за того, что когда-то между нами были недоразумения. Никаких наркотиков мы не нашли, ни в одном убийстве его не уличили, стало быть, Елизар может быть человеком вполне достойным, а все улики против него носили косвенный характер, и потом из-за Маришиных бредней я уже не раз влипала в скверные истории, обижая хороших людей недоверием и подозрительностью».

Так я убеждала себя войти в дом, входить в который решительно не хотелось, но, с другой стороны, мокнуть под дождем в такую ночь тоже приятного мало. Поэтому я почти уже согласилась и даже сделала пару маленьких и нерешительных шажков в сторону нетерпеливо переминающейся с ноги на ногу Иры, когда из кустов донесся шепот:

– Вы что, дуры, затеяли?

Я вздрогнула и сделала попытку упасть в обморок, мне казалось, что я заслужила хоть недолгое забытье. Не дали! Ира вцепилась в меня мертвой хваткой, не хуже Мариши, и начала завывать тонким голоском, что с нее хватит, она больше не может, ей голоса чудятся, она с ума скоро сойдет и так далее. Конечно, упасть в обморок и оставить ее в таком состоянии было бы с моей стороны крайне эгоистично, поэтому я поборола себя и спросила:

– Кто там? – Вопрос неожиданно для меня самой прозвучал буднично, словно я стояла у двери своей собственной квартирки и спрашивала чисто для проформы, отлично зная, что там томится водопроводчик или электрик.

Но в этот раз мне ответил вовсе не электрик. Из кустов вылез мокрый и донельзя злой Гоша, одетый в голубой полиэтиленовый плащ с капюшоном, с которого стекали струи дождя, и высокие резиновые сапоги.

– Приперлись наконец? – сердито спросил он. – Где вас носит? Я вас весь день жду, на работу не пошел. Первый раз, между прочим, за весь месяц.

Последнее замечание явно предлагалось принять во внимание Ире. Но она возмущенно фыркнула и передернула плечами.

– Зачем только, хотелось бы знать? – проронила она, намеренно глядя в сторону. – Без тебя бы не обошлись, что ли?

– Да, ты конченая дура, – констатировал Гоша.

Ира вспыхнула и засверкала глазами. Назревал семейный конфликт, участвовать в котором у меня не было никакого желания. Семейные ссоры и в более комфортной обстановке дело малоприятное, а под проливным дождем вообще сродни кошмару. Кошмаров последнее время у нас хватало, я успела ими пресытиться, поэтому торопливо сказала:

– Гоша, ты ведь не просто ради забавы нас тут ждал столько времени.

– Вот еще, – обиделся он в очередной раз, – делать мне больше нечего, как разлекаться таким образом. Я вас предупредить хотел, чтобы вы не совались к Елизару. Его самого дома нет, а творится там неладное.

– Что ты имеешь в виду? – удивилась Ира. – Опять твои штучки? Вечно ты против моих друзей козни строишь.

– Ничего не строю, – оправдывался Гоша, – я не виноват, что твои друзья сплошь проходимцы. Это видно всякому, кто возьмет на себя труд присмотреться к ним. Всякому, но не тебе.

– У меня прекрасные друзья, – окрысилась Ира. – Не чета тебе, обормоту.

– Так что ты собирался нам сказать? – снова встряла я, так как эти двое, похоже, могли ссориться до умопомрачения.

– Да вот, – презрительно указал на свою рассерженную жену Гоша, – один ее прекрасный друг скрутил вторую ее прекрасную подругу, которая тоже не лыком шита, пробралась в дом и все в нем разнесла. Но дело не в том, что разнесла. Если бы ко мне вломились воры или просто громилы, а мне удалось бы их связать, я сдал бы их в милицию. Эти же в доме Елизара ничего такого не сделали.

– Чего ты несешь? – напустилась на него Ира. – Какие громилы? Кого скрутили?

– Маришу вашу! – потеряв всякое терпение, закричал Гоша. – О чем я вам тут толкую, курицы вы мокрые, вашу Маришу сцапали, когда она грабила Елизара, а теперь, наверное, пытают, потому что иначе отдали бы в руки милиции.

– Что за чушь? – вознегодовала Ира. – Зачем ее пытать?

– А чьи крики я тут слышу уже два часа? – сердито спросил Гоша. – Понятное дело, моя так называемая жена скажет, что это запись видеофильма, но я-то могу отличить фильм от жизни. Говорю вам: в доме неладно.

И словно в подтверждение его слов, из дома раздался громкий женский стон, от которого мороз прошел по коже.

– Слышите? – торжествующе спросил Гоша с таким видом, словно это его рук дело и есть чем гордиться.

– Похоже, ты прав, – неохотно признала Ира.

Я ее понимала. Одно дело прийти к хорошим знакомым пусть даже среди ночи, а другое – знать, что лезешь в паутину, куда уже попала одна жертва.

– Все равно пойду, – решительно сказала я. – А вы бегите за милицией или за кем-нибудь еще, поднимайте на ноги соседей, звоните в Интерпол или местную газету, словом, делайте что хотите, но добейтесь привлечения широких масс, потому что иначе нам не справиться.

– Ты не пори горячку-то, – рассудительно сказал Гоша. – Зачем нам припутывать сюда милицию? Что мы ей скажем? И соседи не пойдут, потому что им не с руки ссориться с Елизаром. А про газету можно вообще забыть, потому что среди ночи ни один журналист сюда не попрется даже ради мировой сенсации, а какая сенсация из вашей Мариши?