Ненавистная жена - Янина Логвин

— Королева, скажи еще!

— Я-яр!

— О господи, Марина… Маринка… ты убиваешь меня!

Я спускаю ногу с кровати, сам наклоняюсь и целую ее спину. Ласкаю грудь. Мы оба уже близки, желание вот-вот готово разбиться между нами, и я выдыхаю, ударяясь в нее и касаясь пальцами клитора:

— Сожми меня…

Чертыхаюсь, когда уже от удовольствия, а не от злости, темнеет в глазах. Слышу, как Марина сама в оргазме бьется подо мной. Хватает ртом воздух и затихает, упав лбом в постель, рассыпав волосы и протянув перед собой руки…

— Какой ракурс. Ну и задница у тебя, Борзова, — правдиво восхищаюсь, игриво куснув ее за оттопыренную ягодицу. — Так бы и съел!

— О, нет, — слышу ворчливое, но сытое. — Даже не думай, Ярослав! Никогда!.. Господи, — она удивленно шепчет, — что ты со мной сделал? У меня нет сил даже встать.

Ответ вдруг находится, неожиданный для меня, когда я, улыбаясь, поднимаю ее на руки, собираясь унести в душ. На сегодня с нас точно хватит, а там посмотрим!

— Любил тебя, жена.

Позже, когда мы уже засыпаем в темноте, и голова Марины лежит на моем плече, я все-таки решаюсь ей признаться, что близок к покупке дома и даже нанял риэлтера, но не знаю, на каком выборе остановиться.

— Какой бы ты хотела?

Она не спешит отвечать, мне уже кажется, что уснула, так тихо шелестит ее дыхание, но я все-таки слышу:

— Не знаю. У меня никогда не было своего дома. Обычный, наверное.

— Но ты же наверняка мечтала.

— Мечтала… когда-то. Но больше не хочу заглядывать в будущее.

— Обычный какой? — я закидываю руку за голову. — В два этажа или один? С верандой или без? С видом на лес или на горы? Или, может, ты хочешь возле реки? С участком под сад? Или лучше в городской черте?

Я вдруг чувствую, как ее пальцы накрывают мои губы.

— Борзов?

— М?

— Купи дом, в котором бы ты хотел родиться. И давай спать.

Глава 23

Рабочий день в офисе начинается, как обычно — с привычной суеты и разговоров.

Мы собираемся с ребятами на короткое совещание в кабинете у бизнес-менеджера и уточняем план задач на сегодня. Определив их, расходимся по рабочим местам и занимаемся каждый своим делом. Так проходит пара часов или больше, я сосредоточено тружусь за компьютером над распределением элементов макета в модульной сетке, и привычно не замечаю короткое отсутствие Максима.

Он возвращается с круассанами для перекуса, не дотерпев до обеда, и плюхается в свое кресло за соседним столом, открывая бумажный пакет.

— Марин, будешь? Смотри, сегодня с шоколадом. Я три взял, могу одним поделиться!

Я давно привыкла к аппетиту друга, поэтому отпускаю смешок, не отрываясь от работы:

— Ну ты и сладкоежка, Зощенко. А впрочем, давай! — неожиданно соглашаюсь.

— Тогда чур кофе делаешь ты! — не теряется Максим. — А я пока разберусь с правками от Дениса. Идет?

— Ладно.

Я встаю из-за стола и иду делать кофе. Вернувшись в кабинет, угощаюсь у друга круассаном и останавливаюсь у окна — я часто здесь стою, чтобы немного размять ноги и подумать над рабочим процессом. Откусив от рогалика кусок, делаю глоток, обдумывая концепцию вида сайта… и вдруг понимаю, что этот кусок у меня буквально встал в горле, а затем в желудке, заставив почувствовать себя нехорошо.

— Зощенко… Ты где их взял — эти круассаны?

— В буфете фойе, а что?

— Да так, ничего, — я хмурюсь, откладывая угощение на салфетку. — Кажется, несвежий попался. Вкус какой-то странный — несъедобный.

— Нормальный вкус — шоколадный, — удивляется Максим, успев справиться с первым круассаном и половиной большой чашки кофе. Пожав плечами, он ловко достает из кармана рюкзака пакетик снека и подкидывает на ладони. — Если не нравится, возьми вот это. Я купил хрустящий копченый сыр со вкусом краба — объедение! Только мне оставь половину, а то еще дуба дам с голодухи!

Но Максим точно не умрет с голода. Во всяком случае, не сегодня.

Едва я слышу «копченый» и «краб», мне разом становится дурно. Да так, что приходится схватиться рукой за подоконник и отступить. К горлу подкатывает тошнота, и я искренне выдыхаю:

— Фу!

— Ты чего, Марин? — изумляется Максим.

— Ничего. Просто убери это от меня, пожалуйста!

— И ничего не «фу», а очень даже съедобное, — ворчит парень, оглядывая упаковку снека, и поворачивается ко мне в кресле. — Слушай, Борзова, ты, случайно, не заболела? Какая-то ты бледная сегодня.

Еще полчаса назад со мной все было хорошо. И совершенно точно я приехала на работу здоровой.

— Нет. Просто… просто голова закружилась вдруг. И душно стало. Ты не против, если я открою окно? Наверняка круассан попался несвежий.

— Марин, на улице дождь и холодина! — останавливает меня Максим. — А ты мерзлячка. Мне потом твой муж по шее даст, что не уследил за тобой! Он мне, между прочим, свои шорты бойцовские обещал подарить! Нет, здесь что-то не то.

— А что может быть «не тем»?

— У меня сестра на пятом месяце беременности, так вот ее летом точно так же от моих креветок воротило. А сейчас она их трескает, будь здоров!.. Эй, Марин, ты куда?!

Но я уже одеваюсь, доставая из шкафа пуховик и шапку. Кладу в сумку телефон, вешаю ее на плечо и выключаю компьютер.

— Максим, я, наверное, не приду сегодня. Мне нужно в аптеку.

— А…

— Срочно! Нет, не говори ничего ребятам. Просто ушла! Скажи, что забыла закрыть дома дверь…

***

Но я ничего не забыла. В том числе и своего прошлого.

Ну вот, это случилось. Я беременна. Все три высокоточных теста, купленных в аптеке, показывают, что уровень гормонов в моем организме изменился, и виной этому моя изменившаяся личная жизнь. Новость еще не успела осесть в сознании, а паника уже подступает к ногам, вползает под кожу знакомым холодком и ледяными щупальцами оплетает тело. Затапливает собой каждую клеточку, с новой секундой сильнее сдавливая дыхание.

Мне дурно, плохо и тревожно одной в тишине пустого дома. Живот сжимают тиски страха, и я, откинувшись на стену,