Нежное укрощение ярости - Лули Тан Цу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы поднялись на борт, пилот показал нам на наушники и я, по примеру Яра, надела наушники.
Зашумел двигатель. Гул нарастал. Сначала медленно вращающийся винт, набирал скорость. Я почувствовала легкую вибрацию. Это было очень волнительно. Я смотрела на Яра. Тот сидел спокойный как египетская пирамида. Будто вообще ничего не происходит, и задумчиво смотрел в окно.
Двигатель набрал обороты, винт запел с какими легкими отсечками, будто щелчками и вертолет оторвался от земли. У меня перехватило дыхание, а сердце ухнуло куда-то в солнечное сплетение.
Вертолет набирал высоту. Дороги превратились будто в узкие тропинки, а дома стали словно игрушечными.
Я смотрела то в окно, то на Яра. Но вскоре — только на Яра. Я не могла налюбоваться им. Такой сильный могучий, уверенный и спокойный. Я никогда так себя не чувствовала, как сейчас рядом с ним. Казалось, что пока он рядом, вообще никаких нерешаемых проблем не существует.
И при этом, мне вообще ничего делать не нужно. Все сделает он. Этот зверюга все держит под своим контролем. Сам принимает решения, сам делает выводы и сам предпринимает нужные шаги. Ему не нужны ни чьи советы, он ни в чем не сомневается.
«Неужели он теперь мой, — подумала я, но тут же осекла себя, — нет, не так, неужели я теперь принадлежу ему». Да, так было бы сказать правильно. Не получится с таким мужчиной быть на равных, не получится стать ему партнером и даже не получится быть второй половинкой. Ему можно только принадлежать. Как хозяину.
Можно раствориться в нем, можно сделать все, чтобы и он нуждался во мне, но его нельзя приручить и принудить к чему-либо. Думая об этом, я чувствовала, что хочу только этого — принадлежать ему.
И чтобы было так, как сейчас. Несмотря на то, что мы летим в вертолете, а я никогда не летела и, в общем-то, можно сказать, что боюсь летать в принципе — мне не страшно. Потому, что он рядом. Несмотря на то, что какие-то подонки угрожают моим родителям — я спокойна, потому что он сказал, что все решит.
И нет причин не верить. Одного взгляда на него достаточно, чтобы понять — Яр тот мужчина, который слов на ветер не бросает и за слово свое несет ответственность.
— Как же я тебя люблю, — я была уверена, что сказала это про себя или шепотом, и этот шепот все равно не расслышать из-за гула.
Но Яр глянул на меня и улыбнулся.
«Наушники! — спохватилась я, — в них все слышно!».
Я почувствовала, как вспыхнули щеки и стала смотреть в окно, чтобы не проделать в Яре дыру своим взглядом и еще чего-нибудь не выдать этакого.
Вертолет нес нас в мой родной поселок к моим родителям, и волнение понемногу возрастало и нарастало. Теперь я переживала не только за них, но и за Яра. Это ему предстоит совсем скоро решать вопросы с этими гадами, будь они неладны.
Глава 36. Кто есть кто
Вертолет сел неподалеку от поселка, там, где была подходящая для этого полянка. Перепугал бокастых коров, но привел в восторг мальчишку, что следил за ними.
Тот разом забыл о своих подопечных и побежал к вертолету, радостно размахивая руками, будто сам он маленький вертолет. Напомнил мне Марата. В сердце приятно заныло. Сквозь все навалившиеся проблемы все отчетливее проступала возможность близости. Марат станет моим… Дальше я боялась думать. Боялась поверить. Я то и дело поглядывала на Яра, и, нет, поверить не могла. Этот красивый, могучий мужчина… мой?
Пилот сказал нам, что ему велено дождаться нас и доставить обратно. Мальчишку он пустил в кабину, и счастью мальчугана не было предела. Я сделала себе отметку на будущее, если оно случится со мной, упросить Яра взять Марата с собой в вертолет, чтобы Марат улыбался так же открыто, как этот мальчик.
Будущее было зыбко, на носу угрозы и коллекторы. Но я не могла заставить себя всерьез думать об этом, рядом был Яр, он сказал, что все решит. И это было так твердо, непоколебимо. Я словно шла за ним и собирала цветочки, любовалась пейзажем, пока он впереди разгребал на моем пути завалы и камни. Так мой отец делал для нас с мамой, чтобы мы наполняли его жизнь уютом и красотой.
Когда пилот заглушил двигатель, и винты остановились, мне показалось, что я оглохла от обрушившийся на меня тишины поля, виднеющегося вдали леса. После бурной Москвы, после теплохода, где тоже никогда не было тихо, здесь, казалось, полянку и сам поселок накрыли звуконепроницаемым куполом.
Но вскоре звуки дали о себе знать. Совсем другие, не такие как в городе. Мягко шелестела листва. Щебетали какие-то птицы и стрекотали кузнечики, шуршали по траве коровы. Как же я соскучилась по этой умиротворяющей музыке мира. И как не вязались с солнцем, травой и коровами какие-то проблемы. Все-таки город остался мне чужд, душа моя раскрывалась птицей здесь.
Яр потянулся всем своим могучим телом, глубоко вдохнул и сказал на выдохе:
— Хорошо-то здесь как! Умиротворяет.
Я улыбнулась. Ему шла природа, он здесь смотрелся даже еще гармоничнее, чем в городе. Его сила и мощь скорее были природными, нужными и уместными здесь, а не в городе. Но он — дитя города. А я… если скажет, я буду с ним там, где он посчитает нужным.
Хотелось завалиться с ним в траву и цветы здесь на полянке и… но сейчас было не до этого. Нужно было спешить.
Яр взял меня за руку, моя ладошка утонула в его ручище, горячей, сильной, и мы пошли к поселку. Я знала, что до дома родителей идти всего минут пятнадцать, и мне хотелось, чтобы эти пятнадцать минут длились как можно дольше. Чтобы моя рука в его руке. После всех метаний я не могла расслабиться и поверить, что так и будет дальше — через пятнадцать минут, завтра, через неделю. Поэтому я каждой клеточкой была в его руке, каждое биение сердце было там — в его руке. Я поглядывала на него сбоку. Я дышала им, полем, солнцем. Это был мой момент. Сейчас.
А потом я запнулась. Из-за того, что смотрела на Яра. И полетела носом вперед. Яр подхватил меня — нежно, бережно, поставил на ноги и наклонился
