Один плюс один - Джоджо Мойес
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что бы вы хотели поесть?
– Что угодно. – Его рот словно был набит пылью.
Пауза.
– Э-э-э… Хотите, я расскажу вам о наших сегодняшних специальных предложениях? Или самых популярных блюдах?
Всего лишь вопрос времени.
– Мы весь день подаем завтрак Бернса.
– Отлично.
– И еще… Вы хотите завтрак Бернса?
– Да.
– С белым или серым хлебом?
– Все равно.
Эд чувствовал на себе взгляд официантки. Она что-то написала, аккуратно заткнула блокнот за пояс и ушла. Эд сидел и смотрел на газету на пластиковом столе. В последние семьдесят два часа ему могло показаться, что мир перевернулся вверх дном, но это были лишь цветочки по сравнению с тем, что его ждет.
– У меня клиент.
– Это займет меньше минуты. – Эд глубоко вдохнул. – Я не приеду на папин обед.
Короткая зловещая пауза.
– Я надеюсь, у меня слуховые галлюцинации?
– Увы, нет. Кое-что случилось.
– Кое-что?
– Я потом объясню.
– Нет. Подожди. Не клади трубку.
Он услышал, как Джемма закрывает трубку рукой. Возможно, сжимает ее в кулаке.
– Сандра. Мне надо поговорить. Вернусь через…
Шаги. А затем, словно кто-то вывернул ручку на полную громкость:
– Серьезно? Ты что, издеваешься, сволочь? Ты серьезно?
Эд смотрел на кабинку на другой стороне зала. Пожилая пара сидела бок о бок и молча и аккуратно ела рыбу с картошкой. Эд решил, что сейчас подходящее время, чтобы сообщить сестре новость. Хуже уже не будет.
– Мне очень жаль.
– Ушам своим не верю. Просто не верю. Обед завтра, Эд. Ты хоть представляешь, сколько труда мама вложила в его подготовку? Дейрдра, Саймон, Грэхемы, та пара соседей, о которых они вечно судачат? Придут все. Придут, потому что мама и папа хотят тобой похвастаться. Ты представляешь, как они по тебе соскучились? На прошлой неделе папа подсчитал, как давно они тебя не видели. С декабря, Эд. Четыре месяца. Четыре месяца, в течение которых отцу становилось все хуже, а ты не делал ни хрена полезного, только присылал ему какие-то дурацкие журналы.
– Он сказал, ему понравился «Нью-Йоркер». Я думал, это его развлечет.
– Он почти ни хрена не видит. Ты бы знал, если бы не поленился приехать. Ему нравятся чертовы журналы, если кто-то читает их вслух. А маме ужасно скучно читать длинные статьи, от которых у нее мозг вытекает через уши. – Джемма все трещала и трещала. Казалось, Эду в ухо направили фен, включенный на полную мощность. – Мама ужасно по тебе соскучилась. Приготовила на папин день рождения твои любимые блюда, а не папины. Вот как она по тебе соскучилась! И за двадцать четыре часа до обеда ты заявляешь, что не можешь приехать? Так просто? Без объяснений? Что за чертовщина? Я тебе не верю. Я защищала тебя перед тетей Шилой, когда она говорила, что ты важничаешь из-за своей работы, что ты становишься слишком большой шишкой для собственной семьи. Но сейчас мне начинает казаться, что она была права.
У Эда горели уши. Он сидел с закрытыми глазами, а когда он открыл их, было без двадцати два. Прошли уже больше трех четвертей олимпиады. Эд подумал о Танзи, о том, как она сидит в университетской аудитории, склонившись над бумагами, а на полу вокруг нее валяются лишние очки. Эд всем сердцем надеялся, что при виде листка с цифрами девочка расслабится и сделает то, ради чего появилась на свет. Он представил, как Никки бродит вокруг здания, возможно, пытается найти укромный уголок и покурить.
А затем Эд представил, как Джесс сидит на сумке с вещами, рядом с ней лежит пес, ее руки сложены на коленях, словно в молитве. Она верит, что, если как следует захотеть, хорошие вещи наконец-то случатся.
– Ты позор рода человеческого, Эд. Я серьезно. – Сестра давилась слезами.
– Знаю.
– Да, и я не стану им говорить. Не стану делать за тебя твое грязное дело.
– Джемм! Пожалуйста… на то есть причина…
– Не смей даже думать об этом. Если ты собираешься разбить им сердце – разбивай. С меня хватит, Эд. Поверить не могу, что ты мой брат.
Эд с трудом сглотнул, когда сестра положила трубку. Протяжно выдохнул, содрогнувшись. Какая разница? Это лишь половина того, что все сказали бы, узнав правду.
А так он всего лишь бессердечный, слишком успешный сын. Слишком занятый, чтобы повидаться с семьей. Это лучше, чем жалкий неудачник. Позорище. Человек, разбивший отцу сердце.
Именно тогда, в наполовину пустом ресторане, сидя на банкетке, обтянутой красным кожзаменителем, и глядя на медленно стынущий завтрак, который он не собирался есть, Эд наконец осознал, как сильно скучает по отцу. Он отдал бы все, лишь бы отец одобрительно кивнул ему, нехотя расплылся в улыбке. Эд пятнадцать лет не скучал по дому, с тех пор как покинул родные стены, и все же внезапно его захлестнул необоримый приступ тоски. Он сидел в ресторане, глядя через грязноватое окно на машины, несущиеся мимо по шоссе, и что-то не вполне понятное накатило на него, словно гребень высокой волны. Впервые за всю свою взрослую жизнь – несмотря на развод, расследование, историю с Диной Льюис – Эд Николс обнаружил, что едва сдерживает слезы.
Он сидел, прижимал ладони к глазам и выпячивал подбородок, пока не осталось лишь чувство давления зубов друг о друга.
– С вами все в порядке?
Взгляд молодой официантки был слегка настороженным, как будто она прикидывала, стоит ли ждать от него неприятностей.
– Все хорошо, – попытался заверить он, но голос надломился. Она явно не поверила, и он добавил: – Мигрень.
Ее лицо немедленно расслабилось.
– О! Мигрень. Сочувствую. Ужасная штука. У вас есть лекарства?
Эд покачал головой, не доверяя собственному голосу.
– Я так и знала, что дело неладно. – Официантка постояла перед ним. – Сейчас.
Она подошла к стойке, держась за затылок с замысловатым пучком. Наклонилась, нащупала что-то невидимое и медленно вернулась к Эду. Оглянулась и бросила на стол две таблетки в фольге:
– Разумеется, я не должна давать клиентам таблетки, но эти просто отличные. Мне больше ничего не помогает. Только не пейте кофе, от него еще хуже. Я принесу воды. – (Моргая, Эд посмотрел на нее, затем на таблетки.) – Не бойтесь. Ничего противозаконного. Просто таблетки от мигрени.
– Вы очень добры.
– Подействует минут через двадцать. Но потом – о! Какое облегчение!
Официантка улыбнулась, сморщив нос. Эд заметил, что у нее добрые глаза. И милое открытое лицо. Опыт еще не стер с него живые эмоции.
Девушка забрала его кофе, словно чтобы защитить его от самого себя. Эд вспомнил Джесс. Хорошие вещи случаются. Порой когда их меньше всего ждешь.
– Спасибо, – тихо сказал он.
– Пожалуйста.
И в этот миг зазвонил его телефон, взорвав тишину придорожного кафе. Эд поспешно приглушил звук, глядя на экран. Номер незнакомый.