Школа наемников - Виктор Глумов

— Любимый! Ты вернулся! Мне так без тебя плохо было!

Артур оттолкнул ее и обратился к дрожащему Грымзе:

— Где Ника?

— К-кто? Н-н-н...

— Жена моя где? — Артур бросился в свой домик.

На его постели дрых Обрез в обнимку с незнакомой

сисястой бабенью. Артур выволок обоих на улицу. Об­рез сначала попытался рыпнуться, но при виде черной формы стух.

Из борделя высыпали батины жены, упали ниц и за­выли: спаситель-де, избавитель! Сначала Артур думал, что и Ника там, ворвался в коридор, пробежался по комнатам. Нет.

Что они с ней сделали?

Ирена ревела в голос. Денёк если и очнулся, призна­ков жизни не подавал. Грымза пятился к воротам. По­стояльцы попрятались. Люди Яна тоже притихли, с омеговцами связываться — себе дороже. Какая разница, кто хозяин, главное, чтобы платили исправно.

— Ника! — крикнул Артур. — Ника, где ты?

Сначала он не заметил силуэт, возникший возле ста­рого самохода. Мгновение — и грязное существо в об­носках метнулось к Артуру, упало на колени и прижа­лось к ногам. Она была похожа на старуху: белые воло­сы спутаны, рубаха порвана, ноги в пыли.

— Я знала, что ты придешь, — едва слышно шепнула Ника.

Артур сел рядом, приподнял ее голову за подборо­док: на пыльных щеках блестели влажные дорожки, а в синих глазах плясали искры.

— Что с тобой, Ника?

— Артур... я специально так, чтобы не трогали... что­бы не в бордель! Я противная, да?

— Самая лучшая! — Артур вытер слезы на ее щеках и увел в дом. Усадив девушку на кровать, выбежал к Лексу.

— Не передумал служить? — спросил Леке, созерцая родные окрестности. — Как тут все изменилось!

— Нет, — Артур мотнул головой. — Я ведь смогу сю­да возвращаться?

— Сможешь, но не часто. — Леке обратился к солда­там: — Дерьмо — на улицу.

Сообразив, что его собираются тащить за ноги, Ром­ка с протяжным всхлипом «очнулся», поднялся и поко­вылял к воротам, не оборачиваясь. Следом волочились Грымза и голый Обрез с бабой, прикрывающей срам ла­донью.

— Смотрите мне! — крикнул лейтенант и для остра­стки выстрелил в воздух — люди побежали. — Только суньтесь сюда!

Похоже, Леке не врал, что от него прежнего ничего не осталось. Артура бы тоска заела по родным местам, этому же хоть бы что — равнодушно озирается, разгля­дывает незнакомые лица. Шлюхи лыбятся ему, тела де­монстрируют.

Или тянет только туда, где ты был счастлив? Был ли счастлив Леке? Вряд ли.

— Леке...

Лейтенант вздрогнул, обернулся, чуть склонил голо­ву набок.

— Мой дом отныне и твой, — продолжил Артур, — ты можешь прийти когда захочешь и взять что понравится.

— Спасибо, друг, — Леке, прищурившись, обвел взгля­дом окрестности, — но мой дом — Цитадель. Даю тебе время до утра, наведи тут порядок. Завтра служба по расписанию.

Солдаты устремились к воротам вслед за команди­ром. Застонали ржавые петли, выпуская гостей. Взреве­ли моторы грузовиков. Все еще не веря в происходящее, Артур, не снимая формы, вылил на голову ведро воды.

Глава 27

ВЫЖИВАЮТ — ПООДИНОЧКЕ

И

дут! Идут! — крикнули с дозорной башни.

Тело, возглавивший крепость после смерти Бороды, перекрестился. Вот и всё.

Кактусовка закончилась ночью, и люди еще не про­спались. Пришлось врываться в пропахшие перегаром хижины и пинками выгонять дрыхнущих мужиков на боевые посты.

«Облава, облава, облава!» — разносилось над посел­ком. Завыли бабы, мужики схватили карабины и заня­ли места у бойниц. Тело бегал между ними и давал рас­поряжения. Взобрался на дозорную башню: по долине, окутанные рыжей пылью, катили сендеры. Над ними кружили падалыцики. Сердце екнуло, Тело снова пере­крестился. Только бы вышло на этот раз!

Его люди готовились принять бой, и до старосты им не было дела. Тело спустился, воровато оглядываясь, просочился в дом Бороды, надавил на гладкий камень в стене — стена подалась в сторону. Спрятавшись в укры­тие, он вернул стену на место, обнял жену и забормотал молитву. Вскоре его бормотание перекрыл автомат. Кто- то заорал и шмякнулся о камень. Жена всхлипнула, за­скулила, Тело зажал ей уши. Там, за стенами укрытия умирали его люди, и сердце обливалось кровью.

* * *

Очнувшись, Петр тотчас принялся хлопать по щекам Авдея, но тот никак не хотел приходить в себя. Орва и мальчишек на плато не было. От укрытия медленно уда­лялись омеговские грузовики.

Подставили? Предали?

Став у обрыва, Петр обматерил щенков и собрался уже искать путь к отступлению, но увидел вдалеке клу­бы пыли. Вскоре проступили очертания сендеров. Об­лава! Мальчишки не соврали. Прижавшись к земле, Петр пополз в тень.

* * *

Не успел 1ус выбраться из предгорий, как разглядел гру­зовики, движущиеся навстречу.

— Мальчики, — скомандовал он, — по укрытиям!

Четверняшки закружили по окрестностям, устрои­лись меж камней.

«На облаву не похоже, — думал 1ус, лежа на животе; рядом кряхтел Рыло. — Значит, омеговцы едут забирать своих щенков. Как бы Кир не изъявил желание покви­таться. Понятное дело, что никто ему не позволит, но небольшая вероятность все равно есть».

— Долго еще? — заныл Рыло. — Камень в пузо давит!

— Терпи! — рявкнул 1ус и смягчился: — Опасно ведь. Враги там.

Грузовики прогрохотали мимо. Подождав, когда они пропадут из вида, Гус, пригнувшись, потрусил вперед.

— Мальчики, за мной! Порось, не распрямляйся — за­метят!

Пятно некроза, отрезавшее путь к его пещере, исчез­ло, осталась черная, будто обожженная земля, покры­тая ожоговым струпом. Гус с опаской покосился на стру­пья, сломал палку, ткнул в черноту, почесал в затылке и скомандовал:

— Обходим.

Упырь, проигнорировав приказ, ломанулся в некроз, попрыгал на корке и оскалился:

— Ы чиво бояться?

Выходит, и Упырь говорить умеет, молчун просто. Рыло указал на брата и вопросительно посмотрел на Гуса:

— Ы?

— Идем, — махнул рукой Гус и ступил на почернев­шую землю. Зажмурился, съежился, но ничего с ним не случилось.

Сначала он шагал с опаской, потом уверенно по­трусил за братьями. Чернота рассыпалась под ногами и взлетала угольной пылью. Вскоре она осела на Гу­са и его попутчиков черной пудрой, и они уподоби­лись обугленным трупам, которые почему-то продол­жали жить.

Когда до пещеры осталось всего ничего, наперерез выскочили четыре оборванца, заросшие бородами по самые глаза. Увидев пятерых угольно-черных людей, они заорали и ломанулись в сторону старого города. Братья взяли их на мушки, но без приказа не стреляли. Оборванцы не замечали стволов, в их расширенных зрачках застыл животный ужас.

— Валите отсюда, — задыхаясь, прохрипел рыжий веснушчатый мужик, — о-облава! — Махнул рукой на юг и побежал дальше.

Порось отшвырнул обрез и бросился следом за ры­жим, захваченный чужим страхом.

— Стоять! — приказал Гус.

Порось застыл.

— Подбери оружие.

Приказ тотчас был выполнен. Мальчики растерянно смотрели на «дядю», и теплота разливалась в его груди. Он нужен, его любят и ценят!

— За мной, мальчики, — ласково сказал Гус, — тихо, тихо. Не стреляем.

Облава гремела далеко. Иногда долетало эхо выстре­лов. Гус спешил к дому как мог, припадая на больную ногу. Можно, конечно, попросить, чтобы его понесли четверняшки, но братья шагали «коробочкой», ощерив­шись оружием, и так Гусу было спокойней. На душе его пели птицы, он улыбался.

Все было, все! Гус хромал по обвалам, огибал камни и прислушивался к далеким крикам. Жены были, положе­ние в обществе было, древние книги. И в книгах, и в жиз­ни одна мораль. Ты — сам по себе. Никто не позаботит­ся о тебе лучше, чем ты сам. Никого ценнее себя самого нет у человека! Только тот победит, кто помнит об этом. Сколько героев древности ошиблись, взвалив на плечи груз заботы... И весь мир на них ополчился. А кто забо­тился о себе, кто был разумным эгоистом[2], тот жил себе прекрасно и плевал на общественное мнение. Пусть не­удачники бранятся за спиной, кому какое до них дело?!

Гус знал, как жить. Гус знал, что делать.

Время шло. Почти стемнело. Гус решил не ждать вос­хода луны: здесь, у самого дома, он помнил каждый ка­мень. Сосредоточенное сопение братьев успокаивало и придавало сил.

— Скоро будем дома, мальчики, — проворковал Гус, — дома много еды, есть вода. Завалим вход в пещеру кам­нями — никто нас и не увидит. Пересидим эту облаву, зато потом выйдем из дому хозяевами Полигона! Мы с вами вместе всё сможем!

Не доходя до ловушек, Iyc приказал мальчикам взять­ся за руки. Еще не хватало, чтобы братья повторили судь­бу девки. Обидното как! Аппетитная была девица, а по­ди ж ты — убилась. И дурак этот омеговский мясо не со­хранил. Наверное, уже подпортилось, не засолить даже.

Четверняшки вслед за 1усом пробрались к пещере.

Вопли и выстрелы слышались уже не так далеко, можно было различить рев двигателей. Iyc протиснул­ся в пещеру. Здесь царила абсолютная темнота.