Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Проза » Советская классическая проза » Собрание сочинений в 5 томах. Том 3 - Семен Бабаевский

Собрание сочинений в 5 томах. Том 3 - Семен Бабаевский

Читать онлайн Собрание сочинений в 5 томах. Том 3 - Семен Бабаевский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 55 56 57 58 59 60 61 62 63 ... 100
Перейти на страницу:

— Совестно стало, — сказал Холмов. — Пусть бы это делал какой старик сторож, а то ведь…

Холмов не договорил. Привалился спиной к соломе и задумался. Кузьма собрал корки и отдал коню. Кузьма Крючков ел не спеша, косился на Кузьму своим лиловым глазом. А сумерки густели, укрывали степь. Незаметно стемнело. Не видно было ни бахчи, ни куреня. Кузьма сказал, что пора ложиться спать, и отдал брату свою бурку.

— Возьми. И постелишь ее, и укроешься его.

— А как же ты? — спросил Холмов.

— Пустяки. Залезу в скирду, как медведь в берлогу. В соломе, братуха, спать удобно — и мягко и душисто.

Без особого труда Кузьма сделал в скирде отверстие, влез в него и оттуда, как из норы, сказал глухим голосом:

— Спи, братуха. В дорогу тронемся до рассвета. Надо по холодочку выбраться на тот тракт, какой идет к Армавиру.

И после этих слов в скирде послышалось сопение, а потом тихий, с перерывами храп. Холмов слышал безмятежный храп и завидовал брату. «Счастливая душа, — думал он. — Только что улегся и уже спит себе, как малое дите…»

Глава 12

Застыла степная тишина. Высокий черный шатер неба, ядреные звезды над головой.

Холмов лежал и думал:

«А что, собственно, даст мне эта пешая прогулка по родной земле? Разве только то, что увижу близкие сердцу места и вспомню молодые годы. Те люди, для которых еще совсем недавно я был лицом важным, теперь, встречаясь со мной, не узнают, кто я и кем был. Вот и эта самонравная бахчевница тоже не узнала. Потому-то и говорила со мной так смело, не так, как говорила бы, если бы знала, кто я. Как это она смешно сказала? „Отчего, дедусь, такой квелый?“ Ну и что? Неужели из-за того, чтобы узнать, как люди будут с тобой говорить, принимая тебя за простого человека, нужно было пешком идти столько километров?»

Ему правилось то, что он лежал под скирдой, укрывшись буркой, что всем телом чувствовал степной покой и теплый запах соломы. Было в этом что-то новое, необычное. Нравилось и то, что он мог идти по дорого, как ходят все, или лежать под скирдой, как лежит Кузьма, и смотреть на звезды. Выходец из народа, он понимал: жизнь обычная, как у большинства людей, сопряжена с невзгодами, требует порой и лишений, и физического напряжения. Он же за многие годы привык к жизни иной, без бытовых лишений и неудобств. Привык завтракать, обедать и ужинать в определенные часы, имея на столе как раз те продукты, какие были рекомендованы врачом. Тут же, в дороге, ничего этого не было. Вчера вынимал из огня печеную картошку, очищал от кожуры, подсаливал и ел. Сегодня ужинал арбузом и хлебом. В своем новом положении он чувствовал себя так, будто играл на сцене чужую, неприятную для него роль, и играл прескверно.

Его огорчала бездеятельность. У него не было забот, ему не приходилось вмешиваться в какие-то дела, давать какие-то советы, указания. С чувством внутренней тревоги он думал о том, что теперь сможет увидеть жизнь такою, какая она есть, услышать то, что раньше, может быть, услышать не мог, что от него под всяческими предлогами скрывалось. И одним из таких предлогов было то, что Холмову-де некогда, что у него-де есть дела и поважнее. «Все это так, и все же я невольно спрашиваю себя: зачем мне теперь все это? — думал Холмов, глядя на звезды. — Кому нужно это мое усердное исполнение несвойственной мне роли? Ну, допустим, проходя инкогнито по станицам и хуторам, я увижу и услышу то, чего раньше не видел и не слышал? А потом что? Напишу об этом научный трактат? Право же, я выгляжу наивным, и в моем пешем путешествии есть что-то смешное. Вот уже белеет восток, скоро взойдет месяц. Значит, уже далеко за полночь. Тишина, я лежу под скирдой и размышляю. Думы и думы — сколько их… Может быть, то, что я делаю теперь, следовало сделать раньше! Взять бы да и пойти пешком по Прикубанью? А что дает мне теперь это мое „хождение в народ“? Ну, встретил юную бахчевницу с ружьем. Ну, узнал, что она ворует колхозные арбузы и сама, наивно улыбаясь, говорит, что это и есть воровство. И что? Возле этой скирды случайно еще раз убедился, что плохо мы воспитываем подрастающее поколение, И все. Завтра снова дорога, снова встречи, снова ночевки. Увижу другую Галю или Валю, дядьку Акима или тетку Дарью. Они станут говорить со мной откровенно, потому что не знают, кто я. И что?»

Спал он тревожно и, как ему показалось, мало. Проснулся и увидел, что осколок месяца уже зацепился за сторожевую вышку. Земля стала мокрая, росинки на траве, на стерне слабо серебрились. Хорошо были видны и лежавший возле скирды Кузьма Крючков без седла, и забурьяневшая проселочная дорога, и курень с вышкой. Холмов смотрел на курень и думал о том, что с бахчевницей они поступили нехорошо: арбузы взяли, а не заплатили. «Надо вернуть девушке деньги, — решил он, доставая из кармана рубли. — Пойду-ка я сам».

Он осторожно приблизился к куреню, у входа увидел блестевший колесами велосипед и услышал голоса:

— Катя, и чего так долго не приезжала?

— Да, приедешь быстро, — отвечала другая девушка, наверное, Катя. — С грузовиком получилась волынка. Автоколонна обещала, а когда ребята пришли, им отказали.

«Вот оно как, подслушиваю чужие тайны, — думал Холмов. — На сердце у меня непривычный холодок, наверное, оттого, что давно уже не испытывал такого чувства. Да и в том, что я стою возле куреня, тоже есть что-то такое, чего у меня раньше не было. И что это за Катя? И о чем они говорят? А вокруг и эта предрассветная тишина, и эти первые птичьи голоса в траве и на бахче, и эти блестящие от росы арбузы, и этот серп месяца над степью. Это и есть жизнь, и от ощущения ее рождается приятный холодок на сердце».

— Ну как, Галя? Есть выручка?

— Плохая из меня торговка. За весь день продала на четыре рубля.

— Что так мало?

— Совестно. Были еще два рубля, да нету. Возле скирды ночуют какие-то старики с конем. Кто такие и куда едут — не знаю. Купили два арбуза, а потом начали срамить. Ну я и вернула деньги.

— Вот это, Галя, зря. Нам каждый рубль дорог.

— Стыдно же, Катя! Один старик начал поучать, что колхозное добро воровать нельзя. Вся покраснела, прямо хоть сквозь землю провались.

— Надо терпеть. Они же тебя не знают.

— А воровкой считают.

Небольшая пауза.

— Ну, шут с ними, со стариками и с их рублями. Слушай меня, Галя. Грузовик ребята обещали раздобыть. Это — первое. Второе — на совете бригады решили духовой инструмент не покупать.

— Почему? А как же наши музыканты? Обидятся.

— Не обидятся, ребята сознательные! В этом году решили купить одно пианино для школьного музыкального кружка.

— Это сколько же нужно?

— Шестьсот или семьсот рублей. Арбузов-то у нас много. Только бы продать выгодно.

— Как их продать? Надо везти на базар. А на чем? Что-то обещанный грузовик не едет.

— Приедет! Ребята грозились меня обогнать.

«Так вот, кто она, эта юная бахчевница с ружьем, — думал Холмов. — А я-то стыдил ее, поучал».

От того, что он услышал, Холмову стало неловко. Он положил деньги на седло велосипеда и, понуря голову, быстро ушел к скирде. Разбудил Кузьму. Тот вылез из соломы и удивился: не ждал, что брат проснется первым и в такую рань.

Еще только-только начинал бледнеть восток, когда братья Холмовы, ведя на поводу оседланного коня, тронулись в путь. Проходили мимо куреня и видели, как к бахче подкатил грузовик и как юноши рассыпались по бахче.

— Мальчики! — кричала Галя. — Будете носить только те арбузы, какие я отберу. Я могу выбирать спелые!

— Что же это получается, братуха? — Кузьма замедлил шаг. — То одна бахчевница продавала нам чужое добро, а теперь эта ватага гуртом крадет кавуны? Машину даже пригнали. Значит, повезут на базар!

Холмов не ответил. Кузьма смотрел на грузовик, куда ребята приносили свежие, умытые росой арбузы, и сокрушенно качал головой. Тяжело вздохнул и сказал:

— Ведь это что же происходит с подростками? Чему они научились? Беда! — И к Кузьме Крючкову: — Ну, ты! Чего поглядываешь на бахчу? Кавуна захотел? Плетка тебе нужна, а не кавун! Ну, шагай, шагай!

Глава 13

Потянулись все те же однообразные поля. Так же, как и вчера, палило солнце, и так же дул ветер — то порывисто, то совсем слабо. И так же, как вчера, тут и там гудели моторы, и могучие их голоса тревожили сердце.

Вблизи гусеничного трактора, горячего и окутанного пылью, братья остановились. У рычагов управления сидел коренастый парень в измятой кепчонке, и Холмов подумал, что когда-то и он вот так же управлял трактором. Не гусеничным, а колесным, марки Путиловского завода. Поблескивали начищенные траки, как шпоры, и безответный трудяга, натужась, потянул плуг мимо Холмова. Над лемехами курчавилась пыль. Грачи стаями накрывали взрыхленную землю. Тракторист поправил кепчонку и, блестя зубами и глазами, тепло и дружески посмотрел на Холмова, как бы говоря ему: «Ну чего, дружище, стоишь? Садись, поедем! Или уже позабыл, как ездят на тракторе?»

1 ... 55 56 57 58 59 60 61 62 63 ... 100
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Собрание сочинений в 5 томах. Том 3 - Семен Бабаевский торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Вася
Вася 24.11.2024 - 19:04
Прекрасное описание анального секса
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит