Сам себе властелин 4 (СИ) - Горбов Александр Михайлович

— Как скажешь, тебе видней. Тогда собери мешочек с камнями, я заберу, как гномы приедут. И открой мне дверь, в конце концов! Что я как бедный родственник здесь стою.

— Ой, да-да, конечно, уже.

Выходя из Казны, я мимоходом ухватил кинжал, валявшийся на полочке. Мне как раз нужен был такой, чтобы вскрывать письма.

— Эй! Куда без записи! Отчётность же…

— Казна, ты у нас кто? Ты магическая сущность, созданная для моего удобства. Так?

— Ну, да. Наверное.

— Значит и делай, чтобы мне удобно было. Я взял, ты записала. Не надо меня напрягать бумажной волокитой, поняла?

Я уже закрывал дверь, но расслышал приглушённое ворчание:

— Ну да, как деньги, так “Казна дай”, а как в журнале расписаться, так никто. Сама, всё сама. Никто не поможет, отчётность не принесёт…

Вот интересно, создатель Казны её специально такой нудной сделал или случайно вышло?

Не знаю, магия это или особое свойство Владыки, но в своей башне я точно знаю, один я здесь или нет. В этот раз у меня даже мурашки побежали от чужого присутствия. А пальцы сами взялись за рукоять кинжала, взятого из Казны.

— Добрый вечер, Ваня.

Голос невозможно было не узнать.

— Здравствуй, моя госпожа!

Я низко поклонился. Калькуара улыбнулась мне в ответ. Она стояла возле книжных полок и что-то крутила в руках.

— Извини, решила посмотреть на эту вещицу без спроса.

Подняв руку, она показала мне браслет, привезённый из поездки к оркам. Зеленокожие мастерски работают с серебром, создавая потрясающие вещи. Увидев эту красоту, я не смог удержаться и выторговал украшение у мастера-кузнеца.

— Тебе уж точно можно.

Калькура повертела драгоценность в пальцах, рассматривая узор.

— Ваня, ты знаешь традиции? — она пристально посмотрела на меня. — Хотя нет, откуда тебе.

Я развёл руками. Ну да, мумий редко такое рассказывает, считая приметы и обычаи предрассудками.

— Браслеты на помолвку положено дарить парные.

— Одинаковые?!

Ну, попал! Где брать второй? Срочно искать ювелира, готового повторить работу? Или снова ехать к оркам?

— Нет, — Калькуара рассмеялась, — успокойся. Среди тёмных симметрия не ценится.

Фух, успокоила.

— А чтобы тебе совсем хорошо было, — продолжила она, лукаво прищурясь, — у меня есть кое-что.

С ловкостью фокусника Калькура вытащила из воздуха второй браслет.

— Держи. Когда-то он принадлежал твоему предку, лет семьсот назад. Он всё собирался сделать предложение одной особе, тянул, раздумывал, прикидывал. Пока светлые не пришли. Очень печальная история.

— Да уж.

— Так что, ты бы не тянул, Ваня. Человеческая жизнь слишком коротка, чтобы откладывать важные вещи. Тем более, когда кое-кто ждёт того самого шага.

Она подмигнула мне, положила оба браслета на полку и растаяла в воздухе.

Но весь следующий день мне было не до личной жизни. Рано утром, ещё в сумерках, к мосту через канал подъехали трое всадников. Низеньких, бородатых и очень хмурых. Уру-Бука, заранее предупреждённый мумием, отвёл гостей в специальный домик у подножия замковой горы, и бросился будить меня. Впрочем, я уже был на ногах — свеж, бодр и готовый торговаться с гномами.

— Не штоит им верить, — Уру-Бука был настроен скептически, — обяжательно обманут, поджемные нелюди.

— Спокойно, Бука, не надо так переживать. Никто им доверять на слово не будет. Никаких авансов, только по факту.

Но орк хмурился и качал головой.

— Не верю я им, Владыка. Мы, орки их давно жнаем. И вшегда обманывали, гады!

— Тебя или вообще?

— Вообще. А меня — никогда. Вшегда я их обманывал!

— Ты?!

— Ага. Я же жнаю, что они поштараютшя надуть, и штаралшя первым ушпеть.

— Знаешь, Бука, я думаю, что гномы тоже считают орков жуликами.

— А наш-то жа что? — орк искренне удивился. — Это они обманщики! А мы только жащищаемшя.

Мне оставалось только вздохнуть. Нет, не буду я лезть в сложные взаимоотношения двух народов, а то останусь виноватым у обоих. Пусть разбираются сами, кто там мошенник и плут.

Я собрался, и мы с Уру-Букой выдвинулись на переговоры. Казну я дёргать не стал — мешочек с драгоценностями она отдала ещё вечером, а перед долгой беседой неплохо было бы проветрить голову. Мы спустились по винтовой лестнице, прошли через дворец и выбрались во двор замка. Тут-то меня сюрприз и поджидал.

— Владыка! Разрешите, я таки пойду с вами?

Мошуа, вырядившийся в цветастый наряд, так что стал похож на попугая, чопорно поклонился. Мне чуть дурно не сделалось — жёлтые штаны, красная куртка, ядовито-кислотный галстук и ярко-голубая шляпа.

— Эм… Зачем?

— Я сейчас вам таки всё объясню. Ви же на переговоры с гномами? Ой, только не спрашивайте, откуда я знаю! Так вот, ви будете торговаться, а я вам помогать. Ви же знаете, как я могу торговаться! Это же песня песней и ещё маленькая частушка. Заметьте, я делаю это от всей души и даже не попрошу свой процент. Никакого гонорара, исключительно чтобы ви улыбались и радовались жизни.

— Мошуа, вот ни в жизнь не поверю, что вы предлагаете от душевной доброты.

— Ви мне не верите? — гоблин очень реалистично возмутился.

— После общения с вашим народом я вывел одно правило. Если не видишь выгоду гоблина, значит тебя обувают. Так ведь?

Портной изобразил обиду, но не слишком похоже.

— Ви таки можете мне не доверять, но я действительно хотел сделать вам приятное.

— Бери его, Ваня, — к нам подошёл усмехающийся мумий, — там действительно нет финансового интереса. У гоблинов к гномам давний счёт за отжатую гору и невыплату процентов по старинному займу. Можно сказать, дело чести.

— Да! — взвился Мошуа. — Они нам всем должны и не признают! А гора, между прочим, была нашим священным местом. И если наш прародитель что-то там подписал, то исключительно потому, что ему в кубок что-то подсыпали. Он вообще по гномьи читать не умел. Пусть покажут эту бумагу!

— Тише, — я выставил ладонь и заставил гоблина замолчать, — эти переговоры слишком важны, чтобы вы там сводили старые счёты и требовали свои деньги.

— О своих деньгах я не скажу ни слова, — Мошуа сложносочинённо поклонился, сняв шляпу и размахивая ей во все стороны, — только о ваших делах. Моя цель — помочь вам получить как можно более выгодные условия, и только. Если с моей помощью гномы не получат лишнюю монетку — это будет достаточной местью.

Мумий толкнул меня в бок и сделал знак, чтобы я соглашался.

— Ладно, — я махнул рукой, — возьму вас с собой. Будете мне должны один костюм.

Мошуа чуть не задохнулся от возмущения, но тут же одёрнул себя.

— Владыка, — он ещё раз поклонился, — честное слово, когда ми вернёмся, я напишу письмо нашим старейшинам. Пусть выдадут бумагу, что ви таки не “почётный”, а самый настоящий гоблин.

— Это комплимент, Ваня, — заржал мумий, — гордись.

— Ещё слово, и вы пойдёте на встречу с гномами вдвоём. Всё, двигаемся! Устроили, понимаешь ли, представление. Хохмачи. Кстати, Мошуа, зачем вы так вырядились?

Старый гоблин ухмыльнулся:

— Чтобы нашим бородатым гостям жизнь мёдом не казалась. Пусть мучаются, глядя на меня.

Ох уж эти старинные обиды! Ладно, пусть развлекаются, если нравится.

Стоило консервативным гномам увидеть Мошуа, как их чуть удар не хватил. Самый молодой, с бородой заплетённой в косички, схватился за сердце и растёкся на стуле. Средний, с толстой золотой цепью на шее, покраснел как помидор и принялся сверлить гоблина взглядом. И только самый старый, убелённый сединами, гном, усмехнулся в усы и кивнул.

— Приятно видеть старых знакомых, — он поднялся и протянул руку Мошуа.

Тот в ответ пожал протянутую ладонь.

— И я рад тебя видеть, Зимлекопус. Давно не виделись, лет пятьдесят думаю.

— И ещё бы столько же не видел.

— Взаимно, очень даже взаимно.

— Костюм у тебя отвратительный.