Ветер, ножницы, бумага, или V. S. скрапбукеры - Нелли Мартова

– Меня не пугает, – сказала Инга, сдерживая внутреннюю дрожь, потому что Роза все еще смотрела на нее вопросительно.

– Мне сейчас кажется, я была неправа, когда делала ту открытку для Марты. Я как с ума сошла. Я совсем не подумала ни о Дине, ни о Льве, хотя он, в сущности, был хорошим человеком и очень меня любил. А может, я просто была слишком самоуверенной. Да, я считала, что смогу сделать такую открытку, какую до меня еще никто не делал в нашем городе. Рискнула, несмотря на предупреждение Кодекса, и даже не понимала тогда, чем я рискую.

Роза задумалась, провела тонкими пальцами по вискам.

– Так что это за открытка? – осторожно спросила Инга.

– Открытка? Ах да. Слышала ли ты выражение: «Все, что с нами происходит, уже когда-то было»?

– Да, я видела эту фразу в мамином альбоме.

– Вот как? Надя меня удивляет, – покачала головой Роза. – Я хотела сдвинуть время. Немножко вернуться в прошлое.

У Инги поползли вверх брови. Что это? Может быть, у Розы слегка помутился рассудок за столько лет? А здесь, интересно, вообще можно сойти с ума? Она вглядывалась в неподвижные, застывшие силуэты облаков, ей мерещились то холмы, то волны, то сказочные чудовища. Пожалуй, можно.

– Я ведь уже говорила тебе, что Меркабур – это средство передвижения? – продолжала Роза. – Но это не только колесница между мирами. Представь себе, что время – это карусель. Ты смотришь на нее сверху, так, что она кажется плоской, она как будто нарисована и крутится перед тобой.

Инга сразу представила себе мамину открытку, а Роза между тем продолжала:

– Тогда оказывается: все, что происходит, – оно сразу и в прошлом, и в настоящем, и в будущем. А значит, все, что с нами происходит, уже когда-то было. Это своеобразный девиз Меркабура. Говорят, что управление временем – высшая степень мастерства скрапбукера. Можешь, конечно, мне не верить, – она махнула рукой. – Большинство скрапбукеров считают это легендой или занимательной философией, а третье предупреждение Кодекса – шуткой, но в тот раз у меня не было другого выхода, кроме как поверить. Марта попала в серьезный переплет, ее арестовали. Якобы она воровала что-то из театра. То ли декорации втихаря продавала, то ли костюмы. Хотя это, конечно, глупости. Кому они нужны, бутафорские декорации и пыльные костюмы под старину? Ходили слухи, что в нее влюбился сын кого-то из министерских шишек, а она ему отказала. Могла бы, конечно, сделать для него открытку, и он бы сам отстал, но поленилась и просто высказала ему все, что думает, причем не в самой вежливой форме. Ну, ты же знаешь Марту. Папаша то ли оскорбился отказом, то ли побоялся, что сын захочет жениться на простой гримерше, да еще с сомнительной репутацией, то ли обиженный сынок его подговорил, в общем, Марта попала в тюрьму. Когда я узнала, у меня в душе все перевернулось. Моя Марта, она жить не могла без двух вещей – театра и своих открыток. И потом, она всегда была такой утонченной натурой, так глубоко чувствовала жизнь, и вдруг – в тюрьме.

Инга потерла кончик носа. Это тетя Марта – утонченная натура?! Чего-то она в этой жизни не понимает. Роза продолжала рассказывать:

– В ее арест было вовлечено слишком много людей. В театре многие не любили ее, охотно давали показания. Я бы не смогла и не успела для всех для них сделать столько открыток. И потом, арест – это уже такое пятно на репутации, он стал бы последней точкой, ее бы в любом случае потом никуда не взяли на работу. У меня был только один шанс спасти ее – откатить время назад и сделать так, чтобы министерский сынок не обратил на нее внимания. С открыткой для того парня все оказалось просто, а вот с первой… Я провела много дней в библиотеке. Я тогда была лучшей скрапбукершей в городе, даже лучше Марты. Верила, что у меня все получится.

– Я никогда раньше не слышала, что тетя Марта сидела в тюрьме.

– А она и не сидела, – улыбнулась Роза. – У меня получилось. Почти. Только я не учла одного нюанса… я слишком любила Марту. Я поняла это, только когда уже все было сделано, и в роковой момент встречи тот тип не обратил на Марту ровным счетом никакого внимания. На следующий день не было ареста, и я была просто счастлива. Я потеряла контроль над собой. Сначала я плакала, потом мне стало вдруг необыкновенно легко, захотелось прыгать, петь и танцевать, а потом… слишком много эмоций. Невыносимо захотелось снова быть с ней рядом. Ты знаешь, почему близкие люди не могут встречаться в Меркабуре? Того, кто в реальности, сразу утягивает следом. Я так и не разобралась, как работает сдвиг по времени. Думала, что это как карусель, которую на мгновение остановили и чуть-чуть прокрутили назад. Но когда прошли две недели, и стал приближаться тот момент, в который я делала открытку, все вокруг начало разваливаться на куски. Это было очень странное ощущение. Я только почувствовала, что реальность – или не реальность – я уже не понимала этого – распадается, ломается и рассыпается, как песочный замок. Это было по-настоящему страшно.

Роза отвернулась, пригладила локон у виска, потом вздохнула и продолжила:

– Я отчаянно цеплялась за все свои самые яркие воспоминания: как впервые увидела новорожденную дочь, как она росла, ее первые шаги и первые зубы. Я вспоминала наши встречи с Мартой и мои лучшие работы. Я перебирала в памяти самые красочные отпечатки – как цветет под нашими окнами черемуха в мае, как играет волнами утреннее море в Коктебеле, как мама выставляет меня за дверь, на прогулку, а в глазах у нее такие теплые-теплые, мягкие огоньки, и она протягивает мне пушистый красный шарф. Но ничего не получилось. Я поняла: есть только один выход – поскорее сделать что-то новое, создать другой мир, иначе я тоже исчезну. Я тогда часто читала дочери какие-то сказки… и вспомнила про эту башню в облаках. Решила, что буду как спящая красавица. И почти стала ею…

Роза снова замолчала, закрыла глаза и добавила тихо:

– Я каждый раз чувствовала, когда открытку брали в руки Лев или Дина. Потом Лев исчез, а Дина в последнее время касалась ее все реже и реже. Потом я почувствовала кого-то незнакомого, впервые, за много лет. Значит, это была ты.

– Роза, – тихо спросила Инга и почему-то перешла на «ты». – Роза, ты ведь не стареешь. Ты умрешь здесь когда-нибудь?

– Я не знаю.

– А если сжечь открытку?

– Я не знаю.

– А ты бы этого хотела?

– Я бы хотела еще раз увидеться с Мартой. Пусть она не входит в открытку, это опасно, пусть только возьмет ее в руки, я почувствую. Это моя мечта.

Инга вдруг поняла, что сейчас расплачется. Сердце нервно стучало. В этом мертвом воздухе так душно, хочется набрать полную грудь воздуха, но не получается. Даже больно дышать. Дио мио, сколько же боли в рассказе Розы! Она сейчас сидит напротив и улыбается, но в душе у нее такое… Столько лет быть рядом с дочерью и не иметь возможности увидеть ее! Ой, где дубинка, пора вышибать из Инги слезу! Не может быть, чтобы она расплакалась из-за дурацкой романтической истории.

Инга встряхнулась, шумно выдохнула. Уф, да что же это такое! Никогда она не была такой сентиментальной. Мало ли какие трагедии в жизни происходят, за всех переживать никаких слез не хватит. Нет, но ради этой мымры! Роза, бедняжка, не знает, в какую вредную старую каргу превратилась сейчас Марта. Просто сердце разрывается.

С другой стороны, что-то есть в этом восхитительное и упоительное, Роза – спящая красавица, Инга – золотая фея. И не так уж плохо здесь, в открытке. Облака такие мягкие, так и легла бы в них. Инга сжимала в руках краешек сухого полотенца, дыхание постепенно успокаивалось, становилось безмятежным, как облака. И Роза, она такая красивая в этом белоснежном платье… Прекрасная дама. Откуда это, про прекрасную даму? Голова кружится, мысли уплывают. Реальный мир вдруг показался далеким, иллюзорным, как давно забытый сон.

– Инга! – Роза потрясла ее за плечо. – Инга, тебе нужно немедленно возвращаться! Давай, зажмурь глаза, я постараюсь вытолкнуть тебя обратно. Вспомни, кто ждет тебя там, в реальности. Кто у тебя есть? Муж, дети, родители?

Родители! Инга мигом протрезвела. Она здесь из-за родителей.

– Роза! Мои родители, они пропали. Ты не знаешь, они могут быть здесь, в Меркабуре?

Роза только покачала головой.

– Надя тоже была скрапбукером, причем очень неплохим. Если они пропали, то, скорее всего, они хранители в чьем-то альбоме. Мой случай – исключительный, в открытках люди застревают редко.

– Их можно оттуда вытащить? И как?

– Найди того, кто сейчас главный по открыткам. Куратора. Если он захочет подписать с тобой договор, ну, чтобы ты на него работала, делала открытки для него, возможно, он поможет. Найди его. Только он сумеет вернуть твоих родителей. И кроме договора, тебе нечего ему предложить.

– Магрин, – прошептала Инга. – Все-таки он.

– Только у тебя очень мало времени! Если оно еще есть. – Роза опустила глаза. – Чем дольше они в Меркабуре, тем труднее вернуть их обратно. Мне, например, уже не вернуться никогда.