ФБР. Правдивая история - Тим Вейнер

Гувер докладывал непосредственно вице-президенту Никсону, так как тот готовился к поездке в Москву в июле 1959 года, чтобы вовлечь Хрущева в публичное обсуждение политических и культурных преимуществ коммунизма и капитализма. Соло встретился с высшими официальными лицами коммунистической партии, ответственными за связи с США. Гувер выяснил суть их представлений о руководителях США и их оценку ведущих кандидатов на президентских выборах 1960 года. Москве нравился Айк: он понимал, что значит война, и был готов ухватиться за шанс жить в мире. Демократы были менее привлекательны: сенатора Джона Ф. Кеннеди в Москве считали «неопытным», а сенатора Линдона Б. Джонсона — «реакционером». Что касается самого Никсона, то коммунисты полагали, что он будет неплохим президентом, хоть он и «хитрый» и «амбициозный».

Из подробных докладов Соло Никсон узнал, что Москва может вести разумный политический диалог; десятилетием позже этот урок сослужил ему хорошую службу, когда он стал президентом и начал стремиться к хорошим взаимоотношениям с Советами.

Никсон лично представил Хрущева Гуверу на торжественном обеде, который давал Эйзенхауэр в Белом доме 15 сентября 1959 года. У руководителя Советского государства, который испытывал нарушение суточного ритма организма после перелета, на лацкане пиджака висела медаль. Никсон, который уже готовился баллотироваться на пост президента, был официален и вкрадчив; Гувер весь превратился в слух, когда переводчик наклонился, чтобы помочь в их беседе с Хрущевым.

«Когда я представил его Гуверу, он немедленно оживился и сказал: «Полагаю, что у нас есть кое-какие общие знакомые», — вспоминал Никсон. — Я думаю, что это было прозорливое замечание со стороны Хрущева: «У нас есть кое-какие общие знакомые, так что никому не доверяйте»[330].

У них действительно был один общий знакомый. Моррис Чайлдс вернулся в Москву вместе с Хрущевым через неделю после торжественного обеда в Белом доме.

Совет самого главного коммуниста в мире «Никому не доверяйте» звучал для Гувера как мудрое изречение, когда он готовился к концу пребывания Эйзенхауэра у власти и выборам следующего президента Соединенных Штатов.

Глава 26. Аморальное поведение

Гувер потребовал тотальной проверки досье ФБР на Джона Ф. Кеннеди, как только стало ясно, что сенатор станет кандидатом в президенты от Демократической партии — победа, завоеванная в результате свободной, не стесненной в расходах предварительной избирательной кампании, проведенной под руководством его брата Роберта и профинансированной его отцом Джозефом.

Гувер хорошо знал Джо Кеннеди — бизнесмена-авантюриста, владеющего сотнями миллионов долларов, известного донжуана и яростного антикоммуниста. Их дружба выдержала отказ Гувера принять предложение 100 тысяч долларов в год за соблюдение интересов безопасности семьи Кеннеди.

Гувер узнавал, что собой представляет Роберт Кеннеди; они встречались по крайней мере три раза в связи с работой Кеннеди в качестве следователя постоянной Комиссии сената по вымогательству с 1957 по 1959 год. Слушания комиссии об организованной преступности напоминали драматическую конфронтацию между Кеннеди и главой чикагской мафии Момо Сальваторе Сэмом Джанканой. Гангстер сослался на Пятую поправку, подсмеиваясь над Кеннеди. Бобби отреагировал: «Я полагал, что хихикать пристало только маленьким девочкам, господин Джанкана».

Гувер испытывал чувство соперничества со слушаниями о вымогательстве; он получал удовольствие, когда Роберт Кеннеди спотыкался из-за своей неопытности и рвения. В марте 1959 года этот молодой «крестоносец» выдвинул обвинение, которое не смог доказать: что главный свидетель предложил деньги на президентскую кампанию сенатора Кеннеди, если комиссия перестанет на него давить. «Вот что случается, когда блудный сын уходит слишком далеко от дома и папочки»[331], — написал Гувер в насмешку в рапорте ФБР для внутреннего использования, посвященном Роберту Кеннеди и Комиссии по вымогательству.

Гувер не хотел иметь ничего общего с мафией, чье существование как силы в американской экономической и политической жизни теперь перестало быть секретом. В 1959 году более четырехсот агентов ФБР, работавших в Нью-Йорке, занимались коммунистической угрозой, и только четверо — мафией. Гувер утверждал, что преступления вроде шантажа и вымогательства — забота государственных и местных правоохранительных органов. Он полагал, что расследование преступлений мафии создаст риск подкупа агентов. Как вспоминал сотрудник ФБР Грэм Десвернайн: «Последующие проблемы и известность перекроют любые выгоды»[332]. Гувер воздержался от проникновения в ку-клукс-клан из страха, что его агенты будут выглядеть помощниками и соучастниками жгущих кресты расистов. Он отказался от тайной работы против мафии из-за возможности подкупа своих агентов. Различные причины, то же разумное объяснение: не ставить Бюро в неудобное положение.

Но работа Комиссии по вымогательству и чувство соперничества, которое он испытывал в связи с этим, вынудили Гувера изменить свой настрой. Он прибегнул к тактике, которую раньше использовал в отношении коммунистов, и теперь начал применять ее к гангстерам. «Было принято решение применять к организованной преступности те же самые методы и приемы расследования, которые мы использовали в отношении подполья», — сказал Десвернайн. Незаконные обыски, скрытые микрофоны, электронные устройства и прослушивающая аппаратура были «очень эффективны при выявлении того, что они делают и что затевают». Все это нельзя было использовать в суде, разумеется, «это был исключительно сбор разведывательных данных… сначала же нужно получить информацию, а затем найти свидетелей». ФБР прослушивало разговоры Джанканы и его соотечественников в Чикаго и Лас-Вегасе начиная с лета 1959 года.

Гувер знал и сенатора Джона Ф. Кеннеди, но не очень хорошо. Ему не нравилось то, что он читал в досье ФБР. Прошлое Джона Кеннеди в кратком изложении на девяти страницах, датированном 7 июля 1960 года, заставило Гувера встревожиться о политическом будущем Америки. Этот документ содержал обвинения в «аморальном поведении» — истории любовных отношений, некоторые из них были точными, включая утверждения, что сенатор спит с секретаршей своей жены. Гувер смутно припомнил самое старое дело такого рода: в 1942 году, когда Джон Кеннеди был двадцатичетырехлетним моряком, он имел печально известный роман с замужней женщиной по имени Инга Арвад — обозревателем вашингтонской газеты, одно время сочувствующей нацистам. В ФБР сложилось впечатление, что она также является и немецкой шпионкой, и оно поместило ее под наблюдение, прослушивало ее разговоры с Кеннеди по телефону и все происходившее в гостиничных номерах, где эти двое занимались любовью.

Досье ФБР на Кеннеди также содержало неуточненные и неподтвержденные обвинения в « связях с бандитами»[333].

13 июля 1960 года, в день, когда Джон Ф. Кеннеди стал кандидатом в президенты на национальном съезде Демократической партии, ФБР представило Гуверу биографический очерк кандидата.

В нем говорилось, что во время избирательной кампании сенатор и Фрэнк Синатра общались в Нью-Йорке, Лас-Вегасе и Палм- Спрингс. У ФБР имелось многолетнее досье на Синатру. Бюро подозревало, что певец пытается использовать свое влияние на клан Кеннеди в интересах гангстеров. Досье на Синатру включало запись его телефонного разговора с Сэмом Джанканой, который хвастался, что имеет влияние на семейство Кеннеди. Вскоре ФБР узнало, что Синатра представил Джона Кеннеди и Джанкану женщине легкого поведения по имени Джудит Кэмпбелл, которая сексуально обслуживала сенатора во время съезда Демократической партии и поддерживала близкие отношения с обоими мужчинами.

«Президент выразил свое удивление»

Президент Эйзенхауэр вызвал Гувера на экстренное заседание Совета национальной безопасности 13 октября 1960 года. В ту осень перед Белым домом встали серьезные проблемы национальной безопасности. Главной из них был подъем коммунизма советского образца на Кубе Фиделя Кастро. Но президент посвятил большую часть заседания Совета национальной безопасности вопросам секса.

В Вашингтоне политическое напряжение было велико. До выборов оставалось 25 дней, гонка шла ноздря в ноздрю, и до третьих президентских дебатов между Никсоном и Кеннеди оставалось несколько часов. (В тот вечер они спорили на телевидении об американской разведке и советских шпионах. «Разведка коммунистов работает все время, — нервно сказал Никсон, что стоило ему бесчисленного множества голосов избирателей. — Соединенные Штаты не могут позволить себе недостаточность раз… раз… разведки или мы должны… э-э… плестись позади, или, я бы сказал… э-э… отставать в разведке больше, чем мы можем себе позволить отставать по ракетам».)