Сципион. Социально-исторический роман. Том 1 - Юрий Тубольцев

Вечернее время для этой операции Сципион избрал по двум причинам: во-первых, чтобы не завязывать настоящего сражения, которое ввиду отсутствия должной подготовки могло бы обернуться неудачей и было невыгодно ему даже в случае победы, потому как в данной обстановке у противника оставались бы пути для спасения бегством; а во-вторых, чтобы придать делу вид стихийной стычки и тем избежать традиционного религиозного ритуала, так как возможный неблагоприятный исход жертвоприношения нарушил бы его планы.

Итак, солдаты из авангарда Сципионова войска, досадуя на приближающуюся ночь, отнявшую, по их мнению, верную победу, нехотя вернулись к месту расположения остальных сил, где уже шли работы по устройству лагеря. Здесь все с нетерпением и надеждой ждали следующего дня.

Противоположное настроение было в другом стане. Африканцы, подавленные неудачей, с сумрачным видом бродили между палаток, опасаясь спать, и подозрительно косились на испанцев, а те собирались кучками и таинственно шептались о чем-то, украдкой поглядывая через вал.

Газдрубал долго размышлял над создавшимся положением и мимоходом посылал проклятия самоуверенному мальчишке-Сципиону, которому удивительно везло в его экстравагантных проделках. Наконец он решил, что полководческий талант не позволяет ему бездействовать, смиренно ожидая милости от судьбы. Он собрал офицеров и велел им без лишнего шума поднять воинов с целью покинуть лагерь.

Пользуясь темнотою, пунийцы отступили на крутой холм у самого Бетиса, где было проще обороняться и удобнее следить за ненадежными испанцами.

Отправляясь спать, Публий отрядил большое количество разведчиков для наблюдения за противником, но наказал им не беспокоить его, даже если карфагеняне попробуют бежать ночью, и в этом случае — лишь проследить за ними. Поэтому ему удалось хорошо выспаться, что для него всегда имело большое значение, и он встретил утро в прекрасном настроении. За завтраком ему доложили о маневре соперника. Выслушав сообщение, он удовлетворенно кивнул головою. Закончив скромную трапезу, Публий вышел на трибунал и насмешливо посмотрел на видневшийся невдалеке крутой холм с плоскою макушкой, темной от скучившихся там африканцев. Взяв три сотни всадников и столько же легковооруженных пехотинцев, он направился на рекогносцировку.

Ознакомившись с расположением противника ближе, Сципион несколько омрачился. Трудно было предвидеть, что природа на радость врагам создаст такую крепость. Позади горы протекала река, узкие проходы здесь надежно охранялись пунийцами, а с других сторон путь к вершине взвивался по крутому обрыву. Внимательно осмотрев холм, Публий еще час изучал округу.

Когда он вернулся в лагерь, лицо его не выражало ни заботы, ни радости, оно было непроницаемо сосредоточенным. Пройдясь несколько раз от одного края площадки трибунала до другого, он решительно остановился, подозвал горниста и велел ему играть сбор. Зазвучали трубы, и перед шатром проконсула стали выстраиваться легионы. Несколько дольше пришлось ожидать испанцев. Наконец все, за исключением часовых, были в сборе.

«Соратники! — воскликнул Сципион, с любовью глядя на легионеров. — И мои новые друзья, — произнес он по-иберийски, оборачиваясь к толпе испанцев в белых мантиях, — пунийцы, завидя нас, забрались аж под небеса. Видимо, не полагаясь более на себя и даже — на лагерный вал, они взывают с последней мольбою к богам, чтобы те укрыли их в своих заоблачных жилищах. Но, увы, небеса холодно молчат. Наверное, пунийские боги сами давно низринуты на землю, либо заняты вдыханьем ароматов жертвенных костров более щедрых, чем африканцы, италийских землепашцев. Боги отвернулись от тех, кто отрекся от самих себя, от тех, которые, будучи воинами, ищут спасения не в оружии, а в крутизне обрыва. Да, пунийцы безнадежно напуганы, если уповают на защиту местности. Однако любой из вас, кто в детстве карабкался по скалам или хотя бы по деревьям, знает, что, сколь трудным ни бывает восхожденье, спуск всегда сложнее. Они хорошо укрыты, пока мы внизу, но стоит нам подняться, и им придется ломать шеи и ноги, скатываясь по рытвинам склона.

При равенстве сил они мечтают отсидеться на вершине и дождаться прихода войск Магона и второго Газдрубала. Тогда, при тройном численном перевесе они в смелости, может быть, сравняются с нами и выползут из нор на поле боя. Будем ли мы ждать этого благодатного момента? Будем ли сидеть в бездействии у подножия пунийского стана в надежде, что когда-нибудь их да озарит искорка смелости? Я к вам обращаюсь, соратники!»

Солдаты издали воинственный клич и дружно застучали мечами по медным шишакам на щитах.

«Вы требуете боя?! — воскликнул Сципион. — Я одобряю вашу волю и заверяю вас, что если мои воины готовы идти на приступ горы, которая, как бы ни была крута, не сравнится со стенами Нового Карфагена, покоренного вами, то я, как ваш полководец, в свою очередь знаю, как и где ударить на пунийцев, чтобы достичь полного успеха, не просто победы, а разгрома врага. Готовьтесь к битве, молодцы, через час мы выступаем!»

Воодушевленные легионеры, весело перебрасываясь шутками, бросились к палаткам собирать свое снаряжение, а испанцы еще некоторое время стояли в строю, пока им переводили содержание речи проконсула.

Сципион распорядился подать ему в шатер второй завтрак на четырех человек и пригласил Гая Лелия, Луция Сципиона и Юния Силана. Он поделился с легатами своими планами, и вместе они уточнили некоторые детали предстоящего дела. Совещание оказалось кратким, и, подкрепившись, легаты отправились к вверенным им подразделениям. А Сципион в освященном месте произнес обращение к богам, принес им жертву и провел ауспиции. Все сошло гладко: боги одобряли замысел предводителя своего народа, и это придало солдатам еще более уверенности в победе.

Войска стали строиться за валом. Публий обошел ряды воинов и, отобрав несколько сотен латинов, дал им в начальники Марция и направил их туда, где расступался горный хребет, открывая дорогу Бетису. Затем он составил еще один подобный отряд, поставил во главе Лентула Кавдина и велел ему перекрыть дорогу на Бекулу. Основную часть войска Сципион разделил на четыре части. Один легион он поручил Гаю Лелию, другой — Силану, а два оставшиеся — вверил командованию брата Луция. Для себя он сформировал передовой отряд из принципов, собранных со всех легионов, и тысячи велитов. Италийцы были распределены пропорционально легионам. Испанцы остались в резерве.

Под звуки труб войско размеренным шагом двинулось вперед. Пройдя часть пути, Сципион остановил основную массу воинов в недосягаемой для метательных снарядов противника зоне, а сам, возглавив авангард, бегом бросился на штурм холма.

Примерно на середине горы находился широкий уступ, где укрепились передовые части соперника в составе ливийцев и нумидийцев. На эту площадку и направили римляне первый удар.

Чем круче становился подъем, тем каменистее была дорога. Кожаные подошвы скользили по жесткому склону и часто только с помощью выступающих из прорези сапог пальцев легионерам удавалось удерживаться на ногах. Сверху на них сыпались стрелы, дротики и камни. Римляне отвечали градом булыжников, хватая их из-под ног, так как ими в изобилии был усеян весь обрыв. Атакующим приходилось туго лишь до тех пор, пока наиболее решительные и удачливые не взобрались на площадку. Едва римляне завладели кусочком ровной местности, как, ударив плотным строем, они мигом оттеснили африканцев, которые успешно действовали в маневренном бою дротиками и луками и были беспомощны в тесной рукопашной схватке. В страхе перед короткими обоюдоострыми римскими мечами, сделанными по испанскому образцу, пунийцы бросились врассыпную. Немногим удалось вскарабкаться на скалу, большинство ринулось вниз по склону, где отступающих поджидали резервные легионы, другие полегли на самой площадке.

Овладев удобным для дальнейшего наступления плацдармом, Сципион спустился к войску, взял себе свежий легион у Луция и, используя захваченный выступ, двинулся влево в обход основных сил противника. Юний Силан своим легионом ударил на пунийцев по центру, а Гай Лелий напал с правого фланга. Луций Сципион с последним легионом по-прежнему оставался в резерве, в равной степени следя за битвой и своими испанскими союзниками.

Вначале карфагеняне, веря в неприступность своей позиции, стояли твердо и успешно отражали атаки Силана, но потом, обнаружив, что с одной стороны их обходят солдаты Лелия, а с другой — Сципиона, дрогнули, разомкнули строй, спеша успеть повсюду, и за это тут же были наказаны: римляне закрепились и в центре. Вскоре сражение превратилось в избиение пунийцев. Испанцы Газдрубалова войска о сопротивлении думали мало и при первой возможности бежали, оголяя пунийские ряды и этим усугубляя панику. Беглецов встречали оружием у подножия холма, тем же из них, которым удавалось пробиться сквозь эти заслоны, путь преграждали либо воины Марция, либо — Кавдина, закрывающие выходы из долины. В последний момент Публий ввел в дело своих испанцев. Тактической необходимости в этом не было, но он хотел скрепить их клятвы верности пунийской кровью.