Музыка Макса (трилогия) (СИ) - Дюран Хельга

Мы оба стали замкнутыми и меланхоличными, и оба понимали, что это все не к добру. Годовщина была позади, и было грустно осознавать, что нашего упоительного счастья хватило всего на год.

После праздника по поводу годовщины мама Макса, то бишь, моя свекровь Наталья Сергеевна гостила у нас еще несколько дней. Она заметила некоторую напряженность в наших отношениях и посоветовала нам не просто проводить время вместе, а найти нам какое-то общее занятие. Вообще мама Макса была мудрой женщиной. Тяжелый жизненный опыт ничуть не отразился на ее характере, она была очень легким и общительным человеком. С ней у меня сразу же сложились теплые и доверительные отношения, и как никто она знала моего мужа. Наталья Сергеевна, не смотря на то, что жила в деревенской глуши, была ухоженной женщиной с хорошим, пусть и немного старомодным вкусом. Изящная блондинка с тонкими чертами лица, невысокого роста, с хорошими манерами и грамотной речью никак не походила на женщину, побывавшую в заключении. Моя свекровь в последнее время много путешествовала, поэтому предложила и Максу меня куда-нибудь свозить.

У Макса был очень плотный график, поэтому вместо Карибских островов, он предложил мне поехать с ним на гастроли на Дальний Восток. Я нигде не была, кроме Москвы и Анапы, поэтому очень обрадовалась. У меня была возможность попутешествовать по стране. Дурёха…

Дорогие мои, если вам нравится книга, не забывайте ставить звездочки и подписываться на меня, как на автора. Для мня это очень нужно и важно!

Это был отнюдь не тур по «Золотому Кольцу». Долгий перелёт, постоянные переезды, не самые лучшие гостиницы… До, после и во время выступлений все музыканты, включая Макса и концертного администратора бухали, как кони.

Если дома Макс практически не употреблял алкоголь, стараясь не пропускать тренировки, то на гастролях он слетел с катушек. Заканчивались концерты одним и тем же: каждый тащил к себе в номер по фанатке. Поскольку я общалась с некоторыми из жён или девушек музыкантов, то коллеги Макса смотрели на меня косо, не понимая, зачем он вообще взял меня с собой.

Хорошо ещё, если получалось попасть в гостиницу. В самом первом туре, бывало и такое, что после концерта приходилось сразу садиться в автобус и ехать дальше, потому что через 20 часов концерт в другом городе.

Менеджер выжимал тогда из группы все, что мог. Сейчас, хотя бы между выступлениями был нормальный разрыв, и у ребят было время отдохнуть и привести себя в порядок. И всё равно на измученных дорогой и недосыпом музыкантов было больно смотреть. Употребление алкоголя давало дополнительную нагрузку. Каждое утро начиналось с того, что все участники тура пытались собрать друг друга в кучу. Удавалось это только после традиционных «похмеляшек». Вечером снова все напивались, падая от усталости и выпивки замертво, и так по кругу.

Тогда я впервые увидела Макса пьяным, и это было не самым приятным зрелищем. Макс любил выпить, но, сколько я его помнила, никогда не напивался, и уж тем более не похмелялся.

— Сука, ты хоть знаешь, КАК я тебя люблю? — заплетающимся языком, с ноткой агрессии спрашивал он у меня.

Мы сидели в нашем гостиничном номере в Хабаровске, куда приехали за полночь и Макс уже изрядно выпивший «догонялся» коньяком, пока не напился в сопли.

— Ни хуя ты не знаешь, потому что ты ещё ни хуя не знаешь, — ответил Макс за меня, не дождавшись ответа.

Он лёг на кровать прямо в одежде и, отыскав в кармане сигареты и зажигалку, попытался закурить. Я сидела в кресле, прижав колени к груди, охуевая от происходящего. Я даже не пыталась остановить Макса, потому что боялась его. Я не знала, что мне ожидать от пьяного мужа. К счастью, у него ничего не вышло, тогда он отбросил от себя и то и другое и, закинув руки за голову, уставился в потолок.

— Я знал, что если мы поженимся, то нихуя толкового я больше не напишу, — продолжил свой монолог Макс. — Я же всё знал… И всё равно выбрал тебя. А что ты, маленькая девочка с тонкой душевной организацией? — Макс криво усмехнулся. — Что бы ты выбрала: любовь или творчество? Отдала бы меня за вдохновение?

— Нет! — громко ответила я. — И вообще, почему я должна выбирать?

— Наверное, потому что счастье — не наша тема. Я знаю, что ты тоже ничего не пишешь. И ты знаешь почему. Помнишь это чувство, когда уснуть не можешь от того, что в голове слова идут сразу четверостишьями? Когда тебя разрывает от вдохновения и ты готова рыдать от того, что тебя прёт, но тебе в то же время кайфово? И ты не вымучиваешь из себя слова и не тупишь над каждой строчкой? Помнишь?

Я кивнула в знак согласия. Конечно я помню. Максу удалось очень точно описать это состояние.

— А я почти забыл, — признался Макс.

— Макс, зачем ты так? — дрогнувшим голосом тихо спросила я. Умом я понимала, что Макс просто напился, но мне всё равно было неприятно слышать эти слова. — Жалеешь, что встретил меня?

— О-о-о! — протянул он, закрывая лицо руками. — Опять та же песня! Меня затрахал этот твой трек о том, какой я козёл! — Макс убрал руки от лица и с трудом, но всё же сел, поставив ноги на пол. — Хочешь знать правду? Я сам не знаю ответ на этот вопрос. Я лишь знаю, что ты только и ноешь каждый сраный день о своих раненых чувствах и ущемлении твоей свободы. Нахуя? Нахуя тогда ты со мной связалась, если я такой мудак? А ты задавалась вопросом, какого мне? Ты хоть раз спросила, что у меня на душе? Что чувствую Я? Ты до сих пор думаешь, что не знаешь меня. А ты хотя бы пыталась узнать? Узнать человека, за которого ты вышла замуж? Который тебя ебёт и кормит? Которого ты любишь? Да срать ты хотела на всё это! — Я хотела возразить ему, но Макс сделал жест рукой, чтобы я помолчала. — Не переживай, насрать не только тебе. Завтра же поедешь домой! — Макс снова лёг на подушку и демонстративно от меня отвернулся. — Посмотрю, как вы все запоёте, когда Максим Глинский закончится, — проворчал он, устраиваясь удобнее.

Через пять минут Макс уже храпел, а я всю ночь не могла сомкнуть глаз, обдумывая слова Макса. Страх потерять его только усилился. Мой муж дал мне чёткое понимание того, что его не устраивает в наших отношениях, но что конкретно мне делать, я так и не поняла.

Наутро Макс проснулся с жалобами на плохое самочувствие, но от полторашки пива отказываться не стал. Мне стало жаль мужа, а в душе поселилась тревога за него. Я спросила зачем он столько пьет.

— Когда концерт заканчивается, то он заканчивается только для вас, а для меня нет, — ответил Макс, отхлебывая пиво прямо из полторашки. — Я всегда играю, как в последний раз, потому что он и может быть последним. Эмоции от тысячи людей и адреналин не дают уснуть. Я закрываю глаза и продолжаю играть концерт. Музыка в моей голове играет и играет… Попробуй сама каждый вечер почитай свои стихи, причем одни и те же. Услышишь, как шифер зашуршит. А бухлишко, как выключатель. Накатил, и все прошло. И вообще, — усмехнулся он. — Все гении — конченые алкаши и наркоманы. Не отнимай у меня уверенность, что я гений тоже.

Пиво не помогло Максу прийти в чувство. До вечера он ходил вялый и злой. Только перед началом концерта он как-то оживился и даже начал шутить. Всё участники тура и я выдохнули с облегчением, готовясь к выступлению.

Первое отделение концерта было в самом разгаре, когда Макс прямо посередине песни замолчал и начал медленно оседать на пол. В конце концов, он рухнул всей своей массой рядом с колонкой, повалив на себя стойку с микрофоном. Музыка прекратилась, музыканты, оставив инструменты, бросились к нему, не понимая, что происходит. Я тоже метнулась к сцене, испугавшись за мужа.

Макс лежал без чувств, вокруг него толпились ребята из группы, Югов хлестал его по щекам, но Макс не реагировал. По залу пробежался обеспокоенный гул. Кто-то громко спросил, есть ли в зале врач. Я с трудом протиснулась к Максу и, упав на колени, приложила ухо к его груди. Сердце Макса билось. Кто-то из обсуживающего персонала принёс ватный диск с нашатырём. Я поднесла его к носу Макса. Он поморщился и открыл глаза, непонимающе озираясь по сторонам. Все, кто стоял рядом шумно с облегчением вздохнули. Югов и Семён под руки отвели Макса в гримёрку и посадили на стул.