Не родись дриадой - Надежда Цыбанова

   - Справки!

   Спешно отыскав в маленькой сумочке с пространственным расширением медицинскую карту Оли, я впилась взглядом в маму. Вот зачем она все рассказала бабушке? Понятно, что, когда поженимся, отвертеться от общения с моей семьей потенциальному смертнику не удастся, но привыкать к этой мысли нужно постепенно. Маленькими шажочками. А не сразу натравливать на него бабушку.

   - Хороший образец, - вынесла вердикт Элиза Изумительная. Да-да, некоторые индивиды попадаются с соображалкой. Не у всех дриад отцы клинические,… то есть не очень внимательные. Бывает, с именами везет. Мама вон Дарина Изумительная. Одна я в семье - Гарпия. За что бабушка особо не любит папочку.

   - Благодарю, – в голосе де Расмуса звучала неуверенность. Комплимент так себе.

   Папа попытался вернуть разговор в правильное русло. Шагнул вперед и протянул руку для пожатия:

   - Торрен де Лименн.

   Но бабушка решительно завернула его обратно резким тычком.

   - Да знает он, кто ты. Если не идиот, конечно. – Де Расмус так активно замотал головой, что даже у меня появились сомнения. – А мы вот о сим индивиде не знаем ничего. Мало кто позарился на наше сокровище!

   Сокровище старательно подавляло стон.

   - Я все знаю о нем, – с усмешкой отбрил папочка ее. - Я же кому попало дочь не отдам. Все давно трижды проверено...

   Это «давно» меня смутило. Родители о помолвке только пару дней назад узнали. Когда успели-то?

   - Па-а-ап, – протянула я.

   - Да, дочка? – он расплылся в широкой улыбке. Так с виду и не скажешь, что перед тобой опасный чернокнижник.

   - А когда, позволь узнать, ты навел справки?

   На меня уставились четыре пары глаз. Самое странно – больше всех удивился де Расмус.

   - Сразу, – обтекаемый ответ папочки тонко намекал, что ни одна темная дриада ничегошеньки у него не выпытает.

   Представление переместилось с холла в столовую. По случаю праздника стол был украшен редким эльфийским фарфором. В центре на огромном серебряном блюде возвышался жареный лебедь в натуральную величину. Бабушка помрачнела. В свои триста с хвостиком она внимательно относилась к здоровому питанию. В общем, нашел папочка способ нагадить теще.

   Обстановка в столовой походила на перерыв в военных баталиях, когда две армии, сохраняя нейтралитет, бросали бдительные взгляды на противника.

   Во главе стола расположилась бабушка, которая царственно гоняла по тарелке лист салата. По правую руку от нее сели мама и папа, мы с де Расмусом устроились по левую. Разговоры за столом больше напоминали перестрелку.

   - И каково ваше состояние, Оли? – бабушка не могла забыть о миссии дознавателя.

   - Вам представить выписку из банка о величине моего счета? – иронично уточнил де Расмус. - Или полный перечень имущества из Налогового комитета?

   Мамочка попыталась хоть как-то спасти положение:

   - А погода-то на редкость хорошая. Не правда ли, Оли?

   - Такая же, как и вчера, – ответила за него бабушка. - И когда вы планируете провести ритуал?

   - Как только уладим все формальности, – спешно влезла я, раньше, чем де Расмус открыл рот.

   - Формальности? – бабушки брови спрятались глубоко под челкой. – Какие-такие формальности?

   Я стушевалась под грозным взглядом. Мы с Оли разработали план, тщательно подготовили легенду, продумали нюансы, но сейчас я осознала, как глупы все наши попытки отсрочить неизбежное. Бабушка вцепилась в нового представителя вражеского племени, словно голодный в тарелку супа. И пока де Расмус старательно расписывал все трудности сию секундного оформления наших отношений, на лице старушки не дрогнул ни мускул.

   - В мое время мужчины были гораздо решительнее, – разочарованно протянула она. – Вырождается генофонд. За каждую мелочь цепляетесь, лишь бы не жениться.

   - Давно, видимо, это было, - подколол ее папочка. - Быстро только в браслетах единения обручаются, а их уже пару веков никто не использует.

   Де Расмус тщательно прожевал кусок мяса, промокнул губы салфеткой и с невинной улыбкой обратился к бабушке:

   - Конечно, в браслетах есть свои преимущества. Например, на свадьбу тратиться не надо. Не правда ли, гораздо лучше тихо, по-семейному?

   - Как это не тратиться?! – подскочила моя мамочка. – Все же скажут, что мы зажали свадьбу! Нет, нет и нет! Никаких тайных церемоний. Только через мой труп!

   - Но, уважаемая Элиза…, - скромно попытался вставить слово Оли. Папа сочувственно покосился на него. Он-то знает, что перебивать возмущенную дриаду себе дороже.

   - И слышать ничего не хочу, - обрубила мама. – Свадьба по всем канонам. И вашим, и нашим. Две церемонии!

   Тут уже окосела от счастья я.

   - А давайте не будем торопиться и все обсудим.

   - Вот видите, невеста сама не решила, чего хочет, – наглый рыжий попытался сцапать мою ручку для поцелуя. – Гарпия, она такая.

   - Глупости, – в кои-то веки папа встал единым фронтом с бабушкой, - девочка всего лишь стесняется. Мы, как самые близкие родственники, можем решить вопрос со свадьбой и без ее участия.

   Я с тоской поглядела в стеклянные глаза лебедя. У нас двоих вечер сегодня определенно не задался. Топать ногами и напоминать, что я страшная темная дриада, бесполезно. Уж кого-кого, а моих родителей это точно не напугает.

   К чаю страсти улеглись. Папочка отбыл по делам во дворец, бабушка, стребовав слово, что обряду быть, отправилась на свою ферму. Мама, осчастливив нас грудой свадебных каталогов, весь вечер комментировала фасоны платьев, цвет салфеток, качество фарфора и прочие мелочи, так необходимые для церемонии.

   Нам осталось только дождаться, пока в доме все уснут, а пока…

   - В спальню медленно кралась ночь. Бесшумной поступью кошки мягко спрыгнула с подоконника на пол и неспешно двинулась к кровати. На белоснежном покрывале, сплетясь в тесных объятиях, ее взору предстали два человека. Девушка лет пятнадцати и юноша… Что за черт? – Де Расмус брезгливо отшвырнул от себя книгу. – Да по закону минимум трех миров этого индивида обязаны казнить за связь с несовершеннолетней!

   - А его и казнят потом. – Я рассеянно провела рукой по голой груди мужчины. Чтобы не разочаровывать внезапных гостей с инспекцией де Расмус был лишен рубашки, а