Обещанная демону (СИ) - Фрес Константин

– Как ты могла допустить мысль, что я не успею? Мы же связаны с тобой навечно.

Элиза с криком поднялась,  утирая слезы связанными руками. Перед ней стоял Эрвин, запыхавшийся, словно ему пришлось бежать сквозь темный лес, и Элиза поняла почему. Он не летел  к ней. До Инквизитория, Алыми тропами, Инквизиторы должны были смиренно идти, как любой смертный.

– Эрвин! Ты нашел меня!

Ее связанные руки обхватили его шею, и влюбленные несколько раз пылко поцеловались, позабыв обо всех напастях – даже о путах на тонких запястьях Элизы.

– Конечно нашел, – тихо ответил он, освобождая ее руки, растирая и целуя расцарапанную грубой веревкой кожу.

– Первый, – вспомнила Элиза, едва только опасность немного отступила. – Что с ним? Он жив? Я не прощу себе, если из-за моей глупости он погибнет! Мы спасали недостойного человека, Эрвин. Мой отец…

– Я знаю, Элиза, – сжав тонкие кисти рук девушки, произнес он. – Я знаю. С Тристаном все хорошо. Инквизиторий его принял на удивление легко. Рана его серьезна, но волшебный источник все залечит. Не волнуйся за него. Лучше скажи мне,– Эрвин с интересом оглядел ее наряд, – почему ты здесь, в таком виде?

– Эрвин, – выдохнула Элиза горько. – Так  ведь это все отец! Он некромант; конечно, свой дар он скрывает и не использует его, но Инквизиторов он боится до судорог. Он увез меня насильно, чтобы здесь стереть метку предназначенной и… выдать меня замуж за какого-то своего приятеля.

– Значит, свадьбе быть? – насмешливо произнес Эрвин. – Каков упрямец! Как он жаждет устроить твою судьбу! Отчего же ты тогда не покарала его, как некроманта? У тебя есть такое право. Рази – и все проблемы решатся.

Голос говорящего мужчины  глубок и тяжел, как океанская волна. По нему не понятно, сердится он, радуется, или ему все равно. Девушка в темноте комнаты всхлипывает и на некоторое время повисает гнетущая тишина.

– Я не хочу этого! Не хочу! Это ведь мой отец! – клятвенно заверяет она. – Он жесток и зол, но… он мой отец!  А жених… Я не люблю его и не любила ни минуты! Да я даже не знаю его! Но отец словно умом тронулся! Жажда золота обуяла его! Он и слышать не хочет о расторжении нашей помолвки. Он грозит своими руками убить меня или проклясть, если я буду противиться…  Он кричит, что я опозорила семью тем, что с тобой… что я с тобой…

– Откуда он узнал?

– Отец знает обо всем… о наших встречах… о метке на моем плече… Да и я не стала отрицать. Я не хочу отрицать нашу любовь, Эрвин! Не могу! Он бил меня – смотри!

– Он сделал это? – пальцы мужчины ласково скользнули по багровой полосе, оставленной кнутом на белоснежном плече девушки. – Должно же быть у него сердце? Поговори с ним. Скажи, что твое сердце отдано другому, а не только метка стоит на коже. Скажи, что не пойдешь за этого человека замуж!

– Отец за косы утащит меня в этот проклятый храм и кинет к ногам жениха! Ведь тот богат и может купить весь свет…

– Как можно так ошибиться? – холодно удивляется мужчина. В его голосе чудится насмешка, и девушка бросается вперед, обвивает руками шею мужчины, страстно прижимается к нему.

– Не осуждай меня, – глухо отвечает она.

– Я не осуждаю тебя. Я удивляюсь тому, как ты, такое чистое существо, столько лет жила рядом с таким негодяем, и не рассмотрела его черной души.

– Не осуждай! Мне всего девятнадцать… разве я знала, как это бывает?

– Что бывает? – насмешливо произносит мужчина, но в голосе его слышится теперь тепло. – Обман… или нечто другое?

Его широкие ладони обнимают прильнувшую к нему девушку, он больше не может противиться страсти, которую так мастерски скрывает. Девушка приподнимает лицо, и мужчина ее целует – жадно, слишком сладко и слишком страстно, чтобы можно было поверить в его холодность и отстраненность.

– Как с тобой, – шепчет она, млея в его руках. – Я и не знала, что однажды придет такой мужчина, ради взгляда которого я буду согласна на все!

– На все? – уточняет мужчина в темноте. Дыхание его учащается, руки мнут нарядное платье девушки, под сильными пальцами трещит ткань. Платье ползет с ее плеч, девушка шумно ахает, когда мужчина страстно прижимается к ее обнаженному плечу губами, еще и еще, покрывая поцелуями ее теплую кожу.

– Этой свадьбы не будет, – хрипло шепчет она, когда его пальцы ныряют в атласные глубины ее корсажа и сжимают грудь, маленькую, с твердым соском. Девушка стонет, откидывая голову, подставляя шею под его обжигающие поцелуи. – Не будет! Я скорее взойду на костер, я…

Мужчина прерывает ее сбивчивую речь поцелуем, горячим и сладким, и девушка жалобно стонет. Наслаждение, подобное прекрасному сну, ласкает ее чувства. Его руки зарываются в ее волосы,  ласкают затылок, горячие губы целуют и целуют девушку, до головокружения, до изнеможения, почти до обморока, потому что дух ее готов оторваться от тела и смешаться свечным волшебным блаженством.

– Не нужно таких жертв, – выдыхает он, оторвавшись от ее исцелованных губ. – Не нужно костров и проклятий! Все будет не так, совсем не так!

– А как? – шепчет девушка, млея под ласкающими ее грудь руками.

– У меня есть план на этот день, – отвечает мужчина. – На тебя. На твоего отца. Мне очень жаль, любимая. Но отец твой – тот самый Король Ротозеев. Не нарядный Артур. Он. Тристан пришел ненадолго в себя, когда я опускал его в священный источник, и сказал… сказал мне, почему он не слушался твоего поводка. Он почуял его. Он хотел его убить.

– Что?! – выкрикнула Элиза с плачем.

– Да, родная моя. Да. Отец твой – это тот человек, из-за которого я был проклят. А тут, в этом опоганенном месте, он отмыл руки после убийства и утопил нож.

– Магия пресвятая!..

Девушка рыдает, и Эрвин гладит ее спину, целует ее дрожащие губы, волосы.

– Мне жаль, Элиза, – шепчет он. – Но я здесь для того… ты понимаешь?

– Да…

– Ты позволишь мне… привлечь его к ответу? Ты веришь мне?

– Да, – с тяжелым вздохом ответила Элиза. – Но сначала… я хочу посмотреть ему в глаза и удостовериться, что это правда. Я пойму.

Эрвин не ответил, лишь поцеловал несколько раз девушку, стирая горечь слов с ее губ.

Громко скрипит дверь, раскрываясь под тяжестью навалившегося на нее тела, и ласкающиеся любовники мгновенно забывают о поцелуях. Девушка громко вскрикивает, а мужчина одним прыжком оказывается у раскрытой двери. Но шпиона он не застает. Только быстрый топоток быстрых ног, убегающих прочь.

– Кто это был?! – в панике выкрикивает девушка. – Ты видел его?! Теперь он все расскажет отцу, и нам конец! Тут полно прислужников! Они убьют тебя! Отец скажет всем, что ты меня насильно обесчестил! Он поднимет город! Беги! Беги! Они не знают жалости, они убьют тебя!

Мужчина, вслушиваясь в шаги шпиона, лишь недобро усмехнулся. Его синие глаза полыхнули небесным  невероятным светом.

– Мне? Бежать? – медленно произнес он, усмехнувшись. – И оставить тебя одну с толпой, готовой растерзать тебя? Нет, не будет этого. У меня есть мысль получше… Да и нет здесь никого. Одни неупокоенные души и призраки… Где твое копье? Не пора ли его взять и укоротить язык этому завравшемуся негодяю?

***

Гаденько улыбаясь и потирая ручки, синеносый женишок поспешил за своей невестой. Право притащить ее к дышащему зеленым туманом источнику ему уступил «папаша», и Артурчик просто не мог дождаться, когда Элиза станет его.

В темном зале над проклятой купелью собрались все – отец, мать Элизы и Ветта, которой отводилась роль свидетельницы. Место ей не понравилось и она хотела удрать, пусть даже в Вечный лес,  но оплеуха, отвешенная ей маркизом, образумила ее, и Ветта осталась на месте. Вместе с маркизой она должна была наблюдать за ходом церемонии с галереи и помалкивать.

Напевая песенку, приплясывая, Атурчик прытко бежал по темному коридору, и едва не упал, увидев вынырнувшего из-за угла Эрвина и резко затормозив. Радость его, гадкая, пошла и извращенная, мгновенно потухла в глазах, но Инквизитору было достаточно и искры, чтобы понять все оттенки гадких чувств в душе Артурчика.